– Ладно, друзья, – допив свой кофе, поднялся Жаботинский. – Я пошел в редакцию. – И двинулся к выходу.
Кармен снова посмотрел на свои часы.
– Шесть минут до редакции. Шесть – Хейфецу на прочтение. Как можно за двадцать минут написать сто строк?
– Гений, – глядя вслед Жаботинскому, объяснил Чуковский.
ВСКОЛЬЗЬ
О «МОННЕ ВАННЕ»
В четверг, после дождичка, здравомыслящие люди разделали «Монну Ванну» под орех.
Но рассмотрим подробней обвинительный акт. Он приписывает пьесе пять абсурдов. Вот первый.
В Пизе голод, и Пиза осаждена войсками Принцивалле. Пизанцы посылают старого Марко для переговоров. Марко идет к Принцивалле, лютому врагу пизанцев. И… заводит с ним беседу о Гомере, Гесиоде и Платоне.
– Как Марко мог беседовать с врагом своей родины о Гесиоде?
Был у меня знакомый, очень интеллигентный господин. В банке, где он работал, вышла растрата – и моего знакомого повезли к судебному следователю. Улик было много. Но мой приятель вдруг увидал у следователя на стене гравюру с картины Беклина и засмотрелся на нее.
– Знакома вам эта картина? – спросил следователь.
– Знакома. Но я не могу понять, в чем, собственно, здесь выразилась «Лесная тишь»?
– Как?! – схватился следователь. – Да неужели вы не чувствуете…
– Битый час спорили! – рассказывал мне потом мой знакомый…
Абсурд второй.
Монна Ванна идеально чиста душой. Принцивалле заставляет ее прийти к нему в неприличном виде. После этого ей нельзя не возненавидеть Принцивалле. Вместо того она в него влюбляется.
– Почему Монна Ванна полюбила своего оскорбителя?
Ванна прикрыла свое обнаженное тело плащом и пошла на позор.
Ничего кроме позора она не ждала и к позору была готова беспрекословно.
И вот она в палатке, во власти врага.
– Вы обнажены под этим плащом? – спрашивает он.
Она не отвечает, она прямо хочет сбросить плащ.
Но он ее останавливает.
Она пришла, готовая к тому, чтобы чужой человек грубо наложил на нее свои грубые руки.
Этот чужой человек нежно и благоговейно говорит ей о далеком детстве.
Она в его власти, а он ее не трогает. Он рассказывает, что любил ее в детстве и любит до сих пор. И когда она у него спрашивает:
– Из любви ко мне вы предаете Флоренцию?
Он говорит:
– Я не хочу подкупать вас ложью, Ванна. Я все равно должен был бы стать врагом Флоренции.
Прийти к чудовищу – и вместо чудовища встретить забытого друга детских игр, по сей день верного и влюбленного, не дерзающего прикоснуться к руке женщины, которая в его власти, благородного и искреннего… а господин оратор возмущается:
– Почему она его не возненавидела? Не понимаю.
У меня был в гимназии учитель-грек, который заставлял переводить a livre ouvert, сразу и живьем, без словаря.
Я возмущался и говорил:
– Не понимаю!
А грек ставил мне кол и резонно отвечал:
– А ты, брат, поучись, тогда будешь понимать…
Абсурд третий.
Гвидо, муж Ванны, не может ее удержать от самопожертвования и похода к флорентийцам, она уходит к Принцивалле. Гвидо остается дома рогатым и посрамленным.
Отчего же он не убивает себя? Мыслимо ли, чтобы человек в его положении, да еще храбрый солдат, спокойно ждал возвращения обесчещенной жены?
Берем текст пьесы. Третье действие, явление первое. Говорит Гвидо:
– Один человек отнял у меня Джованну. Она не моя, пока жив тот человек.
Еще в детстве фрейлейн рассказала мне, что бывают случаи, когда люди остаются жить ради мести. Не смею рекомендовать никому взять себе снова гувернантку, но все-таки не могу опять не вспомнить резонного совета моего гимназического грека…
Абсурд четвертый.
Монна Ванна возвращается. И народ Пизы ей рукоплещет. Мыслимо ли это? Естественно, что чернь поклонилась ей за ее подвиг. Но за такой подвиг не аплодируют и не встречают ликованием. За такой подвиг снимают шляпы и молча пропускают героя мимо.
– Отчего толпа рукоплещет Монне Ванне, а не встречает ее благоговейным молчанием?
Действие третье, явление второе: Монна Ванна, входя, бросается в объятия Марко:
– Отец мой, я счастлива!
Монна Ванна была счастлива.
– Вот она идет и улыбается, – говорит лейтенант Борсо, глядя из окна на ее шествие.
Население тоже было счастливо, но если бы Ванна вернулась с низко опущенным лицом, печальная и бледная, пизанцы не стали бы вокруг нее ликовать и вопить:
– Слава Монне Ванне!
Но Монна Ванна вернулась ликующая и радостная, с поднятой головой и с улыбкой на лице. И не было никакого диссонанса в том, что ее, счастливую, счастливая и спасенная ею чернь встретила кликами восторга…
Абсурд пятый.
Принцивалле потребовал от Монны Ванны неслыханного унижения. Любит он ее или не любит, но он – дикарь и варвар. И вдруг он оказывается поклонником Платона и Гомера. И ведет с Ванной у себя в палатке целомудренные беседы.
– Несовместимые противоречия в характере Принцивалле!
Перечитайте «Братьев Карамазовых». Там Дмитрий рассказывает такую же историю. Он потребовал, чтобы невинная молодая девушка пришла одна к нему, завзятому гуляке и распутнику, за деньгами, нужными для спасения чести ее отца.
Она пришла.
У Дмитрия были сначала самые поганые намерения. Но, когда она пришла, он дал ей деньги, отворил двери и выпустил ее «так», даже не прикоснувшись.
Между прочим – возвращаюсь к абсурду № 2, – эта девушка потом тоже полюбила своего Принцивалле…
Этакий скверный психолог был Достоевский…
Альталена
Трудно сказать, прочла ли «рыжая барышня невысокого роста и прекрасного сложения» фельетон, на который вдохновила Альталену своей провокативной репликой о безгрешной встрече Принцивалле и Монны Ванны. А если прочла, то догадалась ли, кому он был адресован. Музы, вдохновляющие авторов даже великих произведений, далеко не всегда их читают и понимают. И не обязаны понимать…
Но авторское отступление вызвано не этим.
Вынужден сообщить: пребывание Жаботинского, Чуковского и Кармена на премьере «Монны Ванны», а затем в знаменитой кофейне Амбарзаки расходится с донесениями филеров в «Дневниках полицейских управлений», обнаруженных в государственных архивах Особого отдела Департамента полиции.
