– Пойми, это же азы. Совершивший проступок должен сам, на свой шкуре убедиться, что поступил дурно. А ты оставляешь содеянное безнаказанным. Безнаказанность – это…
– А мне как прикажешь на кухню ходить? Мостки проложить? – спросила Оля, опустив затёкшие руки.
– Ну, из педагогических соображений можно и…
– Да? И Женечке всё это нюхать?..
– Женечке… – начал было Гриша, но остановился при виде тёти Фиры с тряпкой в руках. – И вы, Эсфирь Самуиловна? Вы, опытный человек…
Девушка и смерть
Никогда не садись за компьютер «на минуточку» – даже с самым благим намерением попробовать пустячную программу или разобраться в каком-нибудь третьестепенном вопросе. «Минуточка» имеет свойство растягиваться до невообразимых размеров. Маленькая программа повлечёт глобальный системный отказ и, соответственно, долгие и нервные усилия по его исправлению. А третьестепенный вопрос внезапно затронет всю файловую систему, и выяснится, что ни в коем случае нельзя выключить машину, не наведя в ней полный порядок…
Наташа пренебрегла этой мудростью в шесть вечера, когда вообще-то пора уже собираться домой. У неё был заранее составлен список тематических каталогов, по которым она собиралась рассортировать хранившиеся в компьютере тексты; казалось бы, чего проще – создать на диске «D» нужные директории и рассовать всё по местам. Но не тут-то было. Наташа впала в глубокую задумчивость над первым же текстом, соображая, к чему его отнести – к «Сигнализации» или к «Табличкам». Лиха беда начало! Документов было много, и каждый при ближайшем рассмотрении обнаруживал многозначность. К тому же Наташа порядком волновалась и, перетаскивая файлы с помощью мыши, через два раза на третий «роняла» их в совершенно посторонние каталоги. После чего с замиранием сердца разыскивала пропажу. Далее многострадальный файл следовало от греха подальше проверить редактором, а заодно привнести в «фавориты», чтобы Алла, придя завтра на службу, не раскричалась, куда это «Поросёнкова» задевала все её рабочие документы…
Одним словом, когда она спохватилась, было уже десять часов. Дав компьютеру последнее распоряжение, Наташа торопливо позвонила маме («Не волнуйся, выхожу прямо сейчас») и побежала вниз.
Багдадский Вор – он как раз сегодня дежурил – сидел на крылечке, присматривая за собаками, игравшими возле края площадки.
– Счастливо, Толя, – сказала Наташа. Он не ответил. Он теперь вообще с нею не разговаривал и в упор её не видел, общаясь только по служебным делам. Тянулось это не первый день, и Наташа давно решила держаться с ним ровно и вежливо, как бы не замечая подобного поведения. Нельзя сказать, что это легко ей давалось. Очень уж она не любила такие вот занозы в душе: всё пыталась без промедления разобраться, выяснить, доказать, что совсем не хотела плохого. Жди теперь, пока «и это пройдёт». Аллу он, конечно, проводил до метро, хотя ушла она гораздо раньше Наташи. А с ней не соизволил и попрощаться. Вот так.
Спускаясь по эскалатору, она извлекла из рюкзачка мятую книжечку расписания. Так и есть! Если прямиком на вокзал, ещё будет шанс вскочить в ближайшую электричку. Наташа прошла вдоль подземного перрона, чтобы на «Пушкинской» оказаться как можно ближе к выходу в город, и стала мысленно просить голубой поезд скорее выскочить из тоннеля. Поезд, в соответствии с законом подлости, не торопился. Спустя минуту Наташа начала нервно оглядываться. В этот поздний час «Фрунзенская» была почти совершенно безлюдна, только за соседней колонной хохотали и матерились несколько подростков на год-два помладше её самой. Эта компания – четыре парня и девчонка, наравне со всеми глотавшая из бутылки тёплое пиво, – доверия определённо не внушала. Наташа запоздало вспомнила мамин совет: если придётся уж очень задерживаться, заночуй лучше прямо в «Эгиде». Как-никак, а всё же охрана…
Она чуть ли не с нежностью вспомнила мрачного Багдадского Вора и почти созрела вернуться, пока охламоны не вздумали к ней приставать… И тут из тоннеля дохнуло воздушной волной, а следом с шумом и лязгом вылетел поезд.
