Некоторые люди произносили слово «Аксель», и вскоре я поняла, что мужчину зовут Аксель.
Я не понимала, почему Аксель спит не в своем доме, а на тротуаре. Он казался мне очень одиноким, и ему явно был нужен друг, такой, каким для Гэвина был Тэйлор. Но никто из людей, которые останавливались, чтобы поговорить с ним, не вели себя как такие друзья, даже когда они были приятными.
Сначала мне хотелось только одного – убежать от Акселя и вернуться на тропу, чтобы продолжить свой путь. Но потом я поняла, что Акселю нужно успокоение, как Маку и остальным моим друзьям, к которым я приходила, когда мы с Лукасом делали «Идти на Работу». По ночам Аксель боролся с людьми, которых я не могла видеть, крича и корчась на своих одеялах, и от его пота шел сильный запах страха. Когда я клала голову ему на грудь, я слышала, как гулко и часто бьется его сердце. Но потом, когда его рука ложилась на мою шерсть, его лихорадочное возбуждение спадало, и дыхание становилось не таким частым.
Мне нравился Аксель. Он целыми днями говорил со мной и называл меня хорошей собакой. После жизни с Сильвией мне было приятно получать столько внимания. С Акселем я чувствовала себя очень важной собакой.
Мне ужасно хотелось сделать «Иди Домой», но я знала, что делаю то, чего от меня хотел был Лукас, точно так же, как он хотел бы, чтобы я позаботилась о Большой Киске. Больше всего на свете, даже больше, чем чтобы я сделала «Иди Домой», он хотел, чтобы я была хорошей собакой. А я никогда не была более хорошей собакой, чем когда дарила успокоение испуганному человеку или котенку, которому я была нужна. Это была моя работа.
Ночи становились все холоднее, и теперь я могла сделать для Акселя еще кое-что – согревать его, прижимаясь к его телу. А еще я разбудила его, когда на улице остановилась машина и с ее передних сидений слезли двое мужчин. Я уже встречала людей, похожих на них, с тяжелыми металлическими странно пахнущими штуками на боках – это были полицейские. Для меня все они были как-то связаны с грузовичком, в котором стояли проволочные вольеры и который увез меня от Лукаса. Я сжалась при их приближении, и Аксель проснулся.
– Привет, Аксель, – сказал один из них, становясь на колени. – Когда у тебя появилась собака? – Он протянул ко мне руку, но я не стала к нему приближаться, потому что не доверяла ему.
– Я ее нашел. Ее бросили, – отрывисто ответил Аксель.
– А ты уверен, что с ней все в порядке? Она не кажется дружелюбной.
– Белла, поздоровайся с офицером Мендесом.
– Все хорошо, Белла, – сказал мужчина, который протягивал ко мне руку. Я понюхала его пальцы и слегка повиляла хвостом, опасаясь, как бы он не схватил меня за ошейник. – Меня зовут Том.
– Чем мы можем помочь вам сегодня, офицер? – спросил Аксель.
– Не говори со мной так, Аксель. Ты же знаешь, меня зовут Том.
– Том.
Значит, приятного полицейского зовут Том. Друг Тома стоял поодаль и что-то писал.
– Послушай, Аксель, вот-вот сюда придет зима. Ты думал над тем, что я тебе предлагал – чтобы ты вернулся в Денвер? Мы по-прежнему готовы отвезти тебя туда. По-моему, это хорошая идея.
– А как насчет моей собаки? – спросил Аксель.
– Само собой, она может поехать с тобой. – Том кивнул.
– А что потом?
Том пожал плечами.
– Ну, сам посуди – ты мог бы вернуться в госпиталь для ветеранов…
– Я туда больше не пойду, – спокойным голосом перебил Аксель. – Когда я там был в последний раз, они попытались взять у меня кровь.
– Но Аксель, это же госпиталь.
