— Поставь пиво, — командую я.
— Чего тебе надо? — спрашивает он.
— Пиво поставь.
Он ставит банку на столик рядом с креслом.
— Чего надо? — снова спрашивает он.
По-прежнему держу нож у яремной вены, другой рукой достаю наручники и бросаю ему на колени.
— Надень. Очень медленно, — приказываю я.
— Нет уж. Ты меня убьешь.
— Никого убивать я не собираюсь. Скоро уйду, будешь смотреть дальше. Обещаю: сделаешь, как говорю, будешь цел и невредим.
— Гм, прямо не знаю, — говорит он.
— Я что, похожа на убийцу?
— Понятия не имею.
— Делай, что говорю!
Он втискивает запястья в наручники.
— Никогда таких не носил, — ворчит он.
Руки у него сцеплены, я выхожу из-за кресла. Вид маски его сильно пугает. Пока он приходит в себя, проверяю, надежно ли защелкнуты наручники. Надежно. Хорошо.
Он совсем не такой, как я себе представляла. Лет шестьдесят пять, может быть, семьдесят, в клетчатой рубашке и темно-синих джинсах. По всему видно, что работал не в офисе — синий воротничок. Глаза зеленые, проницательные, добрые. Тяжело было бы убить такого человека.
— Почему бы тебе не сесть? — предлагает он.
— И в самом деле.
Выключаю телевизор, сажусь в кресло-качалку напротив него. Кресло-качалка. Будто только вчера в Сантьяго-де-Куба я наблюдала за маленьким торжествующим Рики, сидевшим в кресле-качалке дяди Артуро. Рики выигрывал, мама смеялась, папа подмигивал, Лиззи разревелась. Годы ушли как игральные карты. Исчезла Куба, я в стране, о которой можно было только мечтать, в Америке, в безымянном местечке в пригороде горного городка в Колорадо, напротив меня пожилой мужчина, папа умер, Рики — голубой, у мамы вот-вот вовсю разыграется болезнь Альцгеймера, а сама я не говорила с Лиззи, Эсми или дядей Артуро уже лет десять.
— Ну, — говорит он. — Чем могу?
— Простите?
— Чем могу быть полезен?
— Я по объявлению, в газете.
— Какому объявлению?
— Насчет оружия.
— По акценту слышу, вы не из наших мест.
— Верно.
В глазах у него мелькают искорки.
— Что ж, должен вам заметить, мадам, вот так — с ножом да наручниками — не лучший способ отзываться на объявление в газете.
— Мне пистолет нужен, — признаюсь я.
Он почесывает нос и поднимает скованные руки:
— Понятно. А зачем это, позвольте поинтересоваться?
— Для самообороны. Я бы в городе купила, но денег не хватает.
Он хмыкает, прочищая горло.
— Ладно. Давайте без обиняков. Выходит, вам угрожают, вам нужен пистолет для самообороны, но у вас мало денег, поэтому вы решили вломиться ко мне в дом, чтобы завладеть оружием? — спрашивает он.
— Да.
Подумав некоторое время, он соглашается.
— Что ж, мадам, раз вы пошли на такой риск, непростая, значит, у вас ситуация, уж это точно.
Киваю в знак согласия.
— У меня у самого две дочери. Обе в Калифорнии.
— Гм.
— Две дочери, четверо внуков. Все девки. Ни одного парня. Вы не подумайте, я не жалуюсь. Слава богу, все здоровы.
— Мистер… гм…
— А! Можете звать меня Джонси, меня тут все так зовут. Принимая во внимание обстоятельства, не сочту за проявление неуважения, если вы не захотите назвать свое имя.
— Спасибо, сэр, — отзываюсь я.
Наступает молчание. Потом он говорит, с хитрецой глядя на меня:
— Итак, милочка, какими средствами вы располагаете?
— У меня около девяноста долларов.
— Девяносто баксов? Бог ты мой! Да, вы правы. В наше время на такие деньги много не купишь. Что ж, понимаю, я перед вами совершенно беспомощен, но мне бы очень не хотелось расставаться с моим новехоньким девятимиллиметровым «смит-вессоном» менее чем за сотню долларов. Не важно, как он мне достался, но у меня есть более старые модели, для самообороны они бы вам вполне подошли. Хорошие пушки. Остановят и вашего бывшего дружка, и бывшего муженька, и так далее. Остановят хоть слона, правда, надо будет подпустить поближе. Вам именно «смит-вессон»?
— Да мне, в общем, все равно, какой системы, лишь бы стрелял.
Он улыбается:
— Так я и думал. Что ж, не откроете ли вон тот шкаф? Ключи на телевизоре.
Беру ключ, открываю. Тут штук шесть охотничьих ружей и целый ящик револьверов и полуавтоматических пистолетов. Гораздо больше, чем могло бы понадобиться ему для самообороны. Видимо, дилер или коллекционер.
Оглядываюсь — сидит ли месте. Не пошевелился.
— «Смит-вессон» — хороший, кстати, выбор. Новый — слева, но у меня еще есть с краткой надписью на рукоятке. Очень похожая модель, тысяча девятьсот девяносто седьмого года, отлично стреляет, сразу под…
— Вижу, — говорю я, вынимая пистолет из ящика. Идеальное оружие, не слишком тяжелый. Рукоятка для меня чуть великовата, но вполне сойдет.
— Нравится?
— Да.
— Отлично. Ровно девяносто баксов, и никаких вопросов. Красавец! Я проверял его тут, за старым сараем. Хорошая кучность с расстояния до пятнадцати метров.
— Беру, — желая доказать свою честность, достаю из кармана четыре двадцатки, несколько мелких купюр и отдаю ему.
Он ухмыляется, обнаруживая нехватку двух передних зубов. Первый американец с таким характерным кубинским обликом. Раньше таких не встречала.
— Знаете что? Пусть будет семьдесят. Справедливая цена. Справедливей не бывает. Хороший пистолет. Серийный номер сняли напильником. Не я, я такими делами не занимаюсь. Номер не определяется, но с моей стороны было бы нечестно умолчать о том, что, по данным баллистической экспертизы полиции Солт-Лейк-Сити, этот пистолет использовался для вооруженного ограбления. Умный полицейский сообразит. Пристрелите вашего бывшего дружка, а полиция навесит на вас еще и вооруженное ограбление. Да и, разумеется, если сошлетесь на меня, я буду все отрицать.
— Ясно.
— Хорошо. Ну, я так понимаю, у нас почти все.
— Да, все. Спасибо.
— Погодите, не убегайте. Наше знакомство началось не самым благоприятным образом, но ведь и так бывает. Мы с вами подружились.
— Я получила то, за чем пришла.
— Погодите минутку, вам понадобится от меня еще кое-что, а мне — от вас.
Последняя реплика кажется мне подозрительной, и я сдвигаю брови под маской.
— И что же мне еще от вас нужно?
