Рейнмар понял: сейчас это милое дитя, просившее, чтобы отвели к маме, погубит его сестренку. Но понял так, как это бывает в бреду, когда голова горит и мысли путаются.
И тут он увидел облако зеленых листьев. Оно взлетело под своды старого подвала и медленно опускалось на девочек.
Гизелла Ингвира подняла голову и, приоткрыв рот, следила за этими неведомо откуда прилетевшими листьями.
– Сынок, сынок, – услышал Рейнмар. Повернувшись, он увидел отца. Старый барон ковылял к нему, опираясь на древко алебарды, а в правой руке у него был длинный и тонкий меч.
– Я сейчас, я сама! – зазвенел девичий голосок, и к Рейнмару подбежала девица, которую он не узнал, да и как узнать – баронскому наследнику не пристало обращать внимание на лекарских дочек.
– Беатриса… – прошептал он. – Батюшка, Беатрису спасайте…
Эрна, опустившись на колени, стала распутывать узлы на веревках.
– Потерпите еще немного, юнкер, потерпите! – умоляла она.
– Дура, нож возьми! – крикнул барон.
Нож в подвале был один – и его держала Гизелла Ингвира.
Эрна кинулась к ней, готовая схватиться врукопашную. Но юной королеве цвергов было не до драк – ее лицо залепили зеленые листья.
– Батюшка… вы живы… – шептал Рейнмар.
– Это ненадолго, – «утешил» его старый барон. – Я еле на ногах держусь. Но они получат тебя только, если я умру.
Эрна сумела отнять у Гизеллы Ингвиры нож и кинулась разрезать веревки. А Беатриса подбежала к отцу и прижалась к нему, обхватив за ноги изо всех силенок.
– Ну, вставай, наследник, – приказал старый барон. – Уйдем потайной лестницей, как пришли…
– Меня ноги не слушаются, – прошептал Рейнмар. От долгого лежания они затекли, и он их почти не чувствовал.
– Мы должны вывести тебя отсюда, пока не прибежали цверги. Вольфкопов можно как-то усмирить этими листочками, на цвергов они не действуют, – сказал старый барон. – Ну, давай, вставай!
– Не могу…
И тут из норы полезли цверги.
– Ваша милость, уводите его, ради всего святого! – взмолилась Эрна. – Я их отвлеку!
– Да встанешь ли ты наконец?! – прикрикнул на Рейнмара старый барон.
Цверги очень ловко выскакивали из норы и окружали старика, девочку, лекарскую дочку и обезножившего юношу.
– Ишь ты, отрезали нам все пути, – заметил старый барон. – Потайной лестницей мы уже не уйдем, к большой лестнице не пробьемся. Эрна, попробуй хотя бы дочку вынести, что ли…
Наконец появились альвриги – Эйтри, старый альвриг и еще один, которого Рейнмар не знал.
С руки Эрны сорвалось еще одно облако листьев, но на цвергов оно никак не подействовало, лишь некоторым листья залепили глаза.
– Да, это не вольфкопы, – проворчал старый барон. – Ну, хоть парочку этих подземных бесов я все же заберу с собой…
По всему телу Рейнмара прошла болезненная острая волна, и он почувствовал, как Зеленый Меч, продолжение руки, наливается тяжестью и силой.
Еще мгновение – и Зеленый Меч весь, целиком, обрел упругость и цвет, выпрямился, описал в воздухе дугу.
– Вы этого хотели? – спросил Рейнмар. – Ну, так вы это получите. Помоги мне встать на ноги, девица.
То, что им владело, лишь внешне было похоже на состояние души перед боем на ратушной площади Бремлина. Тогда Рейнмар позволил Зеленому Мечу владеть собой. Теперь же он через боль и отчаяние сам стал повелителем Зеленого Меча.
Этот меч ему дан, чтобы защищать слабых.
Эрна помогла Рейнмару подняться, и он обнял ее левой рукой за плечи. Цверги и альвриги не ожидали внезапного пробуждения Зеленого Меча, никому из них не хотелось попасть под чертившее большие круги лезвие.
– Нужно отсюда выбираться, – сказал старый барон. – Тут боя не будет, слишком тесно. А без боя они не уйдут.
Он был прав – подвал с его низким сводом, да еще заставленный бочками и прочей рухлядью, не давал достаточно места для смертоносной пляски Зеленого Меча.
– Их нельзя выпускать, батюшка, – ответил Рейнмар. – Уйдут в землю, а потом вылезут, где их не ждали. Девица, помоги дойти до их норы.
Альвриги слишком поздно поняли замысел Рейнмара – встать над норой. Теперь они не могли скрыться под землей от Зеленого Меча, выйти из подвала на свет они тоже не могли.
Эйтри подошел к Гизелле Ингвире и дернул ее за руку.
– Где моя мама? – спросила девочка. Голос был жалобный и тонкий.
Эйтри отдал ей приказ, которому она подчинилась не сразу. Но, подчинившись, затопала, завизжала, стала выкрикивать не слова даже, а что-то вроде собачьего лая. Альвриги расхохотались.
– Что они задумали? – спросил Рейнмар.
– Может быть, зовут вольфкопов? – предположил старый барон. – Пошлют их вперед, как они обычно делают, и просто задавят нас их телами.
А вот тут уже рассмеялась Эрна.
– Вольфкопы не придут, ваша милость. Вы же видели – они попали под мои листья, под мои зелененькие листочки! Вольфкопы уходят из Шимдорна!
– Но цверги остаются… – проворчал старый барон.
Он выставил перед собой длинный и узкий клинок.
Один из цвергов, надо думать, самый юный и ловкий, бросился наземь, перекатился и оказался у ног Рейнмара. Зеленый Меч мог бы достать его – если бы Рейнмар не боялся задеть отца и сестренку. Он был слишком длинным, этот меч, а цверг был слишком близко. И в руке он держал изогнутый нож.
Эрна заслонила собой Рейнмара. У нее был точно такой же нож, отнятый у Гизеллы Ингвиры, но цверг умел работать клинком, а она – нет.
Лишившись поддержки, Рейнмар еле удержался на ногах. Но не упал – и даже сам этому удивился. А старый барон сделал выпад и попал цвергу в плечо. Но кожаная туника пустила удар вскользь, а бить снизу вверх, как старый барон собирался, было невозможно.
И второй цверг точно так же подкатился к обреченным пленникам. Они услышали его хриплый смех.
Тут в подвал влетел комок зеленого пламени с мужской кулак величиной. Мечу развернуться во весь мах было негде, но этот шар словно нарочно был создан для битвы в небольшом помещении. Зеленый шар ударил в лежащего цверга, раздался вой, запахло паленым. И второй шар прилетел – он был предназначен другому цвергу и попал точно в цель. И третий шар влетел в подвал, и четвертый. Они метили в морды и в глаза цвергам и альвригам. Жесткие шкуры дымились, цверги выли.
А на верхней ступеньке лестницы, ведущей со двора, стоял Уве с пятым шаром наготове. Зеленый шар зрел и наливался огненной силой у него на ладони, но еще не срывался, не улетал – Уве хотел сделать его больше и опаснее прочих, хотя это и доставляло ему боль.
Рядом с Уве стояла Шварценелль.
