* * *
Мальчик, пахнущий пряностями, остался со мной, а остальные уехали на своих велосипедах. Мальчик обошел по кругу одеяла Акселя, нашел пакет с моим кормом и высыпал корм в мою миску. Я с благодарностью проглотила мой ужин.
– Мне очень жаль, – шепнул он мне после того, как я поела, и погладил меня по голове. – Мне очень жаль, что твой хозяин умер.
Мне все еще хотелось пить, но ситуация не изменилась – я по-прежнему была привязана к поводку, который вел к твердому, тяжелому телу. Я с надеждой посмотрела на Мальчика, пахнущего пряностями, но он не дал мне еще воды.
Было очень тихо, но я хорошо различала журчание текущей воды. Мало-помалу я начала ощущать страх, который нарастал в Мальчике, пахнущем пряностями. Чем ниже опускалось солнце, тем страшнее ему становилось оставаться рядом со мной и мертвым Акселем. Я знала, что должна сделать. Я подошла к мальчику и прижалась к нему, чтобы подарить ему успокоение. Он взъерошил пальцами мою шерсть, я почувствовала, как он расслабился, хотя и совсем немного.
– Ты хорошая собака, – сказал он мне.
Скоро приехали несколько мужчин и одна женщина, которые вышли из больших машин с мигающими огнями на крышах. Они подошли и посмотрели на одеяла Акселя. Один из них отвязал от тела Акселя мой поводок и передал его конец Мальчику, пахнущему пряностями, который со степенным видом взял его. Он подвел меня к реке, и я напилась вволю. Я была права – люди всегда знают, что делать.
Вскоре приехал Том, и на крыше его машины тоже мигали огни. Он подошел к одеялам Акселя и присоединился к кругу остальных людей.
– Скорее всего, это передозировка. Узнать точно, отчего он умер, мы сможем, только тогда, когда отвезем его в город, – сказала женщина.
– О боже.
Они стояли и молчали. Том опустился на колени, и я почувствовала, как от него исходит горе. Он прижал руку к лицу и заплакал. Один из остальных мужчин обнял его за плечи.
– О боже, – повторил Том. – Какая нелепая смерть. Какая трагедия.
– Он был замечательный человек, – сказал один из мужчин.
– Вот именно, был. – Том в недоумении покачал головой. – Да, он был замечательный человек. И смотрите, каким оказался его конец.
По дороге подъезжали все новые машины. Они останавливались, из них выходили люди и стояли во все тускнеющем свете, выстроившись вдоль дороги. Большинство из них стояли молча, причем многим, похоже, было очень грустно. Я видела, как мужчины и женщины вытирают глаза.
– Ну все, давайте унесем его отсюда, – сказала женщина, которая первой вышла из большой машины с мигающими огнями на крыше.
Они подняли с земли тело Акселя и его одеяла, отнесли все это к дороге и погрузили в один из грузовичков с огнями на крыше.
Когда я услышала звуки их голосов, я поначалу не поняла, что они делают, но потом до меня дошло, что они поют, как, бывало, пела Мамуля, когда стояла на кухне у раковины и лила воду на тарелки. Сначала пели только несколько людей, потом к ним начали присоединяться все новые и новые голоса, пока мне не показалось, что поют они все. Я, конечно, не понимала слов, которые они пели, но чувствовала звучащие в их голосах боль, сожаление и горе.
И в воздухе, и на суше,
И в океанской дали
Мы бьемся во всех сраженьях
Во славу родной земли.
За право и за свободу
Идем мы первыми в бой,
Мы воины американской
Славнейшей пехоты морской.
Закончив петь, люди склонили головы и положили руки на плечи друг другу. Грузовичок с телом Акселя медленно поехал прочь, и, когда он проезжал мимо них, некоторые из людей протягивали руки и касались его боков.
Затем все стали рассаживаться по своим машинам, тихо говоря друг с другом. И машины по одной начали медленно уезжать.
– Рик! – крикнул какой-то мужчина. – Твой велосипед у меня. Поехали.
Мальчик, пахнущий пряностями, посмотрел на меня. Он явно колебался.
– Рик! Иди сюда сейчас же!
– С тобой все будет хорошо, – шепнул он мне. – Я найду кого-нибудь, кто о тебе позаботится.
– Рик, черт бы тебя побрал, пошевеливайся! – заорал мужчина. Некоторые из людей, стоящих на дороге, неодобрительно напряглись.
– Кто-нибудь, присмотрите за собакой, – крикнул Мальчик, пахнущий пряностями, и начал торопливо подниматься по берегу к дороге. Несколько человек повернулись и посмотрели на меня, но никто из них не поднял мой поводок.
Немного постояв, я вернулась туда, где на берегу оставалось несколько мешков и одеял Акселя. На мягкой ткани явственно чувствовался его запах, и я втянула его в себя. Я была хорошей собакой и дарила Акселю успокоение, но он умер. И я поняла, что сейчас вдыхаю его запах в последний раз. Он покинул меня и уже не вернется никогда.
Ситуации повторяются, и именно так собака учится новым вещам. Чтобы сделать «Иди Домой», я оставила в доме Лоретты и Хосе мое одеяло, пахнувшее Лукасом, а теперь я оставлю на берегу этой реки одеяла, пахнущие Акселем.
Грусть и горе, которые я сейчас испытывала, были мне знакомы – я чувствовала их всякий раз, когда мне казалось, что я больше никогда не увижу Лукаса. И сейчас я ощущала такую же боль. Я больше никогда не почувствую руку Акселя на моей голове, никогда не буду спать рядом с ним, и он больше никогда не даст мне лакомства, держа его между пальцами и улыбаясь мне.
Я посмотрела наверх, где стояла все редеющая толпа людей. Среди них был Том – если кто сейчас и обратит на меня внимание, то это будет Том. Он мне нравился, и я была ему благодарна за то, что он всегда приносил мне лакомства, но он был занят разговором с другими людьми. Он занимался сейчас человеческими делами, и, хотя обычно собака бывает очень важна для людей, в нынешней ситуации их внимание было занято отнюдь не мной.
Я пошла прочь, и никто не позвал меня по имени. Я трусила вдоль берега туда, где меня ждала прохладная тень сгущающихся сумерек.
Настало время выполнить «Иди Домой».
Я, не останавливаясь, трусила вперед, и из-за волочащегося за мной поводка мою шею что-то постоянно дергало, что меня раздражало. Из-за поводка я двигалась медленнее, чем могла бы, а потом все стало еще хуже, потому что он зацепился за упавшее дерево и рывком остановил меня, так что я не могла идти дальше. Я заскулила, досадуя на свое бессилие и чувствуя ненависть к этому поводку. Я пыталась тянуть его, но он не поддавался. Я обогнула дерево, но это не помогло. Я застряла.
Я схватила поводок зубами и потрясла его, но и это не подействовало.
Я огляделась по сторонам и только сейчас осознала, что город остался далеко позади. Рядом тек ручей и росли редкие деревья и невысокие кусты, в которых я могла бы укрыться, но, когда взошла луна, я почувствовала себя очень уязвимой. Откуда-то издалека до меня доносился едва различимый запах койотов. А что, если и они чуют мой запах? Я подумала о том, как бы они обрадовались, найдя меня здесь, зацепившуюся за бревно и не имеющую возможности защищаться, и меня пронзил страх.
