– Я… еще учусь в школе. В десятом классе. Мечтаю стать архитектором.
– Архитектором? Это замечательно.
– А вы… То есть ты чем занимаешься?
– Я слежу за порядком на улицах, а Марс мне в этом помогает.
– А зачем вы это делаете? Вы же не полицейские.
– Да, мы не полицейские. Мы противоположные герои. Понимаешь, о чем я?
– Кажется, понимаю.
– Не пугайся, Эйприл. Мы тебе ничего не сделаем, пока ты с нами. У нас с Марсом своя жизнь, свои дела, а ты будешь просто рядом. Ты можешь увидеть, то, что тебе нельзя видеть, услышать то, что тебе нельзя слышать, но все увиденное и услышанное ты обязана держать в тайне, иначе…
– Вайред, она все поняла.
– Да…
– Умничка. Я рад, что мы с тобой подружились, Эйприл. Надеюсь, наша дружба будет нерушимой.
Иногда лучше чего-то не знать, тогда действительно живется спокойнее. Как тем глупым овечкам, что выглядывают из кузова, разглядывают поля, пока их везут на скотобойню. Но я хотела правды. И я ее получила. Мой парень… бандит? Убийца? Вор? Не хочу клеймить его. Он делает то, что нельзя видеть, слышать, то, о чем нельзя говорить. Он под крылом опасного человека, к которому я обращаюсь на ты.
Что будет дальше? Это путешествие в бездну?
18
Прошло три месяца.
Я шла впереди. Трое – сзади. Потрясающее чувство, когда за тобой идут, когда тебе подчиняются, когда власть переполняет тебя. И хоть я была пешкой, жалкой шестеркой, выполняющей приказы своего «командира», в такие моменты, когда я шла впереди, а те, что не из семьи, – сзади, я чувствовала себя обособленной. У меня теперь постоянно было серьезное выражение лица, с придатками усталости и злости. Думаю, что, когда люди заглядывали в мои глаза, они видели в них пронзительную пустоту.
Мы дошли до нужного адреса. В небольшом одноэтажном доме, затерянном в глухой деревне, проживал человек, чей покойный брат задолжал Лестеру крупную сумму.
Да, все как обычно, мы искали должников и наказывали их.
Только теперь этой работой занималась я без братьев Дерси. Лестер дал мне троих новичков, которые помогали мне наказывать ненадежных людей. Я не знала их имен, зато они знали, как меня зовут. Этого было достаточно.
Постучала в дверь, трое ожидали в стороне, чтобы хозяин не сразу понял, в чем дело. Дверь открылась.
– Чем могу помочь?
Мужчина стоял передо мной в белой майке, широких штанах на подтяжках. У него были густые черные усы, они сразу бросились мне в глаза. Он напомнил мне какого-то актера.
– Вы Сэм Шеппорт?
– Да, это я.
– Нам нужно с вами поговорить.
– Нам?
Мои парни показались, Сэм растерянно стал глядеть на них.
– Эй… Вы кто такие?
Трое зашли в дом, Сэм в страхе отступал назад, до сих пор не понимая, что происходит.
Я закрыла дверь, осталась снаружи. Парни начали работать. Это легко можно было понять, так как Сэм стал кричать.
Я достала из кармана пачку крепких сигарет. Теперь я курила только крепкие. Щелкнула зажигалкой, и вот последовала первая затяжка. Был мрачный день, солнце скрылось за толстыми слоями туч. Серый дым, что выходил из меня, смешивался с серостью того дня. Я медленно затягивалась и перед очередной затяжкой делала паузы, слушала крики Сэма, звуки ударов о его тело. Пол дрожал из-за сего действа, вибрационные волны доходили до кухни, любимая кружка Сэма с остывшим кофе стукалась о грязную тарелку, на которой совсем недавно ждал своей казни свежеприготовленный завтрак. Я любила думать о таких деталях. А еще любила долго курить, чтобы пролонгировать процесс наказания. Потушила сигарету, зашла в дом.
– Стоп, – сказала я.
Парни вспотели, устали, но готова поспорить, они хотели продолжить.
– Поднимите его.
Мой приказ тут же выполнили. Сэма подняли за плечи. Он смотрел на меня с ненавистью и страхом, они сочились из него так же стремительно, как кровь со слюной из его открытого рта. Если бы я еще немного задержалась, он был бы уже мертв.
Я достала из того же кармана, в котором находились сигареты, записку, послание от Лестера.
– Здесь указана сумма, которую вы должны выплатить до окончания этой недели.
Положила записку на подоконник.
– Если вы не выполните это, мы снова к вам придем. Но я уже не скажу «Стоп».
* * *
Достаточно лишь зажмуриться, сделать резкий вдох, словно собираешься нырнуть, задержать дыхание, закусить губу до привкуса крови. Выдохнуть. И так воспоминания отступят ненадолго. Боль слегка отпустит сердце.
Каждый раз, когда у меня происходит какая-то ересь и я говорю: «Хуже этого уже быть не может», моя жизнь мне отвечает, стервозно улыбаясь: «Дорогуша, это мы еще посмотрим».
Я никак не смогла заставить себя заплакать. Горе высосало из меня жизнь, чувства, слезы. Я не хотела выходить из своей комнаты, но Лестер забрасывал меня работой. С того дня я постоянно пропадала в наших Темных улицах.
Когда оставалась одна, обычно поздней ночью, я предавалась печали. Сидела в углу, обняв колени, представляя, что обнимаю его. Опускала голову к ногам, прислоняла к ним губы, словно к его затылку, закрывала глаза и пытала себя мыслями о нем. Видела его улыбку, ямочки, морщинки, белые волосы, сверкающие в солнечном свете, голубые глаза – два океана, загрубевшие кончики пальцев из-за трения о струны гитары, его рисунки, наивность и наглость, его мечты, вечное стремление к лучшему, его голос – хриплый, проникновенный, россыпь родинок на спине, тяжелый характер и мягкие губы.
Хотелось кричать, да ни к чему это уже. Я постоянно кричала, когда мне было больно, надеялась, что судьба, Бог… Да что угодно (кто угодно) услышит меня, сжалится, все исправит или не допустит вновь, вознаградит силой. Но в результате – только сорванный голос и жалкий вид. Теперь я мучилась в тишине. Я ходила, точно пьяная, шатаясь от стены к стене, смотрела в окно. Я была сосудом, наполненным страданием. Не ощущала свое тело. Я была вне тела. Я бродила в лабиринте своей душераздирающей скорби, отчаянно искала выход, но всякий раз загоняла себя в тупик.
* * *
Когда я доходила до пика отчаяния, когда стены в моей комнате становились немыми судьями, наблюдающими за мной, осуждающими меня, наказывая меня, сдавливая воздух, замыкая пространство, задерживая все мои токсичные мысли в себе, – я сбегала в спортзал. Упражнялась до утра, даже засыпала там. Просто лечь спать без ночной тренировки мне не удавалось, поэтому я добивалась такого состояния, когда мое тело просто грохнется на пол и замрет на несколько жалких часов до рассвета. Мини-кома, мини-смерть.
