Каждый вечер мы с Клэрити играли в игру: она загораживала меня коробками под лестницей, а сама оставалась снаружи, но не отходила далеко, чтобы я чуяла ее запах. Если я начинала скулить или лаять, она раздвигала коробки и очень грубо говорила: «Нет!» Если я сидела тихо, то получала угощение. Постепенно время, на которое она оставляла меня в «будке», становилось все дольше, и каждый раз я получала угощение. Я поняла: Клэрити хочет, чтобы пока она находится по другую сторону коробок, я сидела тихо. Но мне совсем не нравилось сидеть там в одиночку, есть игры и повеселее.
Иногда Клэрити оставляла меня там на ночь — по ошибке, конечно, ведь я слышала ее шаги наверху и знала, что она дома. Но стоило мне залаять, Клэрити тут же спускалась и кричала: «Нет!» А когда, наконец, я сдавалась и укладывалась спать, она будила меня и давала угощение. Вот как все это понимать?
Однажды Клэрити сказала: «Ну все, она идет. Давай покажем наш трюк», отвела меня в подвал и задвинула коробками. Я сидела тихо. Потом я услышала шаги и голоса — приехала Глория.
Я сидела тихо.
Потом Клэрити спустилась, дала мне превкусное угощение, и мы отправились на долгую прогулку. Я даже почуяла кролика! Когда стемнело, она отвела меня обратно в «будку», и с тяжелым вздохом я улеглась. Не издав ни звука за всю ночь, рано утром я опять получила вкусное угощение и прогулку.
— Будь хорошей девочкой, сиди тихо. Я люблю тебя, Молли. Люблю тебя, — сказала Клэрити и ушла. Я подремала немножко, а позже услышала шаги Глории наверху. Интересно, она знает, что мне нужно давать угощение, когда я сижу тихо?
В этот раз Клэрити плохо задвинула коробки, и когда я ткнула носом в одну из них, мне удалось сдвинуть ее вбок ровно на столько, чтобы просунуть голову. Извиваясь и раздвигая коробки плечами, я сумела выбраться наружу!
Хотя я уже подросла, чтобы ходить по ступенькам самостоятельно, подняться наверх было не так-то просто. Когда я добралась до последней ступеньки, раздался звонок. Я услышала, как Глория прошла по коридору, чтобы открыть входную дверь.
Я выбежала в гостиную и остановилась понюхать чемодан на полу, которого раньше здесь не было.
— Я вас слушаю — сказала Глория, стоя в дверном проеме. Ветерок, дунувший с улицы, принес ароматы восхитительной травки и деревьев, а еще невообразимо сильный цветочный запах Глории, который практически заглушал все остальные.
— Мисс Махони? Я офицер Луэллин, школьный контролер, ответственный по делу Сиджей. Она передала вам уведомление?
Я подбежала к Глории, чтобы поздороваться. Офицер, стоявшая на пороге, взглянула на меня, когда я подошла.
— Уведомление? О чем вы говорите?
— В этом семестре ваша дочь пропустила очень много занятий.
Несмотря на то что я стояла совсем рядом с ней, Глория меня не замечала. Чтобы привлечь ее внимание, я положила лапу ей на ногу. Глянув вниз, она завизжала.
Глава восьмая
Глория выскочила на крыльцо, и я выбежала за ней, виляя хвостом.
— Это не лиса! — завопила она.
Вторая женщина наклонилась и погладила меня. Ее руки были теплыми, мягкими, пахли орехами и мылом.
— Лиса? Конечно нет, это щенок.
— Что оно делает в моем доме?
Женщина выпрямилась.
— Вам лучше знать, мэм, это же ваш дом. Когда я приходила на прошлой неделе, собака уже была здесь с вашей дочерью.
— Не может быть!
— Ладно… Вот. — Женщина передала Глории какую-то бумагу. — Повестка в суд. Вам надо явиться вместе. Ваша дочь — несовершеннолетняя, и вы несете за нее ответственность.
— А что с собакой?
— Простите?
Услышав слово «собака», я села. Глория казалась чем-то расстроенной, зато вторая женщина была в хорошем расположении духа, и я решила, что вполне могу рассчитывать на угощение. Орехи я любила все, даже соленые, которые обжигали язык.
— Забирайте собаку с собой, — сказала Глория.
— Я не могу, мэм.
— То есть старшеклассница, пропустившая пару занятий, беспокоит вас больше, чем затравленная собакой женщина?
— Да, именно так.
— Ничего глупее в жизни не слышала! Что же вы за полицейский?
— Я — школьный контролер, мисс Махони.
— Я подам на вас официальную жалобу комиссару полиции.
— Хорошо. А пока до встречи в суде. — Женщина развернулась и прошла прочь — похоже, угощения мне не будет.
— Что делать с собакой? — прокричала ей вслед Глория.
— Позвоните в службу отлова бездомных животных, мэм.
— Ладно, позвоню, — пробурчала Глория. Я собиралась войти в дом вслед за ней, но съежилась от страха, когда она заорала: «Нет!» — и захлопнула дверь прямо перед моим носом.
Я вышла в палисадник — день был просто замечательный — и засеменила по дорожке прочь от дома, обнюхивая кусты: может, где-нибудь здесь меня ждет кролик.
Палисадники вдоль улицы напомнили мне дом Итана, где он жил до переезда на Ферму: довольно много места для игр и такие же заборчики из кустов. Воздух наполняли сладкие ароматы цветов. Я чуяла собак, кошек и людей — и ни следа запаха уток или коз. Иногда мимо проезжала машина, добавляя в воздух металлические и масляные нотки.
Я чувствовала себя плохой собакой из-за того, что бродила по улице одна, без поводка, но ведь Глория сама выпустила меня, поэтому, наверное, все в порядке.
Примерно через час обнюхивания и обследования я услышала приближающиеся шаги, и какой-то мужчина позвал меня: «Эй, щеночек!» Моим первым желанием было подбежать к нему, однако я остановилась, увидев в его руке палку со свисающей петлей. Он начал подходить ко мне, направляя конец с петлей в мою сторону.
— Иди сюда, хорошая девочка, — говорил он мне.
Я прямо-таки ощутила петлю на шее и отпрыгнула назад.
— Ну, не убегай, — мягко уговаривал он.
Я пригнула голову и побежала, пытаясь проскользнуть мимо мужчины, но он сделал резкое движение, и в следующий миг я уже извивалась в петле на конце палки.
— Попалась! — обрадовался он.
Я была напугана. Это неправильно. Я не хотела идти с мужчиной, который тянул меня на палке к грузовику. Веревка вокруг шеи затянулась, направляя мою голову к колесам, потом он поднял меня в воздух, послышался лязг металла, и я очутилась в клетке внутри кузова.
— Эй!
Мужчина обернулся на звук приближающихся шагов.
— Эй! — Это была Клэрити. — Что вы делаете с моей собакой?
— Подожди, подожди. — Мужчина вытянул руки, как бы успокаивая ее. Клэрити стояла перед ним, тяжело дыша. Я оперлась лапами о металлическую сетку и завиляла хвостом, обрадовавшись, что снова ее вижу.
