В течение лета 1606 года к восстанию присоединились десятки городов. Исаак Масса пишет, что это были города Северской земли и Комарицкой волости, а именно: Путивль, Елец, Тула, Кромы, Рыльск и многие другие. Все города «вплоть до самой Москвы вновь присягнули Димитрию».
Для начала царь Василий начал действовать против повстанцев пропагандистскими методами. Для этого он послал в Северскую землю духовенство с увещеваниями. В Елец был послан боярин Михаил Нагой с грамотой своей сестры царицы Марфы и с образом царевича Димйтрия. Но эти действия успеха не имели, так как большинству бунтовщиков было наплевать, жив ли Димитрий, их интересовал лишь грабеж. Сколько ни тужились советские историки, им не удалось найти хоть намек на то, что Болотников и царевич Петр хотели освободить крестьян.
Наконец князь Иван Михайлович Воротынский осадил Елец, стольник князь Юрий Трубецкой — Кромы. Но на выручку Кром явился Болотников. Он во главе отряда в 1300 человек напал на пятитысячное царское войско и наголову разбил его. Казаки-победители насмехались над побежденными, называли их царя Шуйского «шубником».
В августе 1606 года под Ельцом Болотникову удалось разбить царское войско под началом князя И. М. Воротынского.
К концу октября войска «гетмана» Болотникова и «царевича Петра» подошли к Москве. К ним присоединился отряд рязанских дворян во главе с Прокопием Ляпуновым. Пала Коломна. 25 октября у села Троицкого в 40 верстах от Москвы войска Шуйского вновь были разбиты. Вскоре передовые отряды бунтовщиков закрепились в деревне Заборье недалеко от Серпуховских ворот, а главные силы стали лагерем в районе деревни Котлы и южнее — в селе Коломенском.
15 ноября 1606 года бунтовщики попытались штурмовать Замоскворечье. Им удалось прорваться внутрь укреплений, выстроенных Скопиным напротив Серпуховских ворот. Но в этот момент Ляпунов с пятью сотнями рязанцев переметнулся на сторону неприятеля, и бунтовщики отступили.
1 декабря 1606 года молодой воевода — ему было чуть более 20 лет — Михаил Васильевич Скопин-Шуйский собрал полки у Данилова монастыря и двинулся к селу Коломенскому. Болотников выступил ему навстречу, и у деревни Котлы начался встречный бой. Перед сражением около пятисот дворян во главе с елецким сотником Истомой Пашковым перешли на сторону царских войск
[61].
Болотников был наголову разбит и бежал в Калугу. Там собралось до десяти тысяч сторонников самозванца или «воров», как их называли царские воеводы
[62]. Брат царя князь Иван Иванович Шуйский осадил Калугу, но взять ее не смог. Вскоре И. И. Шуйский был заменен воеводой Федором Ивановичем Мстиславским.
Тем временем Василий Шуйский предпринял новую серию пропагандистских акций. Он решил реабилитировать династию Годуновых. Шуйский приказал вынуть гробы Годуновых из Варсонофьевского монастыря. Ксения Борисовна (инокиня Ольга) провожала гробы своих родных и по обычаю громко рыдала о своих несчастьях.
В начале 1607 года Шуйский придумал еще одну душещипательную церемонию. 3 февраля царь вызвал к себе патриарха Гермогена и других высших духовных лиц, чтобы обсудить с ними государственные дела, а также велел привезти в Москву из Старицы бывшего патриарха Иова. Иов должен был простить всех православных христиан в их клятвопреступлениях.
В Старицу за Иовом отправился крутицкий митрополит Пафнутий с грамотой от Гермогена, где говорилось: «Государю отцу нашему, святейшему Иову патриарху, сын твой и богомолец Гермоген, Патриарх Московский и всея Руси, Бога молю и челом бью. Благородный и благоверный, благочестивый и христолюбивый Великий государь царь и Великий князь Василий Иванович, всея Руси самодержец, советовавшись со мною и со всем Освященным собором, с боярами, окольничими, дворянами, с приказными людьми и со всем своим царским синклитом, с гостями, торговыми людьми и со всеми православными христианами паствы твоей, послал молить твое святительство, чтоб ты учинил подвиг и ехал в царствующий град Москву для его государева и земского великого дела; да и мы молим с усердием твое святительство и колено преклоняем, сподоби нас видеть благолепное лице твое и слышать пресладкий голос твой».
14 февраля Иова привезли в Москву в роскошной царской карете, подбитой соболями, и отвели ему покои на подворье Троицкого монастыря. 16 февраля Иов с Гермогеном и архиереями написали следующую грамоту: «Царь Иван Васильевич повелел царствовать на Российском государстве сыну своему Феодору Ивановичу; а второму сыну своему, царевичу Димитрию Ивановичу, дал в удел город Углич, и царевича Димитрия в Угличе не стало, принял заклание неповинное от рук изменников своих. По отшествии к Богу царя Феодора Ивановича мы и всякие люди всего Московского государства целовали крест царю Борису Федоровичу. Во времена царства его огнедыхательный дьявол, лукавый змей, поядатель душ человеческих воздвиг на нас чернеца Гришку Отрепьева. Когда царя Бориса Федоровича не стало, все православные христиане целовали крест сыну его Федору Борисовичу; но грех ради наших расстрига прельстил всех людей Божиих именем царевича Димитрия Ивановича; православные христиане, не зная о нем подлинно, приняли этого вора на Российское государство, царицу Марью и царевича Федора злою смертью уморили… Потом этот враг расстрига, приехавши в Москву с люторами, жидами, ляхами и римлянами и с прочими оскверненными языками и назвавши себя царем, владел мало не год и каких злых дьявольских бед не сделал и какого насилия не учинил — и писать неудобно. Люторами и Жидами христианские церкви осквернил и, не будучи сыт таким бесовским ядом, привез себе из Литовской земли невесту, люторской веры девку, ввел ее в соборную церковь, венчал царским венцом, в царских дверях святым миром помазал. Видя достояние свое в такой погибели, воздвиг на него Бог обличителя, Великого государя нашего, воистину святого и православного царя, Василия Ивановича: его промыслом тот враг до конца сокрушен был, а на Российское государство избран был Великий государь Василий Иванович, потому что он от корени прежде бывших государей, от благоверного великого князя Александра Ярослави-ча Невского… Но прегордый сатана восставил плевелы зол, хочет поглотить пшениценосные класы. Собрались той же преждепогибшей Северской Украйны севрюки и других рязанских и украинских городов стрельцы и казаки, разбойники, воры, беглые холопы, прельстили преждеомраченную безумием Северскую Украйну, и от той Украйны многие и другие города прельстились и кровь православных христиан, как вода, проливается, называют мертвого злодея расстригу живым, а нам и вам всем православным христианам смерть его подлинно известна…»
Таким образом, выяснилось, что во всех бедах государства Московского виноват сам Сатана. Соответственно, нечего друг в друга пальцем тыкать, кто и кому сколько раз крест целовал и сколько раз клятву нарушал. Сразу два патриарха дали всем желающим отпущение грехов. В той же грамоте говорилось: «А что вы целовали крест царю Борису и потом царевичу Федору и крестное целование преступили, в тех в всех прежних и нынешних клятвах я, Гермоген, и я, смиренный Иов, по данной нам благодати вас прощаем и разрешаем…»
