* * *
Мулагеш слышит, как ломают доски у нее над головой. Костяшка пальца на чеке гранаты побелела от напряжения. Сердце бьется так часто, что в ушах стоит шум крови.
«Ну! Давай, сделай это! Просто возьми и дерни! Чего ты ждешь? Не думай, действуй!»
Но рука не слушается.
– У тебя просто нет мужества сделать это, правда? – усмехается Рада.
– Есть-есть, с-сука… – выдыхает Мулагеш, истекая потом.
– Ну что ж… если есть… Я всегда думала, что меня убьет сайпурец, – говорит Рада. – То, что ты умрешь вместе со мной, пусть немного, но утешает меня.
Тихое бормотание адептов все еще гуляет эхом по голове Турин:
– …и я ударил, и улыбнулся, и радовался, почувствовав кровь у себя на лице…
– …мы бросились вперед, и наши ноги пожирали землю, и мы взвыли на солнце над нами, и оно устрашилось…
– …бросили детей и побежали от нас, но какая разница, молодые или старые – они наши враги…
– Будь ты проклята, Рада, за то, что заставила меня выбрать это, – говорит Мулагеш. – И будь прокляты мои солдаты за то, что вытащили тебя из-под завала в Мирграде, за то, что сделали то, что должны были сделать…
– Они меня не спасли, – тихо отвечает та. – Я умерла в том здании. Я просто тогда не знала, что умерла.
Тут сверху доносится мощный удар. Затем слышится хриплый голос – голос Бисвала:
– Турин? Турин? Ты там внизу?
– Убирайся отсюда на хрен, Лалит! – кричит она в ответ. – Беги! Я… сейчас подорву этот демонов дом!
Рука ее дрожит.
– Что? Турин, не сходи с ума! Я спускаюсь к тебе!
– Нет! Нет, убирайся отсюда! Я правду говорю! Подорву все к хренам! – Она прикрывает глаза, по щекам ее текут слезы. – У меня нет другого выбора! Убери отсюда солдат!
– Ничего не делай! Просто… просто подожди! – Раздается шум шагов.
– Нет! – орет Мулагеш. – Нет, не ходи сюда! Уходи! Уходи, говорю!
Он не останавливается. Сначала она видит грязные сапоги, а потом по лестнице медленно спускается Бисвал с поднятыми руками.
Мулагеш не в лучшем состоянии, но даже сейчас ее ужасает, как выглядит Бисвал: совершенно понятно, что генерал только что вернулся из боя. Форма заляпана грязью и пеплом, на правом рукаве явно брызги крови. Лицо посеревшее и исхудавшее, и он постарел со времени их прошлой встречи. Она смотрит ему в глаза, усталые и опухшие. Сейчас непонятно, кто выглядит несчастнее: старик на лестнице, который похож на проигравшего войну, или пожилая женщина в кузне, держащая палец на чеке гранаты.
– Тебе нужно уходить, Лалит, – умоляет она. – Уходи!
Рада переводит взгляд с нее на Бисвала и обратно.
– Что это за голоса? – спрашивает Бисвал. И оглядывает комнату, явно не понимая, что здесь творится. – Кто это говорит? Кто говорит все эти слова?
– Неважно, Лалит! Просто уходи отсюда!
Бисвал отрицательно мотает головой и продолжает спускаться:
– Нет. Я не уйду. Я не знаю, зачем ты здесь, Турин, не понимаю, что происходит, и не знаю, почему ты хочешь это сделать. Но я знаю Турин Мулагеш, и я знаю, что она бы так не поступила.
– У меня нет выбора! – отвечает она. – Эти мечи, которые она сковала… Лалит, они поднимают вуртьястанских мертвых! Адептов, Лалит! Это они говорят! Им посулили, что они смогут вторгнуться в наш мир, обещали войну, которая покончит с нашим миром, и сейчас они собираются сделать это! Мне нужно уничтожить мечи, Лалит, я должна!
Бисвал смотрит на клинки.
– Да, должен признать, все это выглядит подозрительно. Но мы можем поговорить, Турин. Ты все мне объяснишь. А вот того, что ты хочешь сделать, делать не надо.
– Я не могу объяснить, потому что нет времени! Я должна уничтожить их сейчас!
Он продолжает идти вперед.
– У меня тут солдаты, они до зубов вооружены. Тебе не нужно убивать себя, чтобы исполнить свое желание. Если ты мне все по порядку расскажешь, я буду рад сделать это сам.
– Лалит… пожалуйста, беги отсюда.
– Положи гранату, Турин. Просто положи ее, медленно и спокойно. Наверху четверо солдат, выдернешь чеку – убьешь не только меня, но и их тоже.
Мулагеш прикрывает глаза:
– Проклятье…
– Я знаю, что ты этого не сделаешь. Ты бы никогда не убила солдата. Просто опусти гранату. Я здесь. Все кончено. Просто расскажи мне, что происходит.
Мулагеш делает длинный выдох. Все ее тело напряжено и дрожит. И тогда она очень-очень медленно вынимает палец из кольца гранаты.
Та падает на пол с глухим стуком. А следом у Мулагеш подгибаются ноги и она плюхается на пол. А потом сидит, уткнувшись головой в колени, и дышит, тяжело и прерывисто.
Бисвал подходит к ней и протягивает руку:
– Твое оружие, Турин. Отдай его.
– Что? – непонимающе спрашивает она.
– «Карусель». Я должен ее забрать, на всякий случай.
Она без раздумий вынимает «карусель» из кобуры и передает ее Бисвалу.
– А теперь, – говорит он, – скажи. Что не так с этими мечами?
– Ты слышишь их голоса? Эти голоса, эти жуткие рассказы?
Он мрачно кивает.
– Это адепты, – объясняет Мулагеш. – Это голоса адептов. Некогда меч и воин составляли единое целое, а тинадескит – это прах мечей адептов, по-прежнему сохраняющий их души. Рада поняла, что, отковав заново мечи, она может поднять мертвых, заманить их сюда, чтобы они вторглись и уничтожили все творение – ведь им обещали это много лет назад.
Бисвал с неподдельным изумлением смотрит на нее.
– Но это…. Это невозможно. Это просто-напросто смешно! Этого не может быть! – и он оборачивается к Раде. – Не правда ли?
Рада торжествующе смотрит на него.
– Да, – говорит она. – Это правда. Все кончено. Я победила. Вы просто этого еще не знаете.
– Ты… Ты и вправду в это веришь? – спрашивает он.
– Мне не нужно верить, – отвечает Рада. – Это реальность. Это случится, причем очень скоро. В Мирграде много лет назад бог явил себя людям, генерал, – но по сравнению с тем, что произойдет сегодня вечером, это была просто небольшая стычка.
Он снова смотрит на Мулагеш. В глазах его вспыхивают странные огоньки:
– Она… она хочет, чтобы случилась еще одна Мирградская битва?
– Нет. Тут все гораздо хуже. Это будет вторжение, там огромная армия.
– Армия адептов – таких, как Жургут?
– Несколько тысяч адептов, – устало отвечает Мулагеш. – Или больше. Они придут сюда на кораблях. Приплывут с острова, на котором стоит Город Клинков. Так написано, и это то, что им обещали.
