– «Сидеть», Белла, – сразу же скомандовал он.
Мне хотелось поприветствовать нашего нового гостя, но я знала, что значит «Сидеть», и тут же села.
– Отдел по контролю за животными, – грубо сказал Лукасу мужчина в шляпе.
– Я знаю.
– Итак, насколько мне известно, у вас дома живет питбуль.
– Я… мы не знаем, какой она породы. Она была брошена сразу после рождения. Мы обнаружили ее в том самом подполе, где, по словам кого-то из ваших сотрудников, вообще нет животных. А между тем там все еще обитают кошки. И их там больше, чем когда-либо прежде. Но вам, скорее всего, это известно.
– Мне не нравится ваш тон, – тихо сказал мужчина в шляпе.
– А мне не нравится то, что вы не соблюдаете этических норм.
Послышалось шуршание ткани – мужчина в шляпе весь напрягся.
– В Денвере содержание питбулей запрещено законом, вам кто-нибудь это говорил?
– Белла особенная. Она терапевтическая собака моей матери. Моя мать – ветеран войны, она служила в Афганистане.
– Говорите, это терапевтическая собака?
– Хотите посмотреть письмо от врача, который наблюдает мою мать? – вежливо спросил Лукас.
– Вы можете на минутку подозвать сюда вашу собаку?
– Зачем?
– Я не собираюсь забирать ее у вас. Я не имею права входить в частные дома и квартиры с этой целью.
– Белла. – Мне показалось, что Лукас сказал это без особого желания, но он хлопнул себя по бедру, и я сразу же подошла к нему. Я чувствовала, что Лукасу не нравится мужчина в шляпе, поэтому я не стала подходить к нему, чтобы он меня погладил, а осталась возле ноги Лукаса, вдыхая аромат множества животных, который исходил от одежды нашего гостя.
Мужчина в шляпе энергично кивнул.
– Да, это точно питбуль.
– Ну и что? – Лукас пожал плечами. – У нас есть письмо от врача.
Мужчина сунул руку в карман и что-то достал. Потом двинул большим пальцем, раздался тихий хлопок, и воздух наполнился вкусным запахом. Он бросил лакомство на пол, и я сразу же схватила его. Что бы там ни думал Лукас, мне нравился мужчина в шляпе.
– В следующий раз будьте любезны не кормить мою собаку, пока не попросите разрешения у меня, – холодно сказал Лукас.
– Суть в том, что она должна уметь не обращать внимания на лакомство, лежащее на земле. Она не сумела, так что она не подходит под определение терапевтической собаки.
– Не может быть.
– Если я поймаю это животное за пределами вашей квартиры, я его конфискую. На эту породу наложен запрет.
– Конфискуете?
– Вам придется заплатить штраф, потом мы наденем на нее чип и если поймаем ее еще раз, то уничтожим.
– Вы, наверное, шутите.
– Таков закон. Я просто исполняю свою работу.
– Вы исполняете ее так же, как тогда, когда дали заключение, что под домом напротив нет кошек? Это Гантер платит вам, чтобы вы отравляли нам жизнь? Мы не сделали ничего плохого! – запальчиво крикнул Лукас.
– Вот тут вы ошибаетесь. Вы укрываете собаку запрещенной породы. Питбули – животные опасные и свирепые.
– Неужели Белла кажется вам опасной и свирепой?
– А это неважно. Даже если она ласкова, как новорожденный ягненок, закон говорит, что она животное злобное, значит, так оно и есть. До скорой встречи, приятель. До очень скорой.
* * *
На следующий день, когда Лукас вернулся после «Идти на Работу», с ним пришла и Оливия. И мы поехали на машине! Я высунула нос навстречу ветру так далеко, как только смогла, упиваясь изумительной смесью запахов, которые так быстро менялись.
Скоро мы оказались в здании, очень похожем на то, куда Лукас делал «Идти на Работу», чтобы повидать Оливию. Мы стояли в маленькой комнатке, в которой было еще несколько не знакомых мне людей, и я хотела познакомиться с ними, но мне мешал поводок. Комнатка гудела, тряслась, и у меня от этого сосало в животе. Она была намного тише, чем та, в которой я стояла с Лукасом и Таем, и каждый раз, когда дверь комнатки открывалась, запахи на другой ее стороне оказывались совершенно другими, и люди выходили, возможно, огорчившись, что им не дали поиграть со мной. Я не понимала, что мы делаем в маленькой комнатке, но я была рада находиться в ней и была рада, когда мы из нее вышли.
Мы прошли по тихому коридору и вошли в комнату, где стоял стол, а пол был мягкий, потому что его покрывал ковер. Вскоре в нее вошел мужчина с бумагами в руках.
– Я Майк Пауэлл, – поприветствовал он нас. Я завиляла хвостом.
– Спасибо, что согласились с нами встретиться. Я Лукас Рэй, а это моя… – И он показал на Оливию.
– Выбирай слова, – предостерегающе сказала она.
– Мой друг Оливия Филипс.
– Я его водитель. – Оливия немного подержала руку мужчины, но потом решила, что ей это не нравится, и отпустила ее. – Но он обращается со мной совсем не так, как того требует мой статус.
Мужчина рассмеялся, потом наклонился, чтобы увидеть меня. Я лизнула его в лицо.
– Значит, это Белла. Какая лапочка.
Они все говорили и говорили, пока я искала самое мягкое место в комнате. Рядом с узким столом лежал коврик, но он был недостаточно велик, чтобы я уместилась на нем целиком. Я легла на него, пыхтя.
Потом я задремала, но сонно приоткрыла глаза, когда услышала, как мужчина произнес мое имя.
– Белла противостоит городским властям. Боюсь, законодательство Денвера на сей счет находится в противоречии со здравым смыслом. Вам известно, что в перечне пород собак Американского клуба собаководства нет отдельной породы, называемой «питбуль»? Это целый класс собак, включающий такие породы, как американский бульдог, американский питбультерьер, стаффордширский терьер и стаффордширский бультерьер, а также любые гибриды, похожие по своему внешнему виду на собак этих пород. Как бы то ни было, несколько лет назад собака, которую в прессе обозвали питбулем, загрызла ребенка, и после этого городской совет ввел этот запрет. Существует много доказательств, что эти собаки ничуть не более опасны, чем любые другие – собственно говоря, по-моему, чаще всего людей кусают таксы. Просто питбули очень заботятся о своих хозяевах и всегда стремятся их защитить – возможно, отсюда все и пошло. Кстати, вы знаете, что с тех пор, как ввели этот запрет, питбули стали в Денвере еще популярнее, чем до него? Вот за что я люблю американцев – достаточно сказать им, что они не могут чего-то иметь, и им сразу же хочется это заиметь, чтобы показать, что они не желают прогибаться перед властями.
Как бы то ни было, проблема заключается не в том, что Белла – питбуль, а в том, что ее так назвал представитель отдела по контролю за животными. Достаточно заявления одного их инспектора, и ее могут у вас забрать. Если еще два инспектора согласятся с тем, что Белла – питбуль, она согласно денверскому закону объявляется питбулем. Это совершенно бредовая система, но они действуют именно в соответствии с ней.
