Одним из послов Мухаммеда к сыну сонни Али во время этого почти двухмесячного стояния обеих армий друг против друга неподалеку от Гао стал автор «Истории искателя» Махмуд Кати, несмотря на свою молодость — ему тогда было всего 25 лет. Он довольно красочно описал свое посольство: «И аския послал меня к нему — меня, то есть нуждающегося бедняка альфу
[13] Кати. Я отправился к ши и нашел его в местности Анфао, а это поблизости от Гао. Я передал ему послание повелителя верующих, аскии, и обратил к нему речи, сколь я мог красноречивые, как приказал повелитель верующих аския ал-Хадж Мухаммед. Я был с ним любезен, страстно желая, чтобы повел его Аллах благим путем. Но ши отказался наотрез, разгневался и приказал в тот же момент ударить в барабан, начав собирать войско. Он грозил и метал молнии, чтобы запугать меня. А я к себе самому прилагал слова поэта: «И погибну сегодня, побеждая людей креста и его почитателей!». Факихи из окружения аскии отлично понимали, что победа претендента обеспечит им небывалые до того привилегии в государстве, и старались не за страх, а за совесть.
Как и следовало ожидать, переговоры не привели ни к какому результату: слишком крупной была ставка в той игре, которую вели оба противника. И 12 апреля 1493 г. произошло решительное столкновение. Ши Баро был разбит наголову, обращен в бегство и больше не предпринимал никаких попыток вернуть себе отцовское наследие. Аския Мухаммед стал неограниченным повелителем сонгайского государства.
За 37 лет своего царствования аския Мухаммед совершил не меньше походов, чем сонни Али. Его военачальники небывало расширили пределы государства: власть сонгаев пришлось признать городам нынешней Северной Нигерии, брат и ближайший помощник аскии Амар Комдиаго положил начало заселению сонгаями областей к юго-западу от Томбукту, на западе сонгайские генералы со своими отрядами доходили до плоскогорья Фута-Джаллон. И все же не это оказалось главной заслугой первого царя из династии аскиев (прежнее высшее военное звание Мухаммед сделал царским титулом) перед государством. В отличие от великого воителя сонни Али аския Мухаммед I может считаться великим устроителем сонгайской державы. Именно ему она была обязана своим государственным строем в пору наивысшего расцвета.
Одним из первых законодательных актов нового правителя Сонгай было разделение народа на две категории: на «подданных и войско», рассказывает хроника. Так определилась одна из главных особенностей, отличавших Сонгай от его предшественника Мали. В государстве аскиев войско состояло преимущественно из свободных сонгаев; рабы в его состав не включались (особенно в первое время), их использовали либо для продажи, либо сажали на землю. А это имело и дальнейшие последствия, причем немаловажные: раз не было рабского войска, значит, не могло быть и рабской аристократии, сыгравшей такую грустную роль в истории Мали.
Аския Мухаммед I создал и систему управления государством. Конечно, многое в ней досталось сонгаям в наследство от Мали. И конечно же, у всех предшественников аскии, у всех царей, носивших титул «ши», тоже был какой-то административный аппарат. Но настоящую продуманную и централизованную администрацию создал только Мухаммед.
Обе хроники — и «История искателя», и «История Судана» — полны названий должностей — государственных и придворных. Причем эти должности охватывали самые разнообразные области жизни государства. Здесь были и «канфари», или «курмина-фари», — высший сановник державы, наместник ее западных областей; и следующий за ним по значению «балама» — начальник управления и армии в центральной части государства; и «хи-кой» — начальник царских кораблей; и «уандо» — начальник дворцовой полиции; и великое множество наместников отдельных областей и городов с самыми разными титулами. Среди этих названий часть составляли сонгайские, часть — мандингские, и это вполне понятно. Многие местности, до того как попасть под власть сонгаев, были провинциями Мали, и правители Гао, точно так же как и их предшественники, старались не разрушать, а использовать прежнюю систему управления новыми владениями. К тому же новая династия — у нас уже была об этом речь — происходила из народа сонинке, относящегося к той же группе, что и малинке. И при дворе аскии не слишком задумывались над происхождением того или иного титула или звания; в этом отношении там не страдали национальной ограниченностью.
Участие мусульманского духовенства в борьбе аскии Мухаммеда против ши Баро заставило нового правителя подчеркнуто демонстрировать свою почтительность в отношении факихов. Но одними внешними знаками почтения дело не обошлось. Одним из первых шагов, которые аския предпринял, придя к власти, стало назначение кадиев, мусульманских судей, во все мало-мальски заметные города страны, не говоря уж о таких центрах, как Дженне или Томбукту. А кадии пользовались многими преимуществами, имели очень реальную власть в своих городах. Правда, аския и в этом случае проявил себя трезвым и практичным политиком. Большинство привилегий дано было в начале его царствования, а впоследствии он их мало-помалу отобрал. Махмуд Кати, человек, чья осведомленность не вызывает ни малейшего сомнения, так же как и его преданность аскии, очень хорошо понял смысл этого. «Все это было, — рассказывал он, — в начале его деятельности ради согласия сердец его народа. Когда же его власть укрепилась и государство утвердилось, аския от всего этого отступил». Но все-таки если отнять ту или иную привилегию в церемониале было несложно, то гораздо труднее было отобрать у факихов реальную их власть там, где они ее получили.
Вот как обстояли, например, дела в Томбукту. Здесь кадий Махмуд ибн Омар возымел такую силу, что аскии пришлось специально приехать к нему для выяснения животрепещущего вопроса: кто же все-таки хозяин в городе?
Махмуд Кати очень живо рассказал, как аския, помянув своих предшественников и предшественников кадия, Спрашивал: «Разве же эти кадии препятствовали государям свободно распоряжаться в Томбукту и делать в нем то, что им хотелось: повелевать, запрещать, взимать дань?!». Махмуд ибн Омар хладнокровно ответствовал: нет, не препятствовали. «Так почему же ты, — возмутился аския, — мешаешь мне, отталкиваешь мою руку, выгоняешь моих посланцев, которых я отправлял по своим делам, бьешь их и велишь гнать из города?!». В ответ кадий сослался на то, что в начале своего правления аския попросил у него, Махмуда ибн Омара, духовного покровительства и заступничества, дабы спасти его от адского пламени.
Интереснее всего то, что, хотя произвольный характер такого расширенного толкования просьбы аскии был совершенно очевиден, Мухаммеду пришлось уступить: он сделал вид, что вполне удовлетворен объяснениями кадия, и уехал. Даже на вершине своего могущества он не мог себе позволить вступить в открытую борьбу с городской знатью Томбукту, которую представлял кадий Махмуд.
Через четыре с половиной года после своего вступления на престол, в октябре 1496 г., аския Мухаммед I отправился в хадж. В истории средневековых западносуданских государств такое путешествие всегда было важнейшей внешнеполитической акцией — мы видели это на примере хаджа Мусы I. Для аскии же совершить хадж значило, кроме того, еще и подтвердить ту репутацию борца за мусульманское правоверие, которой он добился во время войны против «безбожной» династии, ши.
