Тогда британское правительство по собственной инициативе предложило нам обширную местность в английской Восточной Африке для устройства там еврейского поселения с еврейским правительством и еврейским президентом под протекторатом Англии.
Глубоко признательные британскому правительству, мы, однако, заявили, что должны передать это предложение конгрессу, которому будет принадлежать право окончательного ответа. Я полагаю, что колонизация Восточной Африки на таких условиях нисколько не поколеблет принятого нами принципа – в Палестину, страну отцов наших. Но, во всяком случае, каково бы ни было решение конгресса, мы не преминем выразить глубокую благодарность английскому правительству за его предложение…»
Хаим Вейцман:
«Многие из русских делегатов осуждали Герцля за его визиты к Плеве… Это глухое недовольство только усилилось, когда Герцль, с обычным своим умением зажечь предварительно аудиторию, огласил знаменитое письмо британского правительства, подписанное лордом Лансдоуном. В этом письме евреям предлагалась для заселения автономная территория в Уганде, в той ее части, которая сейчас называется Британской Восточной Африкой… Реакция конгресса была чрезвычайно бурной. Делегаты были сильно возбуждены новостью. Впервые в изгнаннической истории еврейства правительство великой державы вступило в официальные переговоры с избранными представителями еврейского народа. Национальная целостность, законность притязаний еврейского народа были признаны перед всем миром. Само по себе это было большим достижением. Но едва лишь содержание и смысл британского предложения дошли до сознания делегатов, как ими овладели тревога и огорчение… Можно было сколько угодно говорить о том, что Уганда является временной мерой, но трата сил на эту чисто спасательную затею означала бы на практике, независимо от намерений Герцля, уничтожение в сионистском движении тех его идей, которые были связаны непосредственно с Сионом».
Жаботинский:
«Шестой конгресс очутился перед реальным событием огромной важности. Предложение британского правительства есть первое в истории еврейского скитальчества официальное признание национального единства и национальных прав еврейской народности. Этим предложением бесследно отметаются прочь все возражения о неосуществимости еврейского государства. Но Ost-Africa не Палестина и не Сион, и теперь перед конгрессом стоит тяжелый выбор. Отказаться ли от Сиона, о котором в Базельской программе сказано: “Сионизм добивается создания для евреев правоохраненного убежища в Палестине”, пожертвовать ли вековой традицией ради близкой практической удачи или отклонить великодушное предложение и продолжать борьбу за Святую землю.
Мы накануне решения, которое может привести к торжеству и спасению еврейского народа, – может, и наоборот…»
Хаим Вейцман:
Герцль «и те, кто находился под его влиянием, не отдавали себе отчета в том, что это предложение является в действительности обманом и ловушкой для еврейства и сионизма. Никакой территориальный проект, каким бы грандиозным он ни казался на первый взгляд, не способен был разрешить наши задачи и существенно уменьшить те бедствия, которые обрушились на нас с внезапностью снежной лавины. Эмиграция евреев из России, которая до Кишинева росла постепенно, теперь достигла ста тысяч человек в год. Те, кто хладнокровно рассуждал о переброске этого потока беженцев в Уганду, не давали себе труда подумать о том, что об Уганде ничего не известно, кроме того, что это заброшенная дикая страна, заселенная туземными племенами. Ни ее природа, ни климат, ни сельскохозяйственные и другие возможности – даже по самым оптимистическим оценкам – не соответствовали нашим насущным нуждам.
Среди делегатов конгресса обозначился глубокий, болезненный и непримиримый раскол».
Жаботинский, 15 (28) августа:
«Чем больше я думаю… тем глубже понимаю трагизм этого момента.
Западные делегаты почти все люди с высшим образованием, среди делегатов из России гораздо ярче выступает элемент простой и даже простонародный. Сионизм на Западе есть движение докторов философии, сионизм на Востоке есть движение масс. А докторам философии не до Иерусалима. Им нужна просто территория – по возможности удобная, – где можно было бы чувствовать себя первого разряда “гражданином”»… Конечно, будь Палестина под рукой, они предпочли бы ее Африке, но если бы им предложили на выбор заселить на автономных началах или Висбаден, или Иерусалим, – кто знает…
А “мизрахи” (ортодоксы) вообще никогда не сомневались, что в Сион поведет не Герцль, не пробужденное им народное движение, а Мессия, на белом коне и с трубой, как обещано, а что до Герцля, то ежели он поможет нескольким тысячам эмигрантов сносно устроиться в Африке – и за то спасибо…
В России другой сионизм. Я считаю Россию удивительной страной: здесь живут лучшие из славян и лучшие из евреев. Лучшие в том смысле, что наиболее сильные, наименее покорившиеся той покорностью, которую Ахад-Гаам назвал у западных “израэлитов” рабством в свободе. Оттого именно, что еврейской массе в России особенно тесно, оттого ее желания и мечты – под внешней безнадежностью – особенно смелы… и в глубине души она верит в пророчество в полном объеме: в настоящий Сион, что в Палестине, – в землю, которая была землею дедов наших и будет землею наших детей…»
Хаим Вейцман:
«Дебаты вокруг плана Уганды открылись на первом пленарном заседании выступлением Макса Нордау, который высказался в пользу Уганды. Его речь была не слишком убедительной, потому что он сам не ощущал полной уверенности в правоте своей позиции. “Наш народ должен колонизовать Уганду как промежуточную станцию на пути в Палестину”, – заявил он. Именно тогда он произнес свое знаменитое определение “Nachtasyl” – “прибежище на одну ночь”.
Ораторы сменяли друг друга… и постепенно восторг, вызванный тем, что сионистская организация впервые была официально признана правительством великой державы, стал сходить на нет. Оппозиция плану Уганды стала приобретать все более четкие очертания.
К концу дня накал страстей достиг высшей точки. Решающее голосование происходило поименно. Каждый делегат должен был ответить “да” или “нет”. Ответы падали в мертвой тишине подобно громовым ударам. Чувствовалось, что речь идет о судьбе всего движения. Двести девяносто пять делегатов произнесли “да”. Сто семьдесят пять сказали “нет”. Около ста воздержалось.
Примечательной особенностью голосования было то, что среди высказавшихся против огромное большинство составляли делегаты из России! Кишиневские делегаты отвергли план Уганды единогласно. Западные сионисты были ошеломлены. Я помню, как после голосования Герцль подошел к одной из собравшихся в коридоре групп и сказал о русских евреях:
– У этих людей удавка на шее, а они еще упорствуют!
Формально Герцль получил большинство голосов, но всем было совершенно очевидно, что на практике это ничего не означает. Перевес был слишком незначительным. К тому же от Уганды отказывались в числе первых именно те, которым она была предложена: страдающие, угнетенные российские евреи. Они не хотели изменять Сиону».
