Сакти смотрит на остальных офицеров. Кто-то сидит, окаменев от ужаса, у других навернулись на глаза слезы восхищения.
– А теперь идите! – говорит Бисвал. – Идите и выводите людей на стены, крепите нашу оборону, готовьте наших солдат. К утру мы станем живой легендой.
* * *
В семидесяти милях к югу от Вуртьястана грузовое судно «Хеггелунд» совершает свой последний переход к новорожденной гавани. Капитан Скьелстад не первый раз идет этим маршрутом с грузами из Вуртьястана в Аханастан и обратно, но сейчас корабль его везет поистине огромный груз – десять тысяч тонн аханастанского цемента для русла Солды. По его расчетам, «Хеггелунд» должен прибыть незадолго до 02:00, как раз вовремя для того, чтобы ЮДК взялась за работу.
Во всяком случае, так говорят расчеты. Но сегодня что-то… что-то не так. Он стоит на мостике, вороша бессчетные морские карты и таблицы расчетов, пытаясь доказать, что невозможное не случилось – хотя все его замеры и оборудование свидетельствуют, что именно это и произошло.
Он снова сверяется с картами.
Затем смотрит на барометр, на измеритель скорости и измеритель расхода топлива.
Он сдвигает фуражку на затылок, чтобы почесать голову.
– Что за мать твою…
Они расходуют топливо с невообразимой скоростью, но этого же не может быть – они идут по Великому Западному течению, которое не только подогревает Вуртьястанский залив, но и струится вдоль берега с приличной скоростью – собственно, за то его и любят моряки, ведь с его помощью можно сэкономить топливо.
Вот только у них это никак не получается. За последние два часа они сожгли чудовищный объем топлива, причем двигались с черепашьей скоростью.
На самом деле, судя по таблицам, Великое Западное течение исчезло. Или, по крайней мере, перестало быть единым целым.
На мостик, запыхавшись, вбегает первый помощник:
– Сэр, я снова замерил скорость – шесть узлов.
– Ну так прекрасно, – не верит своим ушам Скьелстад. – Но тогда – почему мы еле ползем?
– Вы не дали мне договорить, сэр, – уточняет первый помощник. – Скорость – шесть узлов на юго-юго-запад.
– Шесть узлов к югу? – изумленно переспрашивает Скьелстад. – Этого не может быть! То есть… да нет, мать его в бога душу, этого просто не может быть! Они называют это Великим Западным течением, потому что оно идет на запад!
– Я знаю, сэр, – говорит первый помощник. – Я не понимаю, как это могло произойти. Но… мне кажется… кажется, что…
– Что – что?
– Что его… развернули, сэр.
– Развернули?
– Да, сэр. Перекрыли, сэр. Все Великое Западное. Оно во что-то упирается.
– Во что упирается? – в ярости спрашивает Скьелстад.
– Я наблюдал за горизонтом, сэр, но я не увидел…
Ответ первого помощника никто так и не успевает услышать, потому что в этот момент корабль сотрясается от носа до кормы, словно он только что на полной скорости протаранил другое судно. Капитан и его помощник падают и катятся по полу. Скьелстад чувствует, как дрожит под ним корабль, кренясь с такой скоростью, какой не развить даже в самых бурных водах. Они что, на берег вылетели? Но здесь нет никаких берегов – они в открытом море!
Судно вздрагивает и качается, но уже не так быстро – Скьелстаду удается подползти к окну и подняться на ноги.
На первый взгляд кажется, что «Хеггелунд» налетел на белую острую скалу, торчащую из моря, – высокую такую, в сто футов, не меньше, над ватерлинией.
– Айсберг? – удивляется он. – Так далеко к югу?
Но скала растет на его глазах, словно наконечник огромного водного копья, что пропарывает поверхность океана, взлетая в воздух с бешеной скоростью.
– Во имя всех миров, что это… – шепчет первый помощник.
Скьелстад смотрит на скалу и вдруг понимает: это же башня! Белая башня, потому чуть ниже по дальней стороне он видит окно и балкон! Откуда им здесь взяться?! Поднимаясь все выше, башня расширяется у основания, потому что слева по носу она скрежещет по обшивке «Хеггелунда» с диким скрипом – если так дальше пойдет, будет пробоина! Скьелстад испуган: эта башня пропилит борт до самого трюма и палубы! Но тут на поверхность поднимается громадный пузырь и отталкивает корабль назад, а вокруг них из воды вырываются остальные башни – и их очень-очень много!
– Огни преисподней! Это что еще такое! – кричит первый помощник.
Корабль стонет, скрипит, гудит и звякает, жалобно протестуя против подобного оборота событий.
– Я так думаю, – кричит Скьелстад, – что это и перекрывало Великое Западное!
А затем слышится оглушающий грохот, и весь корабль подкидывает вверх. Этот удар неизмеримо сильнее того, с каким они налетели на башню, и Скьелстада и помощника подбрасывает в воздух, и они взлетают чуть ли не до потолка. А когда они грохаются обратно, Скьелстад ударяется головой и теряет сознание.
Когда мир вокруг сгущается до привычных шумов и звуков, Скьелстад моргает и видит, что первый помощник, бледный как смерть, смотрит в окно.
– Ох, капитан… Вы только взгляните на это…
Капитан Скьелстад, постанывая, медленно поднимается на ноги. А потом подходит к окну и застывает от ужаса.
В океане появился остров. Берега его белые, как отмытая кость, а в центре высится цитадель цвета слонового бивня, громадная, как город, с высокой башней посередине. Океанские воды потоками стекают с нее, завеса воды раздвигается, как занавес в театре, и он видит, что на белых берегах стоят…
Тысячи и тысячи… кого? Людей? На взгляд Скьелстада, это чудовища, жуткие твари с торчащими рогами и зубами. В руках чудовища держат огромные мечи и смотрят на залитое лунным светом море… На волнах качаются тысячи и тысячи длинных, узких кораблей с бледными серебристыми парусами. Они источают едва заметный свет, и кажется, что эта армада, подобная стае гигантских медуз, не только что появилась из океана, а всегда была здесь.
Это флот. Военный флот, огромный, такого ему видеть еще не приходилось.
– Откуда они появились, сэр? – спрашивает первый помощник. – Не сидели же они все время на дне?
Чудовищные солдаты входят в море и шагают к своим призрачным кораблям, готовя их к отплытию.
Впрочем, не все идут в море. Некоторые разворачиваются лицом к «Хеггелунду».
Раздает тихий, низкий гул, словно множество людей одновременно выдохнуло.
Фигуры на берегу разом двигаются, и кажется, словно стая птиц с них вспорхнула, вот только птицы эти блестят, и какие-то они странные…
Нет, это не птицы. Это мечи.
А потом раздается треск – и наступает полная темнота.
* * *
— Мир, – говорит чей-то голос, – это всего лишь отсутствие войны.
