– На пол! – повторил Базылев. – Руки за голову!..
Дополнительных предупреждений не потребовалось. Куряне торопливо попадали на пол. Двое пулковских, вернувшиеся из гаража, без лишней суеты надели на всю восьмёрку наручники.
– Виталь, ты чё? – приподняв голову, повторил Дима.
Базылев ткнул его носком рифлёного ботинка под рёбра:
– Вставай, супермен.
Дима неуклюже перевалился на бок и подтянул колени, потом встал. Ему хотелось спросить, не с ментами ли скорешился пулковский лидер, но он промолчал. Когда руки скованы за спиной, а в печёнку смотрит автоматное дуло, становится не до героических обличений. Подталкивая в спину, Диму вывели в гараж, и он оглянулся, ожидая увидеть приглашённый «ссучившимся» Базылевым омоновский наряд, который для начала ох и пересчитает ему рёбра дубинками… Однако глазам его предстало нечто совершенно иное. Автомобили, стронутые со своих привычных мест, теснились вдоль боковых стен гаража. Посередине и у дальней глухой кирпичной стены оставалось порядочно свободного места. Когда Диму поставили у этой стены, курский вожак покрылся потом и начал судорожно сглатывать. «Улыбнулись» ему, выходит, не только денежки и свобода. Дима понял, что сейчас будет убит. И ничто уже не вмешается, и не избавит от смерти. Даже тот самый омоновский наряд с его пресловутыми дубинками и автоматами «клин». Смерть, неотвратимая смерть прямо здесь и сейчас. Всего через несколько шагов, которые закончатся у кирпичной стены. И пытаться драться или бежать так же бесполезно, как и просить о пощаде.
Базылев со своим заморским чудом в руках стоял напротив, шагах в двадцати. Другие пулковские бандиты расположились по сторонам. Дима смотрел только на Базылева и потому не заметил среди них бледного, как подгнивший лимон, человека в рабочем комбинезоне. Человек неумело держал в руках ведёрко и швабру, а возле шеи из-под голубого комбинезона выглядывала дорогая рубашка с галстуком. По ней расплывались пятна нервного пота.
– Ну что, браток, – сказал Диме Базылев. – Я ведь человек справедливый. С трёх раз не попаду – отпускаю. Лады?
Дима медленно кивнул и молча облизал губы. Он был каратистом. Это он одним ударом вырубил охранника, сторожившего серебристый ангар. Дима не привык сдаваться без боя, и в особенности, если появлялся хоть какой-нибудь, даже призрачный шанс. Он впился взглядом в руки Виталия и, когда те шевельнулись, – стремительно, насколько это было возможно в наручниках, прыгнул в сторону.
Пуля перехватила его на середине прыжка. Он почувствовал сильный удар в грудь и понял, что проиграл. Его отбросило назад и шарахнуло спиной и руками о кирпичную стену. Дима удивился, что совсем не ощущает боли, и хотел вновь вскочить на ноги, но тело, прежде разума осознавшее смерть, ответило лишь слабым, угасающим трепетом. Всё-таки он сумел поднять голову, и красный луч лазера обжёг ему правый глаз. Второй пули он уже не почувствовал.
У следующего курянина только-только пробивались усы: не брось он школу два года назад, аккурат нынче перешёл бы в выпускной класс. Крутые взрослые дела оказались совсем не такими, как он себе представлял. Мальчишка плакал навзрыд и, захлёбываясь, пытался что-то говорить о своей маме, которая, оставшись без него, сопьётся уже неминуемо. Когда его вытащили к стене и он увидел, как из-под Диминого тела расползаются тёмные ручейки, – он обмочился.
– Эй, сопли-то подбери! – мрачно сказал ему из двери подсобки шофёр Митя. Его очередь была следующей.
– Ого! – оглянулся на него Базылев. – Крутой, говоришь? – И вновь повернулся к рыдающему мальчишке, чтобы назидательно проговорить: – Это тебе не у старушек по подворотням сумочки отбирать…
Его палец мягко надавил спуск. Стрелком он был, как говорили, от Бога.
