– Нет, – улыбнулась она.
– И у меня нет!
– Прекращай истерить.
С этими словами Миди вышла из машины. Я последовала за ней.
– Что ты собираешься делать? – спросила ее я, но осталась без ответа.
Рваная крутка не спасала от холода. Я обвила себя руками и побежала в маркет следом за Миди.
– Добрый вечер, – сказала Миди.
За прилавком сидел лысый паренек в очках, важно держа в руках геймерский журнал. Он не сразу изъявил желание обратить на нас внимание.
– Добрый, – бросил он, так и не посмотрев на Миди, которая, в свою очередь, оперлась локтями о прилавок, опустив голову на сомкнутые кисти.
– Эн-сель, – прищурившись, Миди прочла имя парня на его бейдже, – Энсель, помоги нам. У нас закончился бензин и… Деньги тоже закончились. Ты не мог бы поделиться с нами парой литров?
– Нет.
Неужели она действительно надеется, что нам просто так дадут заправиться? Хотя Миди, как и все остальные из «Абиссали», привыкла, что в захолустном Истоне ее знают, и боятся, и готовы отдать ей забесплатно все что угодно, лишь бы не получить пулю в лоб. Но, к сожалению, мы еще далеко от Истона и не в Темных улицах, где о нас тоже известно.
– Ну почему сразу нет? Мы живем в очень жестоком мире, и нужно совершать добрые дела. Карма и все такое… Сделаешь добро, и оно к тебе вернется. Сейчас ночь, на улице дубак, наша машина скоро заглохнет. Помоги нам, Энсель.
Но на Энселя мольба о помощи явно не действовала. Он, наконец, обратил свой взгляд на нас. Худое, прыщавое лицо с жидкой рыжей бородкой скривилось в надменной ухмылке.
– Я сказал «нет». Я не занимаюсь благотворительностью. Если нужен бензин – платите деньги, если денег нет – валите отсюда. Наркоши проклятые!
Я видела лицо Миди только сбоку, но и с этого ракурса могла заметить насколько его выражение изменилось. Оно стало гневным. Миди встала прямо, медленно расстегнула куртку и из внутреннего кармана достала пистолет. Я бесстрастно наблюдала за этим, кажется, я ожидала такое развитие событий.
– А сейчас что ты скажешь?
– Я скажу, что вызову полицию. И убери от меня свой липовый ствол.
За спиной парня висел городской телефон. Миди направила на него пистолет и немедля выстрелила. Громкий выстрел заставил меня вздрогнуть. Пластмассовый корпус телефона взмыл вверх и с шумом обрушился на пол. Перепуганный парень отскочил в сторону. Из-за страха он стал бледнее Миди.
– Черт!.. – слегка пригнувшись, сказал он.
– Следующая пуля твоя. Ну что, займешься благотворительностью?
– Д-да…
– Иди, – повернувшись ко мне, сказала Миди и медленно направила ствол в сторону Энселя, с особым удовольствием наблюдая, как тот еще больше скрючился.
Я вышла на улицу, живо подошла к автомобилю, вставила пистолет и стала слушать, как бензин поступает в бак. Ох, и долго же мы будем сниться в кошмарах Энселю. На мгновение мне стало даже жалко его, но потом я вспомнила ту отвратительную ухмылку на его лице, и от жалости следа не осталось.
Когда я вернулась обратно в маркет, Миди до сих пор держала на мушке вспотевшего и трясущегося Энселя.
– Можем ехать, – сказала я.
Миди опустила пистолет, подошла к пареньку и поцеловала его прыщавую щеку.
– Спасибо, Энсель.
После этих слов Миди вновь подняла пистолет и выстрелила в голову парня. Я взвизгнула. Бездыханное тело упало, туловище оказалось на полу, а голова приземилась на витрину. Глаза Энселя остались открытыми. По стенам, отделанным белым пластиком, стекали струйки крови.
– Зачем ты это сделала?!
Миди спрятала ствол во внутренний карман, застегнула куртку, повернулась ко мне и довольно улыбнулась.
– Карма.
* * *
Весь оставшийся путь до дома я думала о несчастном Энселе. Да, конечно, он был неприятным типом, но… Черт, что будет с его родителями, когда они узнают о его смерти? А вдруг у него есть дети? А что, если у него тяжело больной брат и Энсель являлся последним кормильцем в семье? Я посмотрела на Миди. Она снова пела, но теперь уже другую песню, веселую. Жутко было находиться в машине с человеком, для которого убийство людей является забавой. Вспомнила, как она разделывалась с кроликами, как с наслаждением наблюдала, как дрыгаются в агонии их тела, как хлещет кровь из их пушистых перерезанных шеек. И все же вряд ли в мире найдется еще более жестокий человек, чем Миди Миллард.
Дома так тихо. Со вчерашнего дня все по приказу Лестера отправились в Темные улицы, узнать, кто же причастен к краже оружия и убийству его людей. На втором этаже была комната, которую Лестер превратил в свой кабинет. Она находилась в самом конце коридора.
– Лестер, а вот и мы.
Комната очень маленькая, метров девять, и вся обставленная мониторами, на которых изображены белые кафельные комнаты, в одной из которых я жила около двух месяцев. Так вот где он за мной наблюдал.
– Что-то вы долго.
– Ну, извини. Проблемы так быстро не решаются.
– Рассказывай.
Миди подошла к нему ближе, а Лестер так и сидел к нам спиной, ни на секунду не отвлекаясь от слежки.
– Алистер Леммон будет на выставке послезавтра, и Арес туда наведается в качестве эскортницы.
Очередное упоминание о моей миссии врезалось в меня, словно кинжал в грудь.
– Молодец, Миди. Я в тебе не сомневался.
Миди расплылась в улыбке.
– А теперь можно я пойду спать, а то сегодня был такой тяжелый день?
– Иди. А ты, Глория, останься.
Миди быстро исчезла, я подошла к Лестеру.
– Смотри.
Мы вместе устремились в мониторы. В каждой комнате по одному человеку. Кто-то спал, сложившись калачиком на кафельном полу, кто-то сидел с запрокинутой вверх головой, словно молясь, кто-то ходил взад-вперед. Совсем недавно я была такой же, как они, я медленно сходила с ума, видела эти холодные белые стены каждый день, они даже снились мне. Сколько слез, сколько крови было пролито мною в одной из этих комнат, сколько боли, страха, отчаяния я испытала, сколько мыслей о смерти меня посещало, сколько раз я кричала в пустоту, сколько… Я выдержала это. Я выдержала все испытания, выдержала расставание с ребятами, выдержала смерть Ребекки, выдержала побег и осознание того, что больше никогда не увижу свою семью. Я выдержала. А значит, выдержу и грядущее мое задание.
– Так вы выявляете предателя?
– Да. Несколько дней без еды и воды сломят хотя бы пару человек из них, и они заговорят.
– Действенный способ.
О да, находясь внутри такой комнаты, хочешь не хочешь, сознаешься во всем.
