Когда въехали в город, первым покинул микроавтобус Алексей Снегирёв. Его высадили у метро «Ленинский проспект», от которого, как известно, ему было до дома без пересадок. Танечка обитала на Будапештской, и Женя – семь бед, один ответ! – довёз её до самой двери, за что и удостоился благодарственного поцелуя в щёчку. Потом оранжевый «Форд» вернулся назад и посигналил перед воротами фирмы, открывавшимися на Варшавскую. Ворота распахнулись и впустили его.
Снегирёв наблюдал за ним с другой стороны улицы, из глубокого и плохо освещённого проезда между домами. Облепленная снегом «Нива» с погашенными огнями напоминала большой угловатый сугроб, незаметно возникший среди других таких же сугробов.
Ошибка резидента
Гараж был безлюден.
В «Инессе», как во многих богатых частных лавочках, люди дорожили местами и нередко вкалывали допоздна. Сегодня, против всякого обыкновения, энтузиастов-трудоголиков вымело точно метлой. Видимая причина лежала на поверхности: ненастье, как всегда парализовавшее и без того чуть живой общественный транспорт. Днём-то фиг ли куда выберешься кроме как на метро, а в одиннадцатом часу вечера – и подавно. Женя отважился предположить про себя и иную причину, более тонкую. Распростившись с Танечкой, он ведь подзадержался на безлюдном перегоне улицы Типанова, против «храма Смерти»: так местные жители называли расположенную в этом месте подстанцию с высотной доминантой в виде удивительно зловещего здания, которое при определенной доле фантазии напоминало череп с глазницами и разинутой пастью. Остановившись там, Женя забрался в багажный отсек (позаботившись не оставить мокрых следов) и педантично пересмотрел все восемь контейнеров. И в пятом по счёту обнаружил то, о чём начал догадываться ещё на шоссе, во время нападения тихвинских.
Оружие.
Аккуратно разобранные на части самоновейшие импортные автоматы, укомплектованные глушителями, лазерными целеуказателями и ночными прицелами. Не Бог весть какая партия, конечно. Не эпохальное событие на питерском рынке оружия. Но для того, чтобы Журба с подельниками закосил под гаишников, а другой гаишник, настоящий, с настойчивостью паука в паутине выяснял маршруты нарядного жёлтенького фургончика, – повод более чем достаточный.
Жене даже пришло в голову, что последние несколько недель в «Инессе» об него специально вытирали ноги, создавая ему репутацию затурканного неудачника. Кто же, дескать, подумает, будто такое «беспрочее» пошлют за серьёзным товаром, да ещё одного?.. А вот подумали. Женя улыбнулся, вспомнив сражение на шоссе и в особенности – «выступление» Танечки, изловчившейся унизить бойца несравнимо сильнее себя. Лёха, если уж на то пошло, тоже был мужичок ещё тот. Инженер-электрик, ха-ха. Видали мы таких инженеров. А также библиотекарей и детсадовских воспитателей… Слово «спецназ» запросилось Жене на язык сразу, как только он увидел своего напарника с отнятым у тихвинцев автоматом. Рассказывай моей бабушке, что ты его только на картинке видал. И почему ты даже не заикнулся о том, чтобы сдать пойманных злодеев на ближайшем посту?..
…В общем, отогнать скорее машину, а по дороге домой завернуть к телефону – отчитаться перед Плещеевым. Вот заодно и попросим Сергея Петровича справочки навести…
Женя долго сигналил перед воротами, а когда ему наконец открыли, выяснилось, что груз принять решительно некому. Женя из опыта знал, с какой скоростью портится нежная творожная масса, и обратился к Славке, охраннику.
– Тебе-то что? – буркнул тот. – Оставь как есть и вали. Завтра с утра разберутся…
И тоже убежал неизвестно куда.