Митю не пришлось тащить к стенке силой, сопровождая пинками. Он вышел сам.
– Ты погодь малость, тёзка, – сказал он мёртвому Диме. – Я щас… – Потом нашёл взглядом человека со шваброй и усмехнулся: – Так это для тебя, пидор, мы должок вышибали?..
Коммерсант, принуждённый к роли уборщика, пожелтел ещё больше, но продолжал смотреть на него, как загипнотизированный.
– Условия слушал или повторить? – окликнул Базылев. – Если я с трёх раз не…
– А иди ты на хер, урод, – послышался хладнокровный ответ. – Стреляй давай, а то картошка остынет!
Коммерсант уронил швабру, и приступ жестокой рвоты согнул его пополам. Пулковские с матерщиной и хохотом отскакивали прочь.
Митя не стал уворачиваться от пули. Так и стоял, угрюмо развернув плечи и не следя за тем, как гуляет по его телу луч целеуказателя. А потом плюнул в сторону пулковского вожака.
Когда он упал, в гараже появился собственной персоной Михаил Шлыгин.
– Слушай, сворачивай веселье, – морщась от неприятного зрелища, сказал он Виталию. – Завтра с утра дел по самое «не балуйся», а этих ещё вывозить…
– Как скажешь, начальник, – легко согласился Базылев. И встряхнул в воздухе автоматом: – Проверим заодно, как эта штука в автоматическом режиме шмаляет… Тащи остальных!
Белых, спотыкающихся курян поволокли из подсобки. Виталий кивнул на дверь, за которой скрылся друг детства, и беззлобно захохотал:
– Живи потише, братки, Иванычу пасьянс раскладывать помешали!..
Ночь стояла облачная, дождливая и поэтому тёмная. До утра было ещё далеко, когда на пустынной окраине далёкого картофельного поля остановился микроавтобус «Тойота». Шофёр резво выскочил вон, явно радуясь окончанию очень нервной поездки. Рядом смутными тенями обозначились другие автомобили, подъехавшие без света, и возле микроавтобуса засуетились проворные тени. Кто-то закидывал откупоренные канистры вовнутрь, кто-то поливал «Тойоту» снаружи. Наконец всё было готово. Щёлкнула зажигалка, по смоченной бензином траве пробежала огненная дорожка… Микроавтобус вспыхнул весь сразу, мощно, жадно и страшно. Вот оранжевые языки добрались до тел, сваленных между сиденьями…
– Сека, братцы!.. – заржал в темноте густой мужской голос. – Вона, шевелятся! Ща живые мертвецы побегут!..
Другие голоса подхватили смех вожака, хотя и не очень уверенно.
К тому времени, когда с грохотом рванул бензобак, ночь вокруг горящего автомобиля была уже безлюдной. Те, кто устроил на окраине размокшего поля погребальный костер, сноровисто замели следы и ехали прочь по заросшей лесной дороге, не сохранявшей отпечатков колёс.
С рассветом, когда к месту пожара добралась милиция, перекрученный пламенем металлический остов и его содержимое представляли собой единый спёкшийся ком. Капли дождя ещё шипели на почерневшем железе, и запах, шедший из развороченного нутра автомобиля, с подветренной стороны останавливал за версту. То, что здесь избавлялись от трупов, было ясно с первого взгляда. Эксперты, однако, так и не пришли к единому мнению, сколько же было тел.
Два портрета
Жуковский гараж представлял собой железную будку, пристроенную к довольно длинному ряду каменных боксов. Гаражу шёл четвёртый десяток. Изнутри было хорошо видно, что нижняя часть стен, утопавшая в сугробах с ноября по апрель, местами походила на вологодское кружево. Бетонные плиты, на которых покоилось сооружение, успели уйти в землю, так что осенью и весной несчастная машина стояла прямо в воде.
