Людей вообще трудно понять, они то создают правила, то изменяют их. Я была рада, что теперь нам с Датчем можно было спать на диване, но меня огорчало, что Гэвин и Тэйлор так грустят, когда мы это делаем.
На следующее утро Тэйлор уехал вместе со своим чемоданом. А Гэвин покормил нас завтраком, в котором был бекон! Потом он повел нас на долгую, долгую прогулку, держа нас на поводках. Датч оставлял свои метки везде, и Гэвин каждый раз терпеливо ждал, когда он закончит. Это была самая неспешная прогулка, на которую мы с Датчем когда-либо выходили.
Гэвину было так грустно, что я подумала, что ему следовало бы прилечь, чтобы я смогла прижаться к нему и сделать свою работу, подарив ему успокоение. Но вместо этого он сначала подошел к лежащему на диване Датчу, потом ко мне на моей подстилке, крепко обнял каждого из нас и долго не отпускал.
– Мне будет так вас не хватать, – шепнул он мне. Я завиляла хвостом и облизала его лицо. Оно было мокрое и соленое. Я не понимала, что означают все эти перемены в поведении людей, но у меня было такое чувство, словно скоро должно произойти что-то плохое.
– Ну ладно, ребятки, пора идти, – вздохнул Гэвин.
Мы поедем на машине! Датч сел на переднее сиденье, а я устроилась на заднем. Гэвин приоткрыл окна, чтобы мы с Датчем могли высунуть в щели свои носы и понюхать ветер, и мы по очереди чихали. Гэвин все время гладил Датча одной рукой.
И тут внезапно Датч напрягся. Я посмотрела на него, чувствуя, как в нем нарастает волнение, хотя и не понимала почему. Он нервно зевнул, потом начал учащенно дышать, а когда Гэвин протянул к нему руку, лизнул ее. Датч начал вертеться на своем сиденье, потом принялся, не отрываясь, смотреть в окно, словно увидел белку. Я не видела ничего, но, следуя его примеру, тоже оживилась и насторожилась.
– Правильно, друзья, мы уже почти приехали, – грустно сказал Гэвин.
Когда мы остановились, Датч уперся в окно лапами и негромко, но взволнованно заскулил. Он явно думал, что что-то происходит, но я не могла взять в толк, что именно. Когда Гэвин протянул руку, чтобы выпустить его из машины, Датч сразу же бросился к парадной двери маленького дома. Гэвин обошел машину, чтобы выпустить меня, и я выпрыгнула наружу, потягиваясь и встряхиваясь.
Какое странное место. Во дворе на сухой грязи, смешанной с клочками газет, стояли какие-то машины и пластиковые баки, которые я с интересом обнюхала и учуяла в некоторых из них что-то сладкое. Гэвин ненадолго остановился, я присела, чтобы сделать «Делай Свои Дела», и стала смотреть, как Датч, виляя хвостом, бегает кругами перед дверью дома.
– Да тут просто помойка! – тихо пробормотал Гэвин.
Я пошла за ним туда, где нас с таким возбужденным видом ждал Датч. Где мы? Что мы тут делаем? Гэвин постучал в дверь и стал ждать. Датч положил лапу на его колено.
– Все в порядке, Датч, – попытался успокоить его Гэвин. – Эй! Тут кто-нибудь есть? – позвал он.
Он толкнул дверь, и она приоткрылась.
– Кёрш! Вы здесь?
– Я в конце коридора! – закричал какой-то мужчина из глубины дома.
Датч толкнул носом дверь и, протиснувшись мимо нас, бросился в дом.
– Вот ты и дома, Белла, – сказал мне Гэвин.
– О черт! Слезь с меня, Датч! – закричал мужской голос с другого конца коридора.
В доме было темно. На полу и мебели лежали носки, рубашки, газеты и коробки с остатками еды, которые я обнюхала с любопытством. Гэвин пошел туда, куда убежал Датч, и я последовала за ним.
– Кёрш! Вы там? – спросил Гэвин.
– Вы можете убрать с меня эту чертову собаку?
В задней комнате на кровати лежал мужчина, а на его груди стоял Датч, виляя хвостом и облизывая его лицо. На мужчине были тяжелые жесткие белые брюки, верхнюю часть одной его руки и половину груди покрывал такой же негнущийся белый материал, а одна его ладонь была обмотана белой тканью. От него шел кислый запах застарелого пота, и все же я была уверена, что видела и обоняла его и прежде.
– Датч! Лежать! – скомандовал Гэвин.
Датч с явной неохотой соскочил на пол. По-видимому, он полагал, что изменение правил, которое произвел Тэйлор, относится к каждой кровати, которая нам попадется.
– Господи, какая же ты глупая собака, – сказал мужчина на кровати. – Ты что, пытаешься снова уложить меня в больницу?
Датч выполнил «Сидеть», пожирая глазами кисло пахнущего мужчину.
Гэвин огляделся по сторонам.
– Меня зовут Гэвин, – сказал он наконец. Я подошла к стулу, на котором стояла тарелка с недоеденным сандвичем и понюхала его. Интересно, правила этого странного дома позволят мне немножко откусить от него? – Я разговаривал с вашей сестрой.
– Угу, она говорила, что вы, возможно, приедете, – охнув, проворчал мужчина.
– Это мы с моим мужем откопали вас из-под снега.
– Я ничего этого не помню. – Мужчина взмахнул обернутой в белую ткань рукой.
– А, ну да. Я рад вас видеть, ведь мы с мужем даже не были уверены, что вы останетесь живы.
– Да, конечно. Я выкарабкался, но с большим трудом. У меня целых одиннадцать долбаных переломов, черт бы подрал эту лавину! А тут еще и моя чертова сестрица вчера вечером бросила меня здесь одного, сказав, что ей, дескать, «нужно передохнуть». И что же это, скажите на милость, за семья? Как будто я в моем нынешнем состоянии могу позаботиться о себе сам!
Датч по-прежнему сидел, пожирая глазами кисло пахнущего мужчину в кровати. Я с таким же сосредоточенным вниманием смотрела на сандвич.
– Мне очень жаль слышать, что вам приходится так туго.
– Она думает только о себе.
– А.
Какое-то время мужчины молчали. В конце концов я потеряла надежду, что кто-нибудь предложит мне этот сандвич, и, вздохнув, улеглась на пол.
– Но как бы то ни было, я привез вам ваших собак.
– Ну да. Привет, Датч. Мужчина опустил обернутую белой тканью руку и положил ее на голову Датча. Пес прижался к его руке, полузакрыв глаза, и в это мгновение я почувствовала такую острую тоску по Лукасу, какой не испытывала уже давно. Я встала, желая выйти отсюда и вернуться в горы, на тропу. И сделать «Иди Домой». – Погодите-ка, – сказал вдруг мужчина в кровати. – Вы сказали собак. Собак?
– Да, я сказал, что привез вам ваших собак, – говоря ровным тоном, согласился Гэвин. Я услышала в его голосе нарастающее раздражение.
– Вон та собака вовсе не моя.
Гэвин уставился на меня, а я на него. Может быть, мы опять поедем на машине? Но он опять повернулся к мужчине в кровати.
– Не ваша? – потрясенно повторил он.
– Вот именно, я никогда ее прежде не видел, – безапелляционно заявил он.
– Но… Она была с Датчем, когда мы добрались до вас. Они оба раскапывали снег, чтобы спасти вас. Так мы вас и нашли.