В гараже Женя заглушил двигатель, выбрался наружу и прислушался. Снаружи, за кирпичной стеной, шумными потоками низвергалась с крыши вода. Женя так и не развил у себя слуха – или чего-то большего чем слух, – в общем, качества, которым в былое время изумлял его дядя Зуй. Но и на своём уровне кое-что мог. Так вот, помещения фирмы буквально дышали безлюдьем. Признаки жизни имели место только в кабинете директора, по обыкновению круглосуточно радевшего о благополучии фирмы, и в помещении для «легальной» охраны. Более ни души. Странно… Базылев иногда и ночевать остававшийся в своей комнате за пресловутой «подсобкой», тоже отсутствовал, но это было объяснимо. Виталика вот уже третий день официально мучил грипп. Жене подумалось, что завтра рано утречком пулковский лидер, надобно полагать, выздоровеет так же скоропостижно, как и заболел.
Что ж, следовало «оставить всё как есть» и валить… «Фордик», зачуханный по самую крышу, выглядел сиротой. Пожалев храбрый микроавтобус. Женя поставил его в мойку и вернулся ко входной двери, к распределительному шкафу электропитания. И как только он взялся за рукоятку разъединителя, снаружи послышались шаги.
Электрический шкаф почти полностью отгораживали от двери металлические стеллажи с инструментом. Поэтому четверо, шагнувшие внутрь, не-приметили эгидовца, замершего у стены.
Первым вошёл Славик, а за ним ещё трое – Гоша и двое его подручных. Ключ и Трамвай.
– Во! – сказал Гоша. – Сука, блин, как на выставке!
– Даст нам Виталя новые волыны попробовать? – жадно спросил Трамвай, и Женя понял, что сделал ошибку. Следовало бы ему окликнуть их сразу, как только они вошли. Теперь было поздно. Он стремительно превращался в нежелательного свидетеля. Да, кажется, уже превратился. Там, где он стоял, спрятаться было негде, бросок к двери также не вытанцовывался, а подавать голос и делать голубые глаза было поздно. Ключ дёрнул заднюю дверцу микроавтобуса, оказавшуюся незапертой, и распахнул её. Гоша запрыгнул внутрь и сорвал крышку ближнего контейнера. Послышались досадливые матюги, и на цементный пол влажно шлёпнулись выброшенные сырки. Ключ и Трамвай дружно заржали, а Славик обернулся и заметил Женю, всё ещё державшегося за рукоятку разъединителя. Остальные его по-прежнему не видели.
– Ну-ка, где ты там? Иди к папочке… – Гоша сдёрнул вторую крышку, распотрошил бумажную упаковку и с торжеством поднял увесистый промасленный свёрток.
– Гош, взгляни-ка сюда, – ровным голосом сказал Славик. Его правая рука уже расстёгивала кобуру. Ключ с Трамваем перестали ржать и подняли головы, и вся троица слаженно двинулась к «пятому лишнему». Гоша смотрел им вслед, и детская радость от долгожданной новой игрушки быстро сменялась на его лице жёстким выражением, которое Женя по своей прежней жизни слишком хорошо знал.
– Ребят, вы чё?.. – дурацки улыбаясь, спросил Женя. Люди выпутывались из худших ситуаций, действуя исключительно языком. Грех не попробовать, хотя умом он уже понимал: не тот случай.
– Мордой на пол!!! – почти шёпотом приказал Славик и щёлкнул предохранителем «стечкина».
Дальнейшее Женя воспринимал на уровне инстинктивного животного знания. Было полностью очевидно – как только он подчинится приказу, в укромной трещине пола затеряется капля уже не чьих-то, а его собственных мозгов с налипшими волосами.
В голове ещё проносились обрывки разрозненных мыслей, но они уже не имели никакого значения, потому что в дело вступили рефлексы, а они у бывшего спецназовца были поставлены правильно. Так и не выстреливший «стечкин» вспорхнул у Славика из руки и медленно перевернулся в воздухе, готовясь лечь Жене в ладонь. Тот, кто в бою заботится о сохранении жизни, погибает в первую очередь. Кто думает только об отнятии жизни врага, тому даётся подобие шанса.
