– Травматические воспоминания. Вы же солдат. Я знаю… они еще называют это… эхо войны? Эхо сражений?
– А где ваш папа? Общается с Бисвалом?
– Нет, – качает головой Сигню. – Встречу отменили. И есть еще одна причина тому, что я сижу здесь. Тут случилось… В общем, история получила… продолжение.
– То есть?
– Они нашли… нашли еще одно тело. Или части тела. Похожие на те, что вы видели на ферме, во всяком случае, по описанию. Только их обнаружили на утесах к западу от форта.
Сигню затягивается сигаретой с такой силой, что Мулагеш слышит, как та потрескивает с другой стороны комнаты.
– Это сайпурка. В смысле, была сайпурка.
Только что она слышала в ушах стук сердца, и тут все смолкло.
– Чудри? – тихо спрашивает она.
– Увы, точно не могу сказать. Голову так и не нашли. Все обнаружил патруль к западу от крепости, на утесах, где она часто бродила. Похоже, это… она.
– Где лежит тело?
– Оно… – Сигню пытается подобрать слово. – Части тела у Рады. Я посоветовала это Бисвалу – она же медицинский эксперт, а я думаю, что вы бы захотели произвести… препарацию.
– Вскрытие.
– Да. Что-то вроде этого. Он согласился. В крепости сейчас все заняты раскапыванием завала в шахте. Или мне так кажется. Но он сказал, что с удовольствием отдаст это дело вам. И что у него и так хватает трупов, с которыми нужно разобраться.
Мулагеш пытается спрыгнуть с кровати, но ноги не держат ее, и она грохается на пол.
– Во имя всех морей… – Сигню помогает ей подняться на ноги. Какая она сильная, а по ней и не скажешь… – Вам явно плохо.
– Естественно, мне плохо! Где мое оружие?
Сигню вынимает из ящика стола «карусель» и передает пистолет ей.
– Собираетесь вызвать кого-нибудь на дуэль, генерал?
– Увидите отца, сообщите ему, что я хочу с ним поговорить, – просит Мулагеш, засовывая «карусель» в кобуру.
– А о чем, можно поинтересоваться?
Как бы это ловчее выразить, чтобы за психическую не приняли…
– Скажите ему, что это дело по линии министерства. Вот так и скажите.
* * *
Два часа спустя Мулагеш стучит в дверь дома Рады Смолиск. Дождь льет как из ведра – с материка налетела гроза. К счастью, на Турин шапка с козырьком. Дом Рады угнездился в небольшом лесу прямо под скалами в северо-западной части города. Отсюда одинаково недалеко до Галерей и до крепости – прекрасная метафора для той позиции, в которой оказалась Рада. Из дома так же хорошо видна стройка – она протянулась вдоль берега в пятистах футах ниже скал. Мулагеш видит цех со статуями и даже проделанную в брезенте дырку различает.
Рада открывает дверь, одетая в какое-то смешное и уродливое меховое платье, из которого она чуть не выпрыгивает, увидев, кто перед ней.
– Г-генерал! Вы на ногах! А мне с-сказали, вы…
– Еще одно тело? – резко спрашивает Мулагеш. – Еще одно?
Рада мрачно кивает.
– Боюсь, что да. На этот раз женщина. С-сайпурка. Бисвал и Надар д-д-дали мне разрешение на вскрытие, но с-сказали, чтобы я подождала…
– Показывайте.
– Конечно. З-заходите.
Мулагеш стряхивает капли дождя с рукавов и переступает через порог. Внутри темно, и, похоже, здесь не собирались принимать гостей – все свободные поверхности в комнате занимают не слишком устойчивые стопки книг и чашки чая. Внутри царит страшный холод – так всегда бывает с одинокими домами. Но что любопытно, все стены жилища Рады увешаны чучелами животных: воробьи, застывшие в прыжке рыбы, головы оленей, кабанов и нескольких диких котов. Выглядит это так, будто вся фауна с окрестных холмов забралась в дом и застыла в ледяной неподвижности.
– Ух ты. Вы охотитесь?
– Н-нет. А почему вы с-спрашиваете? А, животные… Н-нет. Я их сама делаю.
– В смысле? Сами изготавливаете из них чучела?
– О да. Это мое х-хобби. У н-нас многие охотятся, причем в-выбрасывают части тушек за н-ненадобностью. А я нашла им п-применение. Я з-занимаюсь этим там, п-прошу за мной, – говорит она, ведя Мулагеш через комнату.
А вот это помещение уже похоже на обычное – белый голый, медицинского вида кабинет. В таких часто принимают доктора.
– Н-никто обычно не входит через эту д-дверь.
– Ох. Извините. – Мулагеш покашливает. – Я не знала.
– Н-ничего страшного.
Результаты Радиных упражнений висят и здесь, только в меньшем количестве: вот оскаленная голова кабана и летящая утка. Рада просит Мулагеш подождать, пока она сменит одежду на рабочую.
– Тело… оно куквуххит, в смысле не в слишком хорошем состоянии.
– Понятно.
Мулагеш снимает свой скользкий от дождя плащ и вешает его в углу.
Рада выходит, а Мулагеш садится и задумывается. Новости ее обескуражили – а она этого от себя не очень-то ожидала. Мулагеш, конечно, предполагала, что Чудри мертва, а потом еще думала, что она имела какое-то отношение к убийствам. Но она совершенно не ожидала, что над телом Чудри так мерзко надругаются.
Рада возвращается, переодевшись в темное. На ней резиновый фартук.
– Он-на в з-задней комнате. Если вы г-готовы…
– Я готова.
Рада кивает и ведет ее к двери. За ней обнаруживается комнатка, в которой явно делают операции – или вскрытия. В середине – большой плоский камень с дырочками для слива. А на камне…
…лежит что-то. Разум Мулагеш отказывается воспринимать их как тело. Это предметы. Вещи. Фрагменты чего-то. Не человек, потому что поступать так с человеком немыслимо. Разделать человека на части – это оно. Расчеловечивание.
Мулагеш пытается взять себя в руки. И сфокусироваться на том, что лежит перед ней.
На столе разложены две половинки туловища. Кожа темная, груди усохли и провалились. В паху остатки лобковых волос. Женщину разрезали аккуратно и чисто, отделив от туловища руки и ноги. Осталось только левое бедро, но его тоже тщательно отрезали. Оно лежит рядом с туловищем, словно кто-то пытался сложить все части так, чтобы они напоминали единое целое. Выглядит это чудовищно.
– П-похоже на то, что вы в-видели, да? – спрашивает Рада.
– Да, – тихо отвечает Мулагеш. – Похоже. Но они оставляли головы и руки с ногами на месте преступления.
– Мы не ошибаемся? Это с-сайпурка?
Мулагеш качает головой:
– Нет. Не ошибаетесь. Тело обескровлено, но кожа все равно смуглая. Ее нашли на утесах?
– Да. Там, где п-пропавшая без вести с-служащая министерства обычно гуляла. Так мне с-сказали.
Мулагеш, тяжело дыша, поднимает глаза на Раду.
