Однако пройти в номер и оставить его не смог даже техник-оператор «Сокола» из команды Плетнёва, вооружённый всевозможными хитроумными отмычками для любых замков и гаджетами для взлома компьютерных паролей. Дверь каюты бывшего бортинженера «Геодара» была заблокирована неизвестным способом, и услышать, о чём беседуют хозяин номера и гостья, даже через стенку соседней каюты оказалось невозможно. Мало того, номер был накрыт колпаком тонких полевых вибраций, и связь с Ярославой по менару тоже оказалась недоступной.
– Что будем делать? – осведомился Грымов у заместителя.
Оба находились в соседнем номере, вместе с Веласкесом, техником и его паукообразным фозм-роботом. И оба понимали, что действовать надо быстро. Было только непонятно, какую тактику избрать. Начинать с объявления ВВУ-тревоги не хотелось.
– Он же не сумасшедший? – сказал Плетнёв. – Должен понимать, что Яра подстрахуется. Шум поднимать ему ни к чему.
– А если его подельники рассчитали свои действия? – сказал Веласкес бесстрастно.
– Что ты имеешь в виду?
– Что, если это финал всей их операции? Недаром же на Суперструнник слетелось столько ненужного народу.
Плетнёв с сомнением подёргал себя за ухо.
– Допустим, это финальная фаза, Яра им зачем?
– Они могут не знать, что она давно не агент Знающих, и предложат сотрудничество.
– Она откажется.
– Тогда они её зазомбируют. – Витс перевёл взгляд на Грымова. – Или убьют.
– После убийства Ольбрехта они не пойдут на такой рискованный шаг. – Плетнёв тоже посмотрел на Грымова.
Тот молчал, взвешивая решение.
– Сколько времени Яра молчит?
– Они сидят уже минут семь.
Грымов прошёлся по крохотному, стерильно чистому и пустому помещению, прислушиваясь больше к шёпоту интуиции, чем к чипу менара. Приложил к стене ладонь, словно собирался таким образом услышать разговор в соседнем номере. Объявил:
– Боевая тревога! Всем подразделениям на трёх базах – ВВУ-вторжение!
Плетнёв скороговоркой повторил приказ командира (в его подчинении были спецкоманды), глянул на Грымова.
– Федералов подключаем?
– Я сам. – Грымов выловил в шуме «спрута» канал связи с директором российской службы безопасности. – Генерал, ВВУ-вторжение! Готовьте вторую волну! Я активировал первую.
– Понял, – ответил Медведь.
– Ломаем дверь? – кивнул на соседнюю каюту Плетнёв.
Кто-то легонько стукнул в дверь номера, словно птичка клювом.
Грымов посмотрел на неё.
– Это мои, – сказал Плетнёв, впуская двух спецназовцев, одетых в обычные костюмы космолётчиков.
– Ходить на цыпочках! Никакого шума! Никто не должен знать, что мы тут устроили бардак!
– Обижаете, генерал.
– Лучше продырявить стену, – сказал техник, выуживая из спины робота толстоствольный «револьвер» неймса.
Плетнёв отобрал у него оружие.
– Это моё дело.
– Действуй! – кивнул Грымов. – Не задень Ярославу.
– Надеюсь, интерьер и расположение стола со стульями здесь типовые.
– Бей вдоль стены. Внимание, парни!
Плетнёв направил ствол нейтрализатора на стену справа от двери. Струя «кипящего» воздуха» обволокла часть стены, съедая нетолстый, всего в пятнадцать сантиметров, слой пенокемзита. В образовавшуюся дыру ласточкой нырнул первый спецназовец, лейтенант Быстров. За ним тем же манером Веласкес, второй боец, капитан Смирнягин, и последним – Грымов.
Каюта Исмаилова практически не отличалась от остальных модулей жилого сектора Суперструнника. Площадь – около двенадцати квадратных метров, стол, лежак, стул, встроенные в стену холодильник и бар. Ничего лишнего и ничего личного: стерильный бокс, лишённый индивидуальных деталей, в котором никто не жил.
Ярослава сидела на стуле, накрытая до пояса полупрозрачным складчатым колпаком эллипсоидальной формы, создающим впечатление живого организма: он пульсировал и помаргивал рядом огоньков на вершине.
Исмаилов стоял позади женщины, держа в руке нечто, напоминающее витую плеть, и с любопытством, склонив голову к плечу, разглядывал ворвавшихся мужчин. В бездонно-чёрных глазах его плавились лёгкое недоумение, презрение и угроза. Ни капли страха.
Быстров прыгнул к нему – словно снаряд бесшумно пролетел через комнату.
Плеть в руке пакистанца как бы сама собой развернулась и отрубила плечо лейтенанта вместе с рукой, будто это был тонкий прутик.
Быстров вскрикнул и упал, пытаясь второй рукой зажать отсутствующее плечо. Но остановить хлынувшую струю крови не смог.
Вперёд метнулся Смирнягин.
– Стой! – рявкнул Грымов.
Но было поздно: плеть снесла ему голову.
Оба бойца распластались на полу, истекая кровью.
Плетнёв навёл оружие на Исмаилова.
Плеть в руке бывшего бортинженера обвила колпак, стиснувший Ярославу.
– Не стрелять! – приопустил ствол нейтрализатора Грымов.
Движение в комнате прекратилось.
– Рановато вы, граждане контрразведчики, – сказал Исмаилов. – Подождали бы пару минут, она бы сама к вам вышла, живая. Придется начинать нашу операцию раньше.
Грымов сделал шажок вправо.
Веласкес то же самое влево.
Исмаилов покачал головой.
– Не советую, генерал. Вашей подготовки недостаточно для того, чтобы справиться со мной.
– Он Неуязвимый, – сказал витс без выражения.
Исмаилов, прищурясь, посмотрел на него.
– Устами младенца… как догадался?
Веласкес сделал ещё один шажок.
– Стой, где стоишь, искусственник, даже твоей реакции не хватит для нейтрализации этого дриммера.
Плеть на колпаке заискрилась.
– Что тебе нужно? – спросил Грымов. – Суперструнник захвачен федералами, началась чистка, тебе не скрыться, если только ты не владеешь телепортацией.
– К сожалению, этой возможности у меня нет. Впрочем, она мне и не понадобится. Вы всё равно опоздали.
Пол под ногами контрразведчиков вдруг качнуло, как палубу речного катера на волне.
Грымов и Плетнёв обменялись взглядами.
«Готовься!» – передал Иван мысль заместителю.
Тот понял, кивнул едва заметно. У обоих заработали менары.
«Разрешите мне, – послышался мыслеголос Веласкеса. – Я в каком-то смысле тоже Неуязвимый».
Грымов не колебался:
«Я подам сигнал».
Исмаилов ухмыльнулся, неправильно оценив обмен взглядами контрразведчиков.
