– Штук?
– Да, штук. Обрывков, да. Гвоздей. Лохмотьев и шипов. Человек из шипов, шесть или семь футов ростом, темный и безликий… А еще он держал в руках блестящий меч, яркий такой, серебристый. Я не верила своим глазам, пока он не развернулся и не вошел в дом.
Между ними повисает молчание.
Гожа поворачивается.
– Вы мне не верите. Думаете, я с ума сошла. Правда?
Мулагеш после паузы отвечает:
– Я не… ладно. Твою мать. Я не знаю, чему верить. На нем была такая одежда? Из лохмотьев и… и шипов?
– Я не знаю. Я даже не знаю, мужчина то был или женщина. Ночь, не разглядеть. Но он и та женщина переглянулись, как будто говорили без слов. А потом он вошел в дом.
– Расскажите мне об этой женщине.
– Ну, как я уже сказала – невысокая. В темном плаще – фиолетовом или зеленом, точно не скажу. И она накинула капюшон на голову. Так что я ни лица, ни даже рук не разглядела.
Осторожная, значит, если с ног до головы замоталась.
– А что случилось после того, как мужчина в одежде из шипов вошел в дом?
– Я привязала пони на просеке к востоку отсюда. Он начал ржать и дергаться – напуган, видать, был. И я испугалась: а вдруг та женщина и человек из шипов увидят меня. Вот я и убежала. А через два дня услышала, что Богдана с женой нашли мертвыми.
– А вы не думаете, что это Богдан был в одежде из шипов?
– Богдан – он как все здешние мужчины, сайпурка, – еду в детстве нечасто видел. Я бы не сказала, что он был, как это говорится, здоровяк.
– А вот мужчина в той одежде – крепко сложенный?
– Да уж, выглядел он впечатляюще, я аж испугалась, – тихо говорит Гожа. – Он как из кошмара вышел. – И она смотрит на Мулагеш. – Вы думаете, эти люди и убили Богдана с женой?
– Похоже на то.
– Но почему? Зачем убивать угольщика деревни Гевальевки? Кому он был нужен, бедолага?
– А вот это хороший вопрос, – кивает Мулагеш. – Убить легче тех, кто никому не нужен: угольщика с женой, семью на одиноком хуторе…
– Но зачем вообще это делать?
– Выглядит так, словно это… ритуал, что ли, – отвечает Мулагеш. – Церемония. Тела разрезаны особым образом, одежду вот специально подобрали. А кто-то стоит неподалеку – чтобы удостовериться, что ритуал совершился.
– У вуртьястанцев много церемоний, – говорит Гожа. – А до Мига было еще больше, я уверена. Но о такой церемонии я никогда не слышала.
– Это не значит, что ее не существует, – пожимает плечами Мулагеш. – Но для чего она нужна – не понимаю.
Гожа разворачивается и идет к двери. На пороге останавливается и говорит:
– Странно, конечно, что я говорю это восточнице. Но я надеюсь, что вы поймаете этих людей.
И она сердито прищуривается:
– Мы не свиньи и не козы, генерал Мулагеш.
– Я это знаю.
– Надеюсь, остальные, кто форму носит, думают так же.
Мулагеш стоит на пороге и смотрит, как Гожа идет через лес. Затем глядит вверх – где там солнце, который час? Судя по всему, уже сильно за полдень. А ей нужно быть в городе вечером. Пропустит назначенное Сигню время – пиши пропало, ждать следующего свободного ее часа можно до самой старости. И Мулагеш оглядывает напоследок хижину.
А это что такое? Мулагеш склоняет голову к плечу, всматриваясь. Вот это, в углу?
Что-то там такое серебристо поблескивает. Мулагеш трогает это что-то пальцами и выносит на свет.
Немного похоже на графит – такой же мягкий и рассыпчатый.
– Вот дерьмо, – тихо говорит Мулагеш. – Не может быть…
Где же эта дверь в погреб? Мулагеш резко дергает ее на себя и прыгает вниз.
Там тесно, темно и влажно. Она зажигает спичку, на стенах тут же принимаются плясать теплые отблески. Богдан снес сюда только самое необходимое – горшки с водой и шкуры, на которых можно спать. Она смотрит вверх: где там угол, в котором она нашла серебристый след?
В углу погреба земля чуть поблескивает. Мулагеш присаживается на корточки: ну-ка, что это такое? Похоже на руду, легкую и мелкую как пыль. Она явно просыпалась сюда из угла через щели в полу. Турин дотрагивается до блестящей кучки пальцем – та тут же рассыпается, как сахарный песок.
Мулагеш знает, что это. Еще вчера она видела целые кучи этой руды.
– Тинадескит, – шепчет она. – Проклятье, это действительно он.
* * *
Взгляд Надар мечется по офису Бисвала – она напряженно думает:
– Это… это невозможно.
– Я тоже не знаю, как такое могло произойти, – говорит Мулагеш. – Я надеюсь, если честно, что я ошиблась. Но я вылила воду и накидала туда этой штуки – чтобы мы могли проверить, так это или нет.
И она протягивает свою объемистую флягу.
– Сколько времени понадобится Пратде, чтобы провести анализ?
Надар берет флягу – судя по ее виду, она до сих пор не пришла в себя от изумления. Мимо окна вороньего гнезда Бисвала пролетает голубь. Голубь удостаивает трех странных существ на вершине башни лишь мимолетного взгляда.
– Самое большее – час, – говорит Надар. – Его легко определить.
– Тогда начнем, – командует Бисвал. Он сидит, сцепив руки под подбородком, и смотрит на восток, где высятся Тарсилы. Судя по всему, генерал погружен в свои мысли. – Если у нас утечка – это очень плохо…
– Вы совершенно правы, сэр. – По виску Надар ползет блестящая струйка пота. – Если этот металл действительно попал в руки вуртьястанцев…
– Плюс был обнаружен на месте жестокого убийства, – добавляет Мулагеш.
– Да, и если вы правильно все поняли, – говорит Бисвал, – на месте преступления, о котором пропавшая без вести оперативница министерства что-то знала.
– Может быть, – уточняет Мулагеш. – В этом деле очень много «может быть». Мы до сих пор не понимаем, как Чудри смогла предсказать эти убийства.
Бисвал откидывается в кресле, не отводя глаз от далекой Солды.
– Других месторождений тинадескита в этом районе нет. Мы разрабатываем единственную жилу. И металл каким-то образом попал отсюда туда. А теперь я вот думаю – что еще могло попасть отсюда туда. Или наоборот. Собранная спецслужбами информация, оружие – что угодно. Может быть, здесь, в форте Тинадеши, у кого-то есть осведомитель? А может, кто-то внедрил оперативника? Этот кто-то вполне мог рассказать мятежникам, как прорвать периметр, открыть ворота изнутри и обойти наши патрули?
– Разобраться с этим – моя первоочередная задача, сэр, – говорит Надар.
Лицо у нее бледное. И понятно почему: возможна утечка, причем у нее из-под носа. Начальство такие вещи не забывает.
