Пояснять Алена уж не стала, торопливо взбила подушки, поправила одеяло, аккуратно сложила покрывало.
— Все, спокойной ночи, — попрощалась она, остановившись у двери.
— Гран мерси, — отозвался он, неуклюже пытаясь одной рукой стянуть с себя футболку. Запутался. И тут вдруг ощутил на спине ее прикосновение. Мышцы живота невольно дрогнули и напряглись.
— Тихо ты, давай я… — Она потянула футболку за нижний край, сняла через голову, затем очень осторожно, практически не касаясь, освободила левую руку. — Вот так…
Он повернулся к ней, оказавшись лицом к лицу. Заметил, как она тотчас вспыхнула. Да и сам вдруг ощутил непривычное волнение. Опустил взгляд на ее губы и едва удержался, чтобы не прильнуть к ним. Одернул сам себя, поразившись. Какие только бредовые мысли и желания не придут в пьяную голову.
— Теперь, когда ты знаешь, что мы с тобой не брат с сестрой, такие вещи слегка будоражат и смущают, да? — с усмешкой спросил Максим.
Алена сразу же отпрянула, а затем развернулась и решительно направилась к двери.
— Еще раз спокойной ночи, — не оборачиваясь, бросила она.
— Угу, нежных снов…
8
Сердце колотилось в груди как бешеное, щеки пылали. Что это сейчас было? Почему она так разволновалась? Алена сама не могла объяснить. Но губы… Они до сих пор горели от одного его взгляда.
Еще в детдоме Чусов, который ухлестывал за ней чуть не с первого дня, как-то разотважился и поцеловал. Ей тогда не было приятно или противно, было — никак. А тут… Простой взгляд, а на губах — точно ожог, и внутри все замирает.
И эта новость… Максим ей не брат! Мысли так и роились в голове. И многое между тем становилось понятным. Вот почему отец с ним так жестоко и холодно обращается, вот почему Максим воспринял ее в штыки и твердил, что она ему никто. Да, многое теперь ясно и в то же время неясно. Взять эти его слова: «…если я тебя поцелую, это не будет извращением». Вот почему он так сказал? И смотрел еще, будто сейчас действительно… Черт, даже вспоминать неловко…
Неловко вдвойне — ведь сама она не раз ловила себя на том, что думает о нем непозволительно. Нет, ничего такого конкретного и запретного не представляла, но и обманывать себя тоже глупо. Ведь проскакивало все-таки сожаление, что он ей брат, чего уж скрывать… Господи, она же теперь и не уснет ни за что!..
Так и вышло: проворочалась полночи, а утром разбудил телефон. Звонил папа. Говорил, правда, недолго, только спросил, как дела, все ли нормально, и обещал, что завтра приедет, но после звонка уснуть больше не удалось.
От нечего делать Алена спустилась вниз. Прибрала в гостиной после вчерашних процедур и возлияний. Затем решила приготовить завтрак, наделала блинов — обычных, с мясом и луком, с творогом и ягодами, с сыром и ветчиной. Сама же потом и озадачилась: кто же такую гору есть будет?
— Этот запах мертвого поднимет, — услышала голос за спиной, и тотчас сердце пропустило удар, но затем, видимо, решило наверстать и заколотилось быстро-быстро.
Алена так и замерла с лопаткой у плиты, пытаясь успокоить дурацкое сердцебиение. А то ведь глупо будет выглядеть. И вообще, что он подумает, если заметит, как она…
— М-м-м, блинчики!.. С чем? — раздалось над самым ухом. Его дыхание опалило шею, вдоль позвоночника побежали мурашки. Максим стоял прямо за спиной. Господи, зачем он подошел так близко? Алена, вцепившись в пластиковую лопатку, отодвинулась влево. Максим же невинно спросил:
— Так с чем блины?
— С… — Алена сглотнула, от волнения она вдруг растерялась, на миг забыв, чем фаршировала блины. — С мясом вот эти. А тут с творогом… Ты какие будешь? — спросила, не глядя на него. Когда же он набрал себе полную тарелку и отошел, наоборот, впилась взглядом в его спину. Он заявился в одних шортах! Без футболки! Впрочем, он, наверное, просто не смог ее надеть. Однако хорошо, что, когда он стоял у нее за спиной, она этого не знала. А то бы… В общем, еще больше бы смутилась.
— Ты со мной? — Он вдруг обернулся, поймав ее взгляд.
Алена торопливо отвела глаза.
— Да, я сейчас. — Она взяла тарелку, положила пару блинчиков и поплелась за ним.
Максим ел со зверским аппетитом.
— Вкусно! Твои лучше, чем у Веры, — нахваливал он, поедая один румяный конвертик за другим.
— Спасибо. — Сама она еле клевала. Почему-то вдруг пропал аппетит. — А как твоя рука?
Максим, не отвлекаясь от процесса, невозмутимо приподнял левую кисть над столом и продемонстрировал почерневшие скрюченные пальцы. Алена ахнула.
— Болит?
— Когда шевелю или задеваю, — ответил он с набитым ртом.
Да ей даже смотреть на его руку было больно. Зато дурацкого волнения сразу как не бывало.
— Давай съездим к врачу?
Он вдруг прекратил жевать и насмешливо взглянул на нее.
— А с чего вдруг ты так обо мне беспокоишься?
Алена и не нашлась, что сказать. Вот что он за человек такой? Зачем постоянно пытается вогнать ее в краску? Она ведь и без того рядом с ним чувствует себя неуверенно.
— Ладно, — протянул он таким тоном, будто одолжение ей делает. — Но поедем вместе. Будешь меня морально поддерживать.
* * *
Поддерживать пришлось не только морально. С больной рукой он не мог даже одеться. Джинсы еще натянул кое-как, но с ремнем справиться уже не получилось. Пришлось ей. Хотя у самой руки дрожали и лицо прямо-таки горело огнем. А этот гад все замечал и нахально посмеивался. Не успокоился даже в такси, всячески подтрунивал над ней и как будто специально норовил смутить еще сильнее. Да конечно, специально. Только вот зачем?
Алена сидела в коридоре рядом с процедурной, где Максиму накладывали гипс. Рентген подтвердил переломы фаланг среднего, указательного и безымянного пальцев. Сказали, в гипсе ходить месяц. Алена ужаснулась: целый месяц быть практически беспомощным! Правда, Максим такую перспективу воспринял равнодушно: ну гипс, ну месяц, подумаешь! Люди некоторые и без рук всю жизнь живут.
После травмпункта он еще больше повеселел.
— Могу теперь в школу не ходить целый месяц, — заявил. — И вообще, с полным правом тунеядствовать.
Почему-то про такси они не вспомнили и незаметно за разговорами добрели до парка.
— Как тут красиво! — вздохнула она, глядя по сторонам.
Парк и впрямь выглядел роскошно, точно разодетый в богатый парчовый наряд. Кроны деревьев блестели золотом в лучах щедрого сентябрьского солнца. Это вчера небо тяжело нависало и сочилось моросью, а сегодня в яркой синеве ни облачка.
Максим скосил на нее глаза и усмехнулся, но она, не обращая внимания, продолжала восторгаться:
— Как все-таки здорово, что мы не сразу поехали домой! Такую бы красоту пропустила. А то ведь я города нормально и не видела.