– Госпиталь. Вроде как для гостей. Но там есть люди, которых никогда не судили, никогда не признавали виновными, но которые не могут оттуда выйти. Они все подключены к медицинским усилителям, которые подсоединены к Интернету посредством межсетевых протоколов. Вы понимаете, зачем это делается? Электрофизиологический монитор обеспечивает двунаправленную передачу данных в Паутину, неужели это не кажется вам подозрительным? Во Всемирную паутину?
Том какое-то время молчал.
– Мы просто не можем помочь тебе как-то иначе, Аксель. В наших местах невозможно жить на улице зимой, потому что здесь слишком холодно. В Ганнисоне нет муниципальных учреждений для бездомных, а от помощи благотворительных организаций ты отказываешься.
– Они все хотят от меня одного и того же, – категорично сказал Аксель.
– Все беспокоятся о тебе, Аксель. Ты служил нашей стране. Ты помогал всем нам, а теперь мы хотим помочь тебе.
Аксель показал на небо.
– А тебе известно, что над нами всегда находятся три спутника, вычисляющие твое местоположение? Но до меня их алгоритмы не доберутся, потому что я живу там, где мне захочется. Я не вписываюсь. Не попадаю в единую компьютерную систему. Я не ем их генетически модифицированную еду.
– Ну хорошо… – начал говорить Том.
– Когда ты приходишь в кофейню, они спрашивают твое имя, а ты никогда не задумывался зачем? На кой им твое имя? Чтобы продать тебе чашку кофе? И они заносят его в компьютер! Это просто один из тысячи способов, с помощью которых за тобой следят.
Я чувствовала, что Акселю становится все тревожнее и тревожнее, и ткнулась носом в его руку, чтобы он знал, что я рядом.
– Ты опять начал колоться, Аксель? – тихо спросил Том.
Аксель отвернулся. Теперь он был в ярости. Я опять ткнулась носом в его руку. Мне просто хотелось, чтобы он повеселел.
– Ну хорошо. – Приятный полицейский встал. По его движениям я поняла, что он не будет пытаться увести меня с собой. – Помни то, что я сказал, Аксель. Я не могу заставить тебя обратиться за помощью, но мне хочется, чтобы ты знал, как все о тебе беспокоятся. Если ты попытаешься жить на улице зимой, вы оба: и ты, и твоя собака умрете. Пожалуйста, подумай об этом. – Он сунул руку в карман и что-то положил в металлическую банку. – Не падай духом, Аксель.
* * *
Совершенно неожиданно Аксель сложил все свои пожитки в тележку и покатил ее в парк. Мы зашли в его дом, но это был очень странный дом – там была крыша, но не было стен, было несколько столов, но не было никакой еды. Двор был огромен, и на нем было несколько горок, но я не показала Акселю, что умею по ним взбегать, потому что он все время держал меня на поводке.
Иногда в парк приходили и другие собаки, и я начинала скулить, потому что мне ужасно хотелось побегать вместе с ними. Аксель не возражал, когда они подходили ко мне, но не давал мне следовать за ними, когда они убегали вслед за мячиками или за детьми.
– Они все занесены в базу данных, Белла. У них всех под кожу вживлены чипы, – говорил он мне. Я слышала в его голосе категоричность, когда он произносил мое имя, и понимала, что он не позволит мне поиграть.
Нас часто проведывали другие люди. У всех у них были за плечами мешки или пакеты, которые они несли в руках, и они часто пили из бутылок, испускающих резкий запах Сильвии, передавая их друг другу, разговаривая и смеясь. В доме был металлический ящик на столбе, и они жгли в этом ящике дерево, держа над огнем руки, чтобы согреть их. Это напоминало мне о том, как я нашла на огне большой кусок мяса, который оставили специально для меня в месте, похожем на большой парк, и о том, как на меня смотрел маленький ребенок, когда я уносила мясо, чтобы разделить его с Большой Киской.
