— Удостоверение райкома есть?
— Еще не получил, не успел, а работа не ждет. К вам у меня первое поручение.
Кормлюк вздохнул:
— Вы хоть знаете, что за обстановка у нас тут? О бандах слышали?
— На вокзале у кассы говорили мне.
— Какой вокзал?.. — изумился секретарь сельсовета, уже не сомневаясь в искренности приехавшего представителя. — В райкоме-то вам дали инструктаж?
Беловусько по-детски улыбнулся и рассказал:
— И дали и не дали… Я после госпиталя с женой приехал в Луцк к сестре, она тут с семьей, квартира… Позвала, мы и прикатили. Я — в обком к секретарю по кадрам насчет работы. Я в партии еще с довоенной поры. Мне предложили ехать в район, говорят, в какой хочешь. Согласен, отвечаю, в любой, где тут же дадут квартиру. Назвали Торчинский. Приехал один, зашел в райком, представился, мне дают направление к вам… Сказали, осторожней чтоб я… Так что скажете насчет актива?
— Актив, какой у нас актив, вся самодеятельность актив. К вечеру соберем.
10
Установились светлые, погожие дни. А сегодняшний — особенно солнечный и пахучий, будто не от земли, а с выси тянуло молодой зеленью. Было ее еще немного: едва пробилась трава да треснули почки на некоторых деревьях и кустах. Воздух взбодрился живой лепестковой свежестью.
Двоякое чувство испытывал сейчас Киричук в лесу. Постоянно находясь в состоянии деловой собранности, он и не заметил, как поддался влиянию душистой весенней нежности, довольно вздыхая и улыбаясь. Он широко шагал по краю поляны за расторопным майором Тарасовым, начальником Торчинского райотдела МГБ.
Час назад, когда подполковник начал знакомиться с организацией работы в райотделе, пришло известие об обнаруженном за селом Рушниковка схроне, который захотелось рассмотреть Василию Васильевичу. Туда сейчас и направлялись чекисты с солдатами.
Киричук с пониманием сказал начальнику райотдела:
— Самый тревожный, оказывается, ваш, Торчинский, район, больше всего в нем за прошлый год совершено бандитских преступлений.
Майор Тарасов спокойно ответил:
— Район как район, разве что самый активный на Волыни… А частые бандитские вылазки здесь вызваны прежде всего тем, что и колхозов у нас больше, чем у других.
Василию Васильевичу понравилась сдержанная рассудительность начальника райотдела. Он решил поручить ему разработку операции с двойным заслоном-засадой.
Широколобый, сурового вида лейтенант Кромский сдвинул деревянную ляду с лаза в схрон, доложил, указывая на берег речки:
— Вон там у ивы мы нашли консервные банки, кости. Это у речки-то после зимы! Ясное дело, где-то здесь бункер. Полдня елозили, пока лаз в него нашли. Ракетами туда дыма напустили. Молчок. Потом уже спустились вниз. Кто-то прятался тут вдвоем или втроем. По лежанкам видно. И ушли недавно: колбасные очистки еще не высохли, вода в кружке не застоялась.
Лейтенант спустился во входной колодец, который оказался ему по плечи, и сразу исчез. Следом за ним проник в схрон и Василий Васильевич. Там уже Кромский включил фонарик и поставил его на короткий, из широкой доски, стол у земляной стены. Свет падал на двойные нары, прикрытые полушубком. На полу в углу темнел металлический ящик, и подполковник сразу потянулся к нему рукой.
— Стойте! — ухватил его за локоть майор, только что влезший через проход в схрон. — Нельзя так! А вдруг ящик минирован?
Лейтенант спокойно сел на нары.
— Да нет, — произнес он равнодушно, — проверен уже, фугаски нет.
Только сейчас Киричук обратил внимание, как низок потолок схрона, как сыро и заплесневело давит в ноздри застоявшийся воздух.
— Несите ящик наверх, — распорядился майор и прошелся ладонями по земляной стене, говоря: — Тут ниша, а то и две, должна быть для секретных бумаг: шифры, способы чтения кодированных «грипсов», указания сверху. Смотря кто в схроне сидел.
— У вас имеются такие бумаги? Надо бы, вернемся, познакомиться с ними, — тоже прощупывая стену, говорил Киричук и вдруг охнул с удивлением, обнаружив под рукой квадратную нишу. Проговорил тихо: — Нащупал, вот те на… Дайте-ка, майор, фонарик — глянуть, что здесь есть… Шкатулка резная!
— С ценностями, бывает, прячут, — вплотную приблизился Тарасов, увидя в руках подполковника находку из дерева.
А Киричук в мгновение извлек из шкатулки прошитые на уголке листы из тонкой светлой бумаги, перебрал их, задержал взгляд на небольшой, наподобие брошюрки, тетрадочке с отпечатанным на машинке текстом. Бросался в глаза украинский орнамент из крестиков на титульном листе, и с угла на угол крупные буквы, тоже из крестиков, броско выделили название «Конспирация».
— Старье! — небрежно отозвался Тарасов. — Я бы эту пространную инструкцию уместил в одном предложении: молчание — лучшее средство конспирации. Не шибко оригинально, как видите.
— Ну а как на деле? Все ли они дальше своей банды никого не знают?
— Чуть дальше действительно не знают, за редким исключением, — подтвердил майор и предложил лейтенанту: — Займитесь схроном, чтоб никаких писаний тут не осталось. Я с подполковником Киричуком — в отдел. Засаду отменяю, нас видели. Нечего на авось караулить. Закончите — отправляйтесь домой.
Уже в машине — крытом грузовике — Василий Васильевич с любопытством перебрал в шкатулке другие «грипсы» — тонкие, хорошо сохранившиеся листки с зашифрованным текстом, обнаружив на одном из них прямое обращение: «Друже Угар!» Он показал бумагу майору Тарасову, и тот охотно пояснил:
— Этот Угар верховодит бандами в нашем Торчинском районе. Подлинная фамилия районного проводника — Скоба Лука Матвеевич. Ему тридцать четыре года. Из торговцев. Орудует и скрывается, как у нас говорят, успешно. Вот наскочили, но их уже нет. Опередили нас. Возможно, случайно пришла «черная тропа». Может, и нет.
— Какой же это успех? — тихо возразил Киричук. — Как волки бегают. Инициатива целиком наша, надо только поэнергичнее ставить ловушки, заслоны, использовать все возможные средства, чтобы метались они…
— Это теоретически, Василий Васильевич, — не мог целиком согласиться с начальником бывалый Тарасов и для большей убедительности добавил: — Пока что мы с вами, случается, ищем ветра в поле.
Въехали в Рушниковку. Машина остановилась у церковной ограды. Солдаты с сержантом спрыгнули из кузова на землю. Следом за ними спустились подполковник с майором.
— Часок можете смело вздремнуть, — сказал Тарасов сержанту. — Мы в сельсовет… Наблюдателя выставьте, мало ли что.
— А мы вот тут, на лужайке у церковной стены, укроемся, — облюбовал место сержант.
— Устраивайтесь, — одобрил Тарасов, увлекая Василия Васильевича в просторное село.
С возвышенности была видна полоска речки. Оттуда, от широкого сарая с дымящейся трубой, доносился однообразный стук наковальни. Бегала детвора, копошились куры, далеко впереди маячила лошадь с телегой да женщина, держа коромысло на плечах, несла воду. Люднее было на огородах: всюду сгорбленные, склонившиеся к земле спины.
