А потом я увидела маму. Она подстригла волосы под мальчика, перекрасилась на тон светлее. Еще я впервые увидела ее с накрашенными губами. Красавица… Моя мамочка. Она еле держалась. Не смотрела в камеру, щелкала межфаланговыми суставами.
Она перенесла мою смерть. Ей удалось это выдержать. Я невольно улыбнулась, но тут же заплакала. Невыносимо было наблюдать, как тебя оплакивают родные.
Бабушка… Как всегда потрясающе выглядела, словно кинозвезда давно минувших лет.
Нэнси Макфин. Непривычно, конечно, слышать свою фамилию после ее имени, но это было неизбежно. У них с отцом родилась дочь через восемь месяцев после моей «смерти». С ума сойти! Элен. У меня теперь есть сестренка…
Чед, мой милый Чед! Единственный, кто знает, что я жива. Меня ненадолго отпустило, я расхохоталась. Он отличный актер. Как ему удается так держаться?
Далее показали Тезер и Адама. Мои ребята до сих пор вместе, как же я была рада! Как и планировала Тез, они переехали в Нью-Йорк, живут беззаботно, счастливо. И Принц с ними. Мой котик… Я как наполненная губка: только тронь – и слезы брызнут во все стороны.
Я удивилась, когда увидела Мэтта. А уж когда сообщили, что моя «смерть» изменила его жизнь, что он стал неким подобием Чеда, забитым пареньком с неудавшейся личной жизнью, я вовсе в осадок выпала. Мэтт Гинс, как же так? Неужели я действительно для тебя что-то значила…
Папа. Я даже села ближе к экрану, когда увидела его. Отец тоже не смотрел в камеры. Ему было стыдно. Невероятно, люди устроили ему травлю. Бревэрд презирал его. Ох, сколько противоречивых мыслей в голове!.. Мне было его жаль, когда узнала, через что ему довелось пройти, а потом он стал объяснять, почему так вел себя со мной, что я, видите ли, хреновая дочь, с друзьями тусила, и мне вновь захотелось разбить телевизор.
Но последние его слова…
Они потрясли меня до глубины души.
«Иногда я ловлю себя на мысли, что, если бы не моя маленькая Элен, я бы… Я бы тоже свел счеты с жизнью. Потому что та боль, что оставила после себя Глория, никогда не утихнет».
Я дотронулась пальцами до экрана, опустила голову. Папа… Ему было больно, он искренне раскаивался. Боже, он держался из последних сил! Ну почему я раньше не разглядела в тебе любовь ко мне? Почему ты скрывал от меня свое тепло? Ведь все могло сложиться иначе, папа.
Все частицы боли, каждая крупинка переживаний, каждое трагичное воспоминание, все периоды страданий соединились в большой ком и обрушились на меня. Казалось, что в прямом смысле на меня что-то упало, и это заставило меня саму упасть на пол, закрыв лицо руками.
Мне восемнадцать лет, я была в банде, теперь замужем, жду ребенка, моего мужа могут убить в любой момент так же хладнокровно, как я убила четверых. Я убила четверых! А еще я сама умерла. Со мной простились мои родные. Я для них теперь всего лишь горстка воспоминаний и кошмарная мысль, что иногда не дает им заснуть: мою сгнившую плоть сожрали рыбы, а кости покоятся на дне неизвестной реки вместе с обломками кораблей и остальным мусором.
Ванесса, Арб и Одетт одновременно обняли меня. Мы все плакали. Каждый оплакивал что-то свое, но раны у всех были одинаковыми: глубокими и незаживающими.
* * *
Прошел месяц. Точнее, не прошел, а промчался, так стремительно, словно бешеная собака за драной кошкой. За это время я успела поправиться на четыре килограмма, подготовить детскую, купить все самое необходимое для малыша, объездить полстраны с неугомонной Одетт в поиске идеальной, экологичной кроватки и нижнего белья для кормящих. Ванесса нашла отличного акушера-гинеколога, к которому мы ездили раз в неделю в соседний городок, в двадцати минутах езды.
В общем, было не скучно и не одиноко.
– Слушай, а какое из своих имен ты назовешь ребенку: Глория или Арес? – спросила однажды Арб.
– Э-э… Я даже и не думала об этом.
– Да ладно?
Вопрос Арбери застал меня врасплох. А действительно? Как мы со Стивом будем обращаться друг к другу при нашем малыше? Как же сложно!..
– Доброе утро, – сказал Логан, на ходу накручивая шарф на шею.
– Доброе.
– Логан, хочешь кофе? – спросила Арб.
– Нет, спасибо, я спешу.
– Куда?
– Есть одно срочное дело.
– А…
Когда Логан ушел, Арб задумалась о чем-то, затем резко посмотрела на меня и спросила:
– Может, мне подстричься? Сделать каре, как думаешь?
– Зачем?
– Короткая стрижка прибавляет возраст.
Я рассмеялась. Она все никак не могла успокоиться, что Логан не обращает на нее внимание.
– Жаль, что она мозгов не прибавляет.
В гостиную вошла Одетт.
– Девочки, погода просто сказка! Идите прогуляйтесь, а я пока приберусь здесь.
Мы, недолго думая, стали собираться и потом отправились гулять, прихватив Ноа за компанию.
Легкий морозец, слабые солнечные лучи, всюду заснеженные горы, казавшиеся громадными седыми головами. Мы жили в тихом, уединенном местечке, всего шестнадцать домов, из которых больше половины пустовали. Вероятно, это были владения каких-то миллионеров, которые приезжали сюда только на лыжах покататься. Несколько магазинчиков, пара кафе, а еще медицинский пункт, аптека и ветеринарная клиника в одном здании – вот и все.
Мы с Арбери и Ноа заглянули в магазин, купили кучу сладостей, затем по пути к дому повалялись на снегу и вскоре решили вернуться, чтобы до вечера испечь шоколадный пирог и выбрать интересный фильм.
– Эй, можно помедленнее?
Я плелась за шустрыми Арб и Ноа. Вспотела, одышка замучила. Я как-то слышала, что одна женщина, в Мичигане по-моему, родила восемь детей за один раз. ВОСЕМЬ. Это ж как она их вынашивала, если я из-за одного превратилась в еле-еле двигающегося тюленя?
– Ноа, приготовься!
– Только не это…
Брат и сестра стали формировать снежки и жутко смеяться.
– Атакуем!
– Нет!
Я бросила сумки, закрыла лицо, стала уворачиваться.
– Остановитесь! Это же нечестно!
Меня никто не желал слушать, я не на шутку разозлилась. И тут…
– Ой!..
Я наклонилась, зажмурилась, схватилась за живот.
– Я что тебе в глаз попала?
– Нет… Тут другое.
Арбери в панике подбежала.
– Господи! Ты что, рожаешь?!
– Как же больно! Это все из-за тебя!
– Прости, прости! Люди!!! Кто-нибудь, помогите! Девушка рожает!
Арб кричала на всю улицу, благо мы оказались на самой оживленной. Подбежало несколько человек.
