За два месяца до погрома в небольшом городке Дубоссары исчез, а потом был найден убитым четырнадцатилетний подросток Михаил Рыбаченко. Единственная ежедневная кишиневская газета «Бессарабец», возглавляемая известным антисемитом П. А. Крушеваном, стала обсуждать возможную ритуальную подоплёку этого убийства. В частности, сообщалось, что труп был найден с зашитыми глазами, ушами и ртом, надрезами на венах и следами веревок на руках. Выдвигалось предположение, что подросток был похищен и обескровлен евреями с целью использования его крови в каком-то ритуале. В одной из статей писалось, что один из убийц-евреев был уже пойман и рассказал о деталях преступления. Статьи вызвали волнения среди жителей города и усилили существовавшие предрассудки и суеверия против евреев. Появились опасения, что подобное убийство может произойти и в Кишиневе.
По требованию следователя, установившего к тому времени отсутствие ритуального характера убийства (настоящий убийца был найден позднее – мальчика убил его дядя из-за наследства), в «Бессарабце» было опубликовано официальное опровержение напечатанных ранее домыслов. Приводились результаты вскрытия, показавшего, что подросток погиб от множественных колотых ран, а не от кровопотери, отсутствие надрезов, швов на глазах и т. п. Опровержение помогло прояснить обстановку, но не успокоило волнения – многие горожане сочли его попыткой властей скрыть преступление под давлением евреев.
Тем временем в городе прошел слух, что царь лично издал секретный указ, разрешающий грабить и избивать евреев в течение трёх дней после Пасхи. За неделю до праздника в общественных местах города появились листовки, которые повторяли напечатанную ранее в «Бессарабце» антисемитскую клевету и призывали добропорядочных христиан к действиям против евреев во имя царя.
Встревоженная взрывоопасной атмосферой в городе еврейская община направила делегации к губернской администрации с просьбой о защите и к епископу Кишиневскому Иакову с просьбой публично выступить против кровавого навета и успокоить волнения в пастве. Делегации были приняты и доброжелательно выслушаны, однако каких-либо значительных действий со стороны администрации и духовенства не последовало. Если бессарабский губернатор Р. С. Раабен всё же приказал несколько усилить патрули в городе на время пасхальных праздников, то митрополит Иаков никаких мер не принял и впоследствии высказался, что «бессмысленно отрицать тот факт», что еврейская секта «Хузид» практикует питьё христианской крови втайне от своих собратьев по религии.
Шестого апреля 1903 года, ясным последним днем еврейской Пасхи и начала православной Пасхи, толпа, собравшаяся на городской площади Дубоссар, с криками «Бей жидов – спасай Россию!» стала громить еврейские дома, лавки и магазины. К вечеру, когда погром закончился, на улицах появились полиция и воинские патрули, были арестованы 60 человек.
Хотя в 1903 году не было ни Интернета, ни радио, ни общедоступной телефонной связи, уже на следующее утро весть о дубоссарском погроме разлетелась по всей стране. Слухи сообщали, что это только начало, что полиция и правительство готовят еврейские погромы повсеместно…
И действительно, на следующий день начался погром в Кишиневе. Об этом погроме, одном из самых известных, авторами-евреями и авторами-антисемитами, включая знаменитого писателя Александра Солженицына, написаны сотни статей и книг, поэтому снова данные только Интернета:
По отчёту кишинёвского прокурора В. Н. Горемыкина, расследовавшего погром: «В разных частях города многочисленные партии, человек в 15–20 христиан каждая, почти исключительно чернорабочих, имея впереди себя мальчиков, бросавших в окна камни и кричавших, начали сплошь громить еврейские лавки, дома и жилища, разбивая и уничтожая находящееся там имущество. Группы эти пополнялись гуляющим народом… имущество подвергалось немедленно полному уничтожению… товар частью уничтожался на месте, частью расхищался лицами, следовавшими за громилами… в еврейских молитвенных домах произведено было полное разрушение, а священные их свитки (Тора) выбрасывались на улицу в изорванном виде… часть вина [из винных лавок] выпускалась на улицу, часть же на месте распивалась бесчинствующими».
Нераспорядительность полиции породила новые слухи о том, что правительство разрешило бить евреев, так как они являются врагами отечества. «Евреи, опасаясь за свою жизнь и имущество, окончательно растерялись и обезумели от страха… Часть евреев, вооружившись револьверами, прибегла к самозащите и начала стрелять в громил… бесцельно и неумело». Это вызвало «…дикий разгул страстей. Толпа громил озверела, и всюду, где раздавались выстрелы, она немедленно врывалась и разносила всё вдребезги, чиня насилия над попадавшимися там евреями». Роковым для евреев был «выстрел, коим был убит русский мальчик Останов». К часу дня «насилия над евреями принимали всё более и более тяжёлый характер», сопровождаясь «целым рядом убийств».
К двум-трём часам дня погром охватил бо́льшую часть города. Полиция даже не пыталась остановить толпу: «нижние чины полиции, в большинстве случаев, оставались лишь немыми зрителями погрома».
В пять часов этого дня [7 апреля] стало известно, что «приказ», которого с такой надеждой евреи ждали с первого дня, наконец получен… В час или полтора во всем городе водворилось спокойствие. Для этого не нужно было ни кровопролития, ни выстрела. Нужна была только определённость.
9
Реакция
За семь лет до этих трагических событий, шестого января 1896 года, в Париже, в подвале «Гран-кафе» на бульваре Капуцинок, в полной темноте тихо скончалась неспешная дилижанская проза, и первые зрители синематографа братьев Люмьер криками ужаса и паники встретили летящий со стены прямо на них паровоз, а позади него, на прицепе – еще невидимую, но уже совсем другую, скоростную прозу движения, movie. С тех пор поезда, а потом самолеты и, наконец, космические ракеты стали диктовать писателям и драматургам новую динамику сюжетов, но я не буду, «задрав штаны», бежать за космическими кораблями, а вот вам почти люмьеровский сюжет.
Тревожная морзянка…
Стук ключа телеграфиста…
Телеграфная лента с сообщением «СРОЧНО! МОЛНИЯ!»…
Восьмого апреля 1903 года мальчишки-разносчики газет бегут по одесским улицам с истошными криками: «В Кишиневе погром! Еврейский погром в Кишиневе! Сорок девять убитых! Девяносто раненых! Разрушено полторы тыщи домов и магазинов! Погромщики насилуют евреек и убивают детей!..»
Газетные заголовки и сообщения из Кишинева всех европейских, американских и даже азиатских газет:
«Звон разбиваемых стекол, треск рам и дверей, свист и дикий рев из тысячи полупьяных глоток слились с криками ужаса избиваемых евреев, воплями женщин и детей…»
«Толпа бушевала с утра до позднего вечера, даже ночью врывались в дома и били, и убивали на виду у всех…»
«Пух из еврейских перин носился в воздухе и, словно иней, покрывал улицы и крыши домов, облепленные им деревья походили на абрикосы в цвету…»
«Одному столяру отпилили руки его же пилой. Одному еврею распороли живот, вынули внутренности, набили живот пухом из перин…»
