– Ты очень красивая.
– Доминик, давай будем молча танцевать, – сказала я, не поднимая на него глаз.
– Я думал, девушкам нравится, когда им делают комплименты.
– Нравится… Вот только дело в том, кто их делает.
– Почему ты не смотришь мне в глаза? Чего ты боишься?
– Вот, смотрю. Доволен?
– Я знаю, чего ты боишься. Ты боишься влюбиться в меня.
– Доминик…
– Тебе до сих пор больно, но я помогу тебе избавиться от этой боли.
– Ты станешь моей таблеткой?
– Да. Я верну тебя к жизни.
– Тебе не кажется, что это унизительно?
– Может быть. Но помни: к любой таблетке возникает зависимость. Я сделаю так, что ты не сможешь без меня жить.
А потом он меня поцеловал.
* * *
На губах еще остывал след от поцелуя. Я залпом выпила бокал шампанского. Я нашла уединение в красном зале, ведущем в курилку и в туалеты. Здесь люди, так же как и я, отдыхали от шума, вдыхали табачный дым, цветочный освежитель воздуха, слушали смешки из уставших от болтовни уст и далекую музыку.
Я не остановила его, не оттолкнула. Мне снова понравилось, хоть теперь я и испытывала жуткое чувство. Словно похмелье. Тошнит, все противно, но этому предшествовало нечто хорошее. Это неправильно, так не должно быть…
В дальнем углу зала я узнала паренька. Это был Джеки, в тот вечер он всех избегал, ходил понурый и топил свою обиду в шампанском.
– Ты чего тут один?
– Меня никто не хочет видеть.
– Да? А почему тогда тебя все ищут сейчас?
Он не поверил мне, равнодушно отвернулся.
– Джеки, я хотела тебе кое-что сказать. Во-первых, твой галстук живет отдельной жизнью.
Узел ослаб, спустился к третьей пуговице рубашки.
– Ненавижу галстуки. Я рассматриваю их только как подручный способ самоубийства.
Я засмеялась, поправила галстук.
– А во-вторых… Я восхищена тобой. Ты пошел против всех, защитил девушку. Твой поступок достоин уважения.
– Но так только ты считаешь.
– Лестер погорячился.
– Он постоянно на мне срывается… Он перестал доверять мне. Я чувствую себя ненужным.
– Знаешь, я тоже чувствовала себя ненужной. Думала, что мой отец меня ненавидит. Но только теперь я поняла, что он любил меня, по-своему, не так, как мне хотелось бы, но любил. И Лестер тоже тебя очень любит. Он вложил в тебя золотые человеческие качества. Ты вырос умным, смелым, ответственным. Это и есть результат большой родительской любви.
– Спасибо, Глория.
– Так что не раскисай, Джеки Боуэн. В такой шикарный вечер нельзя грустить.
Я и себе приказала не грустить и забыть о том легкомыслии, что я допустила. Стив, ты смотришь на меня сверху и презираешь. Мое объятие с кем-то для тебя как удар ножом. Или там ничего не чувствуют? Я буду надеяться, что там ничего не чувствуют, ведь жизнь и так награждает нас переизбытком чувств, там они должны отсутствовать. Смерть бесчувственна.
– Есть вести от Логана? – спросила я.
– Он сказал, что все в порядке. Ведется круглосуточный контроль, – ответил Брайс.
– Почему-то мне кажется, что это послание всего-навсего чья-то злая шутка. Просто кто-то хочет, чтобы Лестер понервничал, – сказала Север.
– Хорошо бы, если так.
– Оу, Доминик, ты под прицелом, – пропела Миди, указывая на кого-то, кто был позади нашего диванчика.
Мы синхронно обернулись. В нескольких метрах от нас стояли две девушки. Одна из них, брюнетка в дьявольски прекрасном красном платье, пожирала глазами Доминика.
– Кто это? – спросил он.
– Ты что, это же Мила Гольдони, – ответила Север.
– Да ладно? Серьезно? Боже… Я… Я ведь даже понятия не имею, кто это.
– Болван. Мила – дочь Вендена Гольдони, владельца Манчестерского оружейного завода. Стыдно таких людей не знать.
– Братишка, она идет сюда! – воскликнул Брайс.
Мила робко подошла к нам, широко улыбнулась.
– Добрый вечер, – сказала она.
– Вечер добрый, – отозвался Джеки.
– Мне немного неловко… В общем, мы с моей подругой поспорили, что я не смогу подойти к вам и заговорить с вами.
– Твоя подруга в шоке, – сказал Боуэн-младший.
– Да, ведь я только что выиграла триста баксов. А еще… Я понимаю, это не принято, но мне бы хотелось пригласить за наш столик одного из братьев Дерси. Доминик, ты не против?
Мила словно сошла со странички эротического журнала. Я думаю, что каждый мужчина в тот вечер хотел оказаться ее крохотной брошью в виде розы, прикрепленной к ее груди.
– Я против.
Мы все распахнули рты.
– Мила, извини, но у меня есть девушка.
Я в этот момент решила сделать очередной глоток шампанского, но что-то пошло не так. Шампанское перепутало направление, поползло вверх, я стала кашлять, как туберкулезник.
– Вон та задыхающаяся красотка в белом платье.
Все стали таращиться на мою красную физиономию. Мне захотелось стать шампанским и немедленно раствориться в чьем-нибудь рту.
– Ой… Я не знала, честное слово, – засмущалась Мила. – Тогда прошу меня извинить и… Приятного вам вечера.
Я с трудом пришла в себя, и тут началось…
– И как долго вы собирались молчать об этом? – спросила Миди.
– Ну вот, сказали, – как ни в чем не бывало ответил Доминик.
– Ребята, это очень круто, поздравляю, – сказала Север.
– Нужно срочно выпить за это! – восторженно предложил Брайс.
– Определенно! – подхватил Джеки.
Все стали чокаться, радоваться. Все, кроме меня. Может, он пошутил? Может, просто хотел так отвязаться от Милы… Но тогда зачем он так искренне принимает поздравления, так сияет и… Так смотрит на меня.
Черт возьми, что происходит?
– А сейчас, я прошу всех гостей нашего мероприятия выйти на улицу, чтобы насладиться праздничным салютом! – сказал Элиот.
Мы вышли в сад. Нам полагалось занять почетные места в первой линии. Лестер, Элиот, Брайс, Север, Джеки, Миди, Доминик и я рядом с ним. Вот в таком порядке мы стояли, ждали. Меня морозило, но не из-за вечерней прохлады.
– Не слишком ли ты много на себя берешь? – спросила я.
– Да, это было неожиданно, но я поступил как мужчина. Я не собираюсь ходить вокруг тебя и томно вздыхать. Ты мне нравишься, и ты будешь моей.
– Ах да, я же забыла. Ты спортсмен. Привык побеждать всегда и везде, да? Вот только я не медалька из твоей коллекции!
