Однако стоит нам только вникнуть в детали исследований, проводимых в рамках современной эволюционной биологии, и мысль о том, что поведение любого живого существа полностью подчинено генам, уходит на задний план. Эволюция собак служит наиболее ярким тому подтверждением. С другой стороны, с научной точки зрения совершенно непродуктивно a priori признавать за абсолютную истину утверждение, что культура представляет собой феномен, никак не связанный с природой, — феномен, который можно рассматривать лишь применительно к человеку. Короче говоря, исследовательское поле, находящееся на стыке биологической, социальной и культурной проблематики, объединяет исключительно сложный круг вопросов, которые требуют тонкой теоретической проработки — по множеству аспектов одновременно. Междисциплинарный подход заставляет отказаться от безоговорочного признания гипотезы о тотальном разделении природы и культуры (Descola, 2005) и рассматривать ее в качестве всего лишь одной из множества возможных гипотез. Тем более что все недостатки и научная непродуктивность этой гипотезы становятся очевидными уже при первом приближении, если рассматривать ее применительно к собаке и ее взаимоотношениям с человеком.
В течение последних нескольких лет стараниями некоторых социологов и антропологов, в особенности Филиппа Дескола (Descola, 2005), Бруно Латура, Мишеля Каллона (Callon, 1986) и нескольких специалистов в области этнометодологии (Goode, 2007), незыблемость границ между природой и культурой была поставлена под сомнение. В числе ученых, со своей стороны поддержавших эту же точку зрения, можно назвать Дана Спербера и его работы в области когнитивной антропологии (Sperber, 1996). Стоит отметить, что в среде общественных наук существует, хотя, может быть, и не привлекая к себе особого внимания, множество классических теоретических моделей, которые не исключают, во всяком случае a priori, что животные могут быть вовлечены в истинные социальные взаимодействия. В рамках таких моделей допускается возможность восприятия животных в качестве активных участников — конечно, совершенно особого типа, требующего отдельного определения, — социальных взаимоотношений. Речь идет о весьма разнообразных моделях, предложенных такими научными направлениями, как понимающая социология
[98], этнометодология, символический интеракционизм
[99], прагматическая социология, теория рационального выбора, теория игр, методологический индивидуализм, а также натуралистическими теориями, представленными во множестве вариантов. Конечно, нельзя не учитывать глубоких различий между всеми этими моделями. Однако в данном случае для нас важно другое: само существование подобных моделей подтверждает, что идея о возможности установления социальной связи человек-животное не является чем-то из ряда вон выходящим, это всего лишь точка зрения, которая никак не противоречит множеству уже опробованных теорий. Между тем с такой точкой зрения совершенно несовместимы культуралистические и радикальные конструктивистские теории. Они не допускают, что животное можно рассматривать в качестве субъекта или активного действующего лица: в рамках таких теорий животное становится всего лишь одним из элементов человеческой культуры или «социальной конструкцией». Кроме того, с признанием за животным права считаться полноценным участником социальных взаимодействий никак не согласуются теории, построенные на основании тезиса о том, что только наличие языка придает собственно человеческим феноменам неделимую целостность, которая не может быть сопоставима с феноменами, наблюдаемыми у животных. И, наконец, полностью отвергают возможность такого признания модели, подразумевающие, что обязательным атрибутом социального субъекта является рефлексивное сознание.
По большому счету, мысль о том, что такое животное, как собака, а также отношения, связывающие нас с этим животным, могут стать объектом изучения, включенным в исследовательское поле социальных наук, уже не представляется настолько дерзкой и крамольной, как это могло показаться на первый взгляд. Напротив, научные дивиденды, которые может принести эта идея, значительно превышают возможные риски. Она всего лишь позволяет задуматься о том, что социальные науки могут рассматриваться не только как науки гуманитарные, поскольку при определенных условиях в сферу их компетенции может быть интегрировано животное, выступающее в данном случае в качестве активного действующего лица. При этом совершенно не обязательно ограничиваться упрощенными схемами, вроде тех, что предлагают нам социобиологи. Именно междисциплинарный подход дает возможность разным научным дисциплинам объединить свои усилия и попытаться уловить суть процессов и явлений, связывающих в этом мире биологическое с социальным и культурным.
Изучение собаки преподносит нам еще один важный урок: лучший друг человека способен стать лучшим другом наук о человеке.
Литература
Издания на французском языке
Baratay Éric, Et l'homme créa l'animal, Paris, Odile Jacob, 2003.
Béata Claude, La Psychologie du chien, Paris, Odile Jacob, 2004 (rééd. 2008).
Cavalli-Sforza Luigi Luca, Gènes, peuples et langues, Paris, Odile Jacob, 1996.
Davidson Donald, «Animaux rationnels», Paradoxes de l'irrationalité, Combas, L'Éclat, 1991, p. 63–75.
Delort Robert, Les Animaux ont une histoire, Paris, Le Seuil, 1984.
Descola Philippe, Par-delà nature et culture, Paris, Gallimard, 2005.
Despret Vinciane, Hans, le cheval qui savait compter, Paris, Les Empêcheurs de penser en rond, 2004.
Ezvan Olivier, Idées reçues en éthologie canine, tomes 1 et 2, Maisons-Alfort, Éditions du Point Vétérinaire, 2002 et 2003.
Fontenay Elisabeth de, Le Silence des bêtes: la philosophie à l'épreuve de l'animalité, Paris, Fayard, 1998.
Lestel Dominique, Les Origines animales de la culture, Paris, Flammarion, 2001 (rééd. 2003).
Lévinas Emmanuel, «Nom d'un chien ou le droit naturel», Difficile liberté, Paris, Albin Michel, 1976 (rééd. 2006), p. 231–235.
Pageat Patrick, Pathologie du comportement du chien, Maisons-Alfort, Éditions du Point Vétérinaire, 1998.
Porcher Jocelyne, La mort n'est pas notre métier, La Tour d'Aiguës, Éditions de l'Aube, 2003.
