– И что же тогда делать?!
– Пока не знаю… Но у нас есть козырь. Мы с тобой знаем правду, и это главное. Теперь мы должны все исправить…
* * *
Тем же вечером случилось еще одно неожиданное событие. Лестер покинул свою комнату, собрал всех в зале. Невероятно тяжело было находиться в одном помещении с Миди. Я сидела напротив нее и умоляла себя держаться, молчать, не подавать виду. Север с этой задачей прекрасно справлялась. Она вела себя как ни в чем не бывало, лишь изредка посматривая на Миди, надежно спрятав страшную правду за маской безразличия. Правда грела душу Север. Меня же она разлагала изнутри.
– Как дела у Алекса? – спросил Лестер.
– Поправляется. Через пару дней его выпишут, – ответил Доминик.
– Хорошо. Миди, налей всем вина.
Лестер выглядел пугающе. Он истощал, побледнел, оброс еще сильнее, а его взгляд… Столько тоски и боли я не видела даже в своем отражении в зеркале.
Больнее всего ранит не пуля, а осознание. Осознание, что ты мог спасти своего близкого человека, но ничего для этого не сделал.
– Я хочу… попросить у вас прощения. За то, что долго отсутствовал, и за то, во что я превратил вашу жизнь. Я ваше проклятие. С самого начала я твердил вам, что мы одна семья. Мы должны уважать и беречь друг друга. Каждый из вас прекрасно справлялся со своей обязанностью. Вы были верны мне, рисковали жизнью ради общей цели… Брайс, ты помнишь маленького Джеки?
– Конечно, помню.
– Я так быстро его полюбил… Я хотел сделать его счастливым. Но твой эксперимент все разрушил. Ты же понимаешь, о чем я? После того как ты предложил испытывать его, натаскивать, как собаку, я перестал относиться к нему, как к ребенку. Я втянулся. Мне нравилось за ним наблюдать, учить его. Я с нетерпением ждал отличных результатов нашего эксперимента. И в итоге… Я превратил мальчишку в верного, хорошо выдрессированного пса. Я лишил его счастья… Я лишил его жизни.
– Лестер, прекрати нести эту чушь, – сказал Брайс.
– Я лишил его жизни… И то же самое я делаю с вами. Я – ваше проклятие. Если я не остановлюсь сейчас, то скоро не станет всех вас.
Мы все замерли, до конца не осознавая, что происходит. Лестер допил вино, а затем сказал:
– С этой минуты «Абиссаль» больше не существует. Вы все свободны.
Вы все свободны…
35
– Лестер, ты не в себе, – сказал Брайс. – Не время опускать руки, ты ведь понимаешь?
– Джеки мертв. Все наши друзья убиты, твоя семья до сих пор в опасности, – продолжил Доминик.
– Впервые в жизни согласна с Дерси, – пискнула Миди. – Лестер, никогда не думала, что ты можешь так быстро сдаться…
Вы все свободны…Такое могло мне только присниться. И пока длилась небольшая пауза после долгожданных слов Лестера, пока Дерси говорили в противовес, я сидела и едва сдерживала себя, чтобы не залезть на стол и не станцевать от счастья. Та невидимая цепь, которую я тащила на себе уже почти год, рухнула наземь. Но вдруг я услышала голос Миди и тут же вернулась в реальность. Я вспомнила маленького, напуганного Ноа, заплаканную Ванессу, мои руки в крови, тела в огне… Весь этот ужас – заслуга Миди. И эта тварь сидела напротив меня, что-то там вякала и пыталась выдавить из себя сострадание. Мне уже было плевать на свободу, на всю боль, что я пережила. Я видела только Миди, и правда просилась выйти наружу.
– Лестер, ты не знаешь главное…
– Да, то, что мы тебя уважаем и рискуем только по своему выбору, – прервала меня Север.
Она встала из-за стола, мы обменялись взглядами. Я – полным недоумения, она – полным негодования.
– Ты еще не оправился после смерти Джеки. Может, тебе лучше поехать к Ванессе и детям? А мы сами со всем разберемся. Так ведь, ребята?
– Без сомнения, – ответил Брайс.
– А теперь давайте выпьем за Джеки. За славного мальчишку, которого мы все так любили…
После собрания мы с Север вышли на улицу, скрылись за углом дома.
– Почему ты не дала мне ему рассказать?!
– Глория, мы же это обсудили? У нас ничего нет против Миди.
– Но где мы возьмем доказательства?
Север достала сигарету, закурила, стала глядеть по сторонам, словно ища где-то подсказку. Вдруг скрипнула дверь. Мы выглянули из-за угла и увидели Миди, направляющуюся к одной из машин.
– Куда она? – спросила я.
– Это мы и выясним.
– Может, хотя бы Дерси расскажем?
– Только время потеряем. Сделаем видео, запись на диктофон, все что угодно, главное, действовать немедленно.
* * *
Ехать за Миди пришлось недолго. Она остановилась всего в шести километрах от нашего дома у какого-то нежилого здания. Классика жанра. Стало привычным приезжать на развязку в какое-нибудь жуткое место поздним вечером.
Мы покинули машину и направились к зданию. И все-таки я жалела, что мы приехали без братьев. С ними было бы как-то поспокойнее. Нет, мне не было страшно, но во мне не было уверенности, что мы с Север справимся. Мы не знали, что нас ждет впереди. Засада, или же мы увидим жалкую кучку наркош, или Миди просто будет сидеть в одиночестве на бетонном полу. Мало ли что этой больной в голову взбредет?
Зашли внутрь, включили фонарики в телефонах. Я острожно шла за Север, глядела себе под ноги и кидала взгляд на спину Север, что бесстрашно шла в темноту.
– Я должна тебе кое-что рассказать, – вдруг сказала она. – Миди тебя опередила.
– Ты о чем?
– Она первая начала играть в детектива, после смерти Сайорса Миди обратилась ко мне за помощью и мы объединились.
– Север, я ничего не понимаю…
Пройдя через мрачный лабиринт, мы завернули в огромное помещение, которое раньше, по всей видимости, служило холлом.
– Эй, какого черта происходит?
В темноте я разглядела Миди.
– Когда мне сообщили, что кое-кто добрался до Торрингтона, я заволновалась.
И тут у меня перехватило дыхание.
– Ты выбрала себе очень верного помощника. Клифф даже под страхом смерти не говорил, на кого он работает. И он унес эту тайну с собой в могилу.
Я еле стояла на ногах. Я не знала, что во мне тогда превалировало: невыносимая ненависть, горькая обида из-за кошмарного предательства или душераздирающая жалость к Клиффу.
– Мне срочно нужно было выяснить, кто же роет на меня информацию. Я точно знала, что это кто-то из «Абиссали», поэтому между делом я в разговоре с каждым упоминала о Торрингтоне, чтобы проверить реакцию. Ты выдала себя с потрохами.
Даже во всепоглощающей тьме я видела ее улыбку. Она была столь дьявольской, что от нее холодело внутри.
