В самом начале своей карьеры в Эфиопии Бранкалеоне вызвал огромный скандал, когда изобразил Богородицу с младенцем в одном большом храме. Венецианец нарисовал их, придерживаясь европейской традиции: Мария держала Христа в левой руке. Это вызвало возмущение эфиопов. На Ближнем и Среднем Востоке правая рука используется во время еды, работы и для совершения всех хороших дел. Левая же предназначалась для выполнения тяжелых или неприятных задач. Изображение Христа в левой руке Богородицы было богохульством. Священники и простые люди пришли в волнение, утверждая, что картина уничижала Господа, и требовали уничтожить ее. К счастью для Бранкалеоне, царь поддержал его, и картина осталась в церкви до 1709 г., когда она была уничтожена во время набега языческих племен галла. Картины с изображением Девы Марии и ее чудес стали основными произведениями эфиопских художников.
Отец Алвареш сообщил королю Португалии, что во время своего визита (1517–1523) в Эфиопии царствовал Либнэ-Дынгыль. Он управлял группой вассальных вождей и царей и испытывал некоторые трудности, поддерживая порядок в государстве. По мнению Алвареша, причин было несколько, и не в последнюю очередь следовало назвать отношение Либнэ-Дынгыля к дочери царя Хадьи. Она не могла вернуться к своему отцу-мусульманину, потому что приняла христианство ради бракосочетания. Либнэ-Дынгыль выдал девушку за одного из придворных аристократов, но отец девушки расценил это как оскорбление и поднял оружие против эфиопского царя.
Богатства Эфиопии были баснословными. Алвареш описал дань, уплаченную царством Годжам: 3000 лошадей, 3000 мулов, за которыми следовали 3000 человек, каждый из которых нес хлопковую ткань, достаточно тяжелую, для использования в качестве одеяла. За ними шли еще 3000 человек, каждый с легкой хлопковой тканью. Замыкали шествие, длившееся 10 дней, три человека, каждый с подносом, нагруженным 10 000 золотых монет. Если эта процессия была организована, чтобы произвести впечатление на португальскую делегацию, то цель была достигнута.
В Эфиопии в это время не было столицы. Конечно, для коронации цари приезжали в Аксум, древнюю столицу бывшего царства. Однако в качестве столицы цари разбивали передвижной царский лагерь, размером с небольшой город. Алвареш так описывал ее. Пять шатров принадлежали самому монарху. Они ставились на самой возвышенной части земли и были окружены стеной из занавесок или частоколом, если лагерь должен был оставаться на месте на какое-то время. Лагерь был обращен к западу и на этой стороне место было открытое с церковью Креста Господня и церковью Святой Марии. При каждой из них были два шатра, один — для одежды и мебели, второй — для пекарни, изготавливающей хлеб для причастия. Драгоценности царя охранялись в огороженном месте за церквями.
Помещения для пажей были расположены к северу от царских шатров; царица жила на южной стороне; кухонные шатры примыкали к царскому помещению в западном направлении, и «на два выстрела из арбалета» дальше к западу был судейский шатер, по бокам от него находились два шатра для двух главных судей, два шатра для заключенных и третий, служащий церковью. За всем этим к западу было большое открытое пространство с четырьмя скованными цепями львами — царскими талисманами, всюду сопровождавшими царя. Далее располагались рыночная церковь
[24], сам рынок и лагеря торговцев и купцов. Вокруг царских шатров находились шатры «абунэ» (главы Эфиопской церкви), царского священника, двух главных министров царя, старших военачальников, а за ними — шатры знати.
Волнующее зрелище представляло собой пробуждение этого странствующего города и его передвижение в другое место. Впереди процессии шли шесть оседланных мулов и шесть оседланных лошадей, каждые из которых вели четыре человека. Сзади них были двадцать пажей, и еще шесть вели царского мула. Царь был окружен красными занавесками на шестах, когда он ехал, и его могли видеть лишь высшие чиновники и приближенные пажи. Следом шли царские львы, каждый на двух цепях, а за ними — сто человек, несущих столько же кувшинов с мясом, и еще сто — с хлебом.
Потом во всем великолепии представала церковь: один дьякон нес серебряный крест и кадило; другой, звонящий колокольчиком, шел впереди восьми священников, четыре из которых несли роскошно украшенный помост, на котором был установлен алтарь. Над головой высшего духовного лица держали зонт как символ его почитания. Последовательность процессии была заранее определена, так же как расположение каждого элемента столицы, когда она находилась в покое.
Обычно царь, как рассказывает Алвареш, был полностью изолирован от своего народа. Однако в более поздние времена(около 1520 г.) царь появлялся перед народом на высоком помосте три раза в год: в Рождество, в Пасху и в День воздвиженья честнаго Креста. Так было сделано потому, пишет Алвареш, что придворные однажды скрывали факт смерти царя в течение трех лет и сами правили государством.
Система предотвращения дворцовых переворотов была эффективной. Только мужчины могли претендовать на престол. Когда происходила коронация нового царя, все его братья и их семьи отсылались под домашний арест в «амба» — сильно охраняемую крепость на вершине горы, полностью отрезанную от внешнего мира. Здесь, находясь в хороших условиях, они жили и умирали. По крайней мере в двух случаях захватчики, овладев «амба» и пленив семьи царской династии, смогли уничтожить наследников трона по боковой линии, обнаруженных в крепости.
Система правосудия в Эфиопии в это время была высоко развитой и замечательной во многих отношениях. Правосудие отправлялось устно, без письменных отчетов. В судебном шатре судьи сидели на земле двумя группами. Истца и ответчика вводили в шатер и каждый сначала излагал суть своего дела судьям, а затем отвечал другому. Судебное должностное лицо резюмировало аргументы и выносило свое решение. Каждый судья делал то же самое, затем слово брал главный судья, который подытоживал все заявления и объявлял решение. Если возникало сомнение относительно какого-либо факта, судебный процесс откладывался, пока не поступала необходимая информация. Когда судебное дело приобретало исключительную важность, оно разбиралось в присутствии двух главных министров и судей на открытом воздухе перед резиденцией царя. Их функция заключалась не в вынесении решения, а в изложении царю сути дела и в том, чтобы задавать вопросы, какие бы проблемы он ни поднимал, и в конечном счете выносить решение царя.
Наказания были разнообразными. Политические правонарушители ссылались в отдаленные «амба». Порка была наиболее распространенным наказанием. Заключенных, обнаженных до пояса, укладывали на скамью, и их избивали хлыстами четверо человек. Исполнители наказания били осужденного строго в соответствии с указаниями судей. Обычно они били по земле, а не по осужденному, возможно, нанося ему всего лишь три или четыре удара хлыстом. Судебные ошибки были нередки. Алвареш был свидетелем нескольких порок главных судей за такие «оплошности». Последние, однако, не получали ударов и не теряли престиж.
Отец Алвареш проявил профессиональный интерес к Эфиопской церкви и был удивлен большим числом базилик, часовен, монастырей, церквей, а также духовенства; куда бы он ни пошел, везде были храмы и монастыри. В сельской местности монастыри располагались на холмах и горах. В каждом городе он насчитывал полдесятка церквей.