Снегирёв стоял на платформе Витебского вокзала и ждал электричку. Вечер выдался тихий, но не особенно теплый: в лёгкой кожаной куртке, которую он очень любил, было как раз. Алексей смотрел на ночных мотыльков, пытавшихся влететь в фонарь, и не торопясь ел картофельные чипсы из только что раскупоренного пакета. Он ехал знакомиться с Доверенным Лицом, и настроение у него было самое философское, а бренность чужой и собственной жизни казалась особенно очевидной. И сегодня, пожалуй, больше обычного. Кира не одобрила бы задуманного, но она уже была там, где не существует вины, а он пока ещё туда не добрался, и благодаря его нынешней поездке трое вполне конкретных ублюдков… Скунс умел спрашивать. И осторожно добиваться ответов, не застревая ни в чьей памяти этаким подозрительным типом, проявлявшим нездоровое любопытство. Он уже знал три имени, отчества и фамилии. И три точных места работы. Умница Аналитик… Рано или поздно Скунс будет знать всё. Рано или поздно… Он не спешил. Он никогда не спешил.
– Понаехали тут… бессовестные… – раздался ворчливый голос у него за спиной.
Алексей обернулся. Эту старушенцию он заприметил уже некоторое время назад: она циркулировала по платформам, подходя к кучковавшемуся под фонарями народу, и, кажется, большей частью ругалась. Наверное, потому, что далеко не все пили пиво или лимонад, а значит, и ей пустыми бутылками разжиться не удавалось. Вот и этот седой в потрёпанной кожанке, к её большому разочарованию, всухомятку лопал что-то такое, чего ей при её пенсии в двести тыщ только на витрине и…
А запах, батюшки-светы, запах-то вкусный какой…
Все старухины рассуждения наёмный убийца уловил так же отчётливо, как и скудное позвякивание из матерчатой кошёлки, которую она держала в руках.
– Бабуля, картошки хотите? – спросил он, протягивая ей почти полный пакет. – Держите, угощайтесь…
Зубов у неё, естественно, не было, но для тающих во рту импортных чипсов они и не требовались. Бабка уставилась на Снегирёва вечно сердитым старческим взором, наполовину ожидая подвоха. Потом запустила в пакет сухую корявую лапку… Двести граммов чипсов «Эстрелла» занимают довольно приличный объём. Шуршащие поджарки торчали во все стороны из цепкой бабкиной жмени, но некоторым чудом пакет оказался практически опорожнен, причём на асфальт не вывалилось ни крошки. Старуха не стала тратить время попусту и заспешила к лестнице вниз, обернувшись уже на ходу:
«Спасибо, сынок…»
Тут подали электричку. Снегирёв высыпал в рот немногие уцелевшие чипсины, выбросил пакет и уселся в пустом полутёмном вагоне, уже со стороны глядя на живущий своей жизнью вокзал. Он был почти уверен, что так и просидит один до самого Пушкина, однако ошибся, К моменту отправления в вагоне собралось не меньше десяти человек. Просто не все, как он, ждали электричку на скудно освещённом перроне. Нормальные люди благоразумно придерживались более цивилизованных мест.
Когда поезд тронулся, вагон показался Снегирёву до ужаса похожим на тот, в котором они с Кирой возвращались из Зеленогорска. Такое же тусклое освещение, такой же перестук неторопливых колёс… Или всё дело было в том, что он с тех пор, собственно, и не ездил на отечественных электричках?.. Тринадцать лет сдуло как ветром, время понеслось вспять. Алексей запоздало осознал, что устроился тоже не где попало, а на двухместном сиденье в углу, справа от входа… «Извини, – виновато сказал он призраку Киры, неслышно присевшему рядом. – Я как бы на работе сейчас… Мне бы настроиться…» Кира понимающе улыбнулась, кивнула. Алексей закрыл глаза и перестал о чём-либо думать. Только рука ощущала тепло её пальцев, забравшихся ему в ладонь.
