Польщенный комплиментом, я нырнул в Интернет, открыл «Пятеро» и… ахнул от восторга! Яркая, сочная, густая, колоритная проза, свободная и неспешная, по-тургеневски чистая, по-купрински глубокая и по-бабелевски вкусная, хлынула на меня с первой страницы. Я залпом прочел роман и без остановки ринулся дальше – в «Повесть моих дней», «Самсон Назарей» и все остальное. А потом позвонил Кляйну:
– Извините, Саша, мы не будем экранизировать «Пятеро». Из «Пятеро» мы возьмем только лав-стори автора, наложим ее на его биографию из «Повести моих дней» и сделаем фильм «Юность Жаботинского». Это же драма любого таланта: конфликт юношеской влюбленности-вожделения с призванием и миссией! Приезжайте, обсудим подробности…
С тех пор Жаботинский поселился не только в моем кабинете, а даже в нашей семье, и почти полтора года жена считала, что мы живем втроем. Причем с Жаботинским, говорила она, я провожу куда больше времени, чем с ней…
И правда – я не только несколько раз прочел (причем, с удовольствием) всё (или почти всё), что им написано об одесском периоде его жизни, но еще и слетал в Одессу, где просидел (точнее, простоял) в подвале городской библиотеки над подшивками газеты «Одесские новости» за 1901–1905 годы – там печатались «Вскользь» Альталены. А простоял потому, что, оказывается, газеты в ту пору были по размеру вдвое, а то и втрое больше нынешних, читать их можно только стоя, да и то если эти огромные ломкие газетные листы стопятнадцатилетней давности не рассыпаются у вас в руках…
Впрочем, не стану посвящать вас в свою писательскую кухню, тем паче теперь, когда я уже дописал роман. Скажу только, что одновременно я написал и сценарий для фильма «Юность Жаботинского», и даже либретто одноименного мюзикла, и вдруг…
Вдруг Саша ушел! Да, за десять дней до своего семидесятилетия он лег спать и не проснулся!
Но как же он мог?
У нас было столько планов! Столько проектов! После «Юности Жаботинского» мы должны были делать «Жизнь Трумпельдора», «Любовь Дизенгофа», «Приключения Ицхака Шамира» – серию романов и фильмов под названием «ЖЗС» (Жизнь Замечательных Сионистов) …
Как можно умереть, когда столько дел?!
И как мне теперь одному поднять эти глыбы?
Ведь кто-то (а лучше я) должен сделать фильмы об этих фантастических евреях начала двадцатого века – об Иосифе Трумпельдоре, герое Русско-японской войны, карвалере четырех Георгиевских крестов, а затем командире Еврейского легиона, прообразе нынешней израильской армии, о великих воинах Менахеме Бегине и Ицхаке Шамире, о невероятной «повивальной бабке» Израиля Голде Меир и, конечно, об изумительной лав-стори Меира и Зины Дизенгоф, основателей Тель-Авива. А также о десятках российских евреев, чьими именами названы теперь улицы и площади во всех городах Израиля, и о тысячах тысяч наших безымянных земляков, чьей кровью отвоевана и пропитана эта Святая земля – теперь мы ходим по ней и ездим, растим здесь детей и выращиваем леса и сады…
Что бы ни говорили атеисты, кто, как не Всевышний, вдруг собрал и бросил, наконец, в мир эту безумную и отчаянную компанию юных гениев, обративших мировую историю вспять на две тысячи лет – к возрождению Эрец-Исраэля?
И потому, если Он призовет меня до того, как я успею сделать хотя бы половину серии ЖЗС, я упаду Ему в ноги и буду просить отправить меня немедленно обратно.
– Всевышний! – скажу я. – Барух Ата Адонай! Хватит скромничать! Дай мне сказать в своих романах, что это Ты сделал, что это Ты две тысячи лет копил в лонах наших матерей и отцов гены Самсона Назарея и Бар-Кохбы, чтобы дать нам, наконец, Пинскера и Герцля, Жаботинского и Арлазорова, Усышкина и Борохова, Бегина и Шамира, Даяна и Шарона, Йонатана Нетаньяху и еще тысячу тысяч героев-сионистов. Слава Тебе, Всевышний, да пребудет длань Твоя и благословение Твое над серией «ЖЗС» – фильмов и романов о Жизни Замечательных Сионистов! Аминь…
А теперь – «в-третьих».
Дописав роман, я хочу и обязан поблагодарить всех, кто помог мне сделать это.
Вот эти замечательные люди:
Госпожа Орна Нахум, дочь бейтаровца, которая первой в Израиле поверила в мои литературные способности.
Мой друг Валерий Ханукаев, член Российского Еврейского конгресса, который помог мне в моих поездках по римским, одесским и московским музеям и архивам.
Институт Жаботинского в Тель-Авиве в лице его директора Йоси Ахимейера, члена директората Ариэля Булштейна и работниц архива Ольги Гехман и Ирины Бердан.
Гостеприимные одесситы Регина Бутримова, Александр Курлянд, Евгений Голубовский, сотрудницы Одесского литературного музея Алена Яворская и Елена Каракина, сотрудницы Одесской национальной публичной библиотека Ольга Барковская и Татьяна Щурова, библиотекарь Одесского еврейского центра «Миндаль» Бронислава Беленко и работники Клуба одесситов.
Сотрудницы Российской государственной библиотеки в Москве Татьяна Морозова и Евгения Найдина.
Мой новый израильский друг Иосиф Шагал, с чьей легкой руки я вымарал из романа лишние авторские отступления, а также мой неизменный и архитерпеливый редактор Татьяна Николаевна Захарова, чья кропотливая и взыскательная работа устраняет авторские ляпы и сглаживает недочеты.
Мой низкий поклон и сердечная (в прямом смысле) благодарность всем реаниматорам, врачам, медсестрам и медбратьям «Скорой помощи» и больницы «Ланиадо» в Нетании, которые в ноябре 2018 года, вопреки моей клинической смерти и остановке сердца, оперативно вернули меня с Того света к жизни и работе над этим романом.
Спасибо и моим родственникам, а также новым израильским и давним российским, американским и канадским друзьям за то участие, которое они проявили ко мне в критические дни моей реанимации и сразу после этого.
И безусловно, мои самые крепкие объятия жене – бросив все дела, она не только круглосуточно опекала и нянчила меня до полного выздоровления, но и стала первым читателем и редактором этого романа.
Если, несмотря на помощь всех, кого я назвал и не назвал, в этом романе есть огрехи, ошибки и прочие недостатки, то это целиком и только моя вина.
Об Эдуарде Тополе и его книгах
«Тополь пишет с таким знанием российской жизни, которого не могут достичь ни Ле Карре, ни Дейтон. Головокружительные тайники информации…» («Нью сосайети», Великобритания).
«Тополь использует вся и всё, что делает бестселлер, – убийство, интригу, секс, любовь, юмор – и, самое главное, не разочаровывает в конце…» («Бирмингем ньюс», США).
«Эдуард Тополь, по определению парижан, “самый крутой мастер современной прозы”» («Общая газета», Москва).
«“Красная площадь” – смесь реальности и авторской выдумки, написана в стиле типичного американского триллера в соединении с глубиной и сложностью русского романа» («Файнэншл таймс», Великобритания).
«“Русская семерка” – захватывающий триллер, любовный роман и панорама жизни современной России» («Нью сосайети», Великобритания).
