– Мне нужна помощь. В очень важном деле. – Я дожидаюсь, когда Николь обернется, и добавляю: – Речь о Джейке.
У нас уходит два часа на подготовку. Из них полчаса я растолковываю ситуацию Николь, а она постоянно перебивает меня вопросами: «Фикси, тебе непременно надо во все вмешиваться?»
Но потом она говорит с Лейлой и видит стену с проводками от телевизора. Дальше мы встречаемся с Бобом в подсобке магазина, и он показывает справки о взятых Джейком деньгах – тут даже Николь вываливается из своего радужного воздушного пузыря.
– Но на что он это потратил? – спрашивает она, листая принесенные Бобом распечатки. – Не все же ушло на аферу?
Насчет мошенничества я ее уже просветила.
– Как обычно, – пожимаю я плечами. – На разные знакомства. Спроси его – он наверняка скажет, что развлекал клиентов, улучшал перспективы, или еще что-нибудь эдакое. Но на перспективах далеко не уедешь. Сделки нужно претворять в жизнь.
– А почему мама разрешила ему взять первый заем? – спрашивает Николь Боба.
Тот оглядывается по сторонам, словно проверяет, не подслушивают ли нас, и делает глоток своего любимого растворимого кофе с тремя кусками сахара (машинка у нас есть, но Бобу нравится так).
– Дело вот в чем, – говорит он с виноватым видом. – Ваша мама всегда испытывала слабость к Джейку. Никто из нас не совершенен, за ней водился такой грешок, и она прекрасно давала себе в нем отчет. Так и говорила: «Знаю, Боб, что не надо, но ничего поделать не могу!» Она его частенько выручала деньгами. Я еще гадал, знаете ли вы, девочки, – добавляет он, потянувшись за бисквитом. – Но теперь вы все в теме.
Мама выручала деньгами Джейка?
Я смотрю на Боба, и голова у меня идет кругом. Накатывает странная слабость. Все это время я грызла себя за то, что я – единственная, кто задолжал маме. Единственная, кто проиграл. Джейк заставлял меня чувствовать себя виноватой и никчемной: он-то всего добивался сам, без посторонней помощи, настоящая звезда!
Только все оказалось враньем.
Хотя если вдуматься… Мне действительно кто-нибудь лгал или я сама все навыдумывала?
Надо бы рассердиться на маму, но я не могу. Это ее деньги. И к Джейку я не испытываю злости. Только немного грустно. Какую часть жизни я потратила на то, чтобы сравнивать себя и брата? Все оказалось бессмысленно.
– А вашему дяде Неду Джейк, наверное, просто лапши на уши навешал, – задумчиво говорит Боб. – Нес пафосную чушь, угощал джином – Нед и не спрашивал ни о чем. Но проблема в том, что если ты отвечаешь за чьи-то средства, то спрашивать нужно. Даже если вопросы кажутся глупыми. – Он неожиданно улыбается, а такое с ним случается редко. – Я никогда не боялся выглядеть по-дурацки. Просто спрашивал, если нужно. Вреда не будет.
– Ты никогда не выглядел по-дурацки, – с теплотой отвечаю я. – Ты просто герой.
– Да ладно! – Боб слегка сконфужен. – Это уж слишком. Я просто делаю свою работу.
– Ты права, Фикси, – произносит Николь, откладывая распечатки. – Все как обычно.
Она усмехается, и я улыбаюсь в ответ. Не буду напоминать, что она сегодня утром оставила на кухне полный бардак.
На следующий день в шесть вечера мы в полном составе караулим на ступенях в «Гросвенор Хейтс»: Лейла, Николь и я. Мы выстроились в ряд при свете элегантного фонаря, и меня слегка знобит от холода. И от нервов. Джейк прислал Лейле сообщение, что едет домой, ждать придется недолго. Украдкой смотрю на остальных. У Николь твердо стиснуты челюсти. Лейла перепугана и все-таки готова через это пройти. Она сильнее, чем кажется.
А вот и он. Идет к дому, глядя в мобильник, и мы замираем. Джейк замечает нас, вздрагивает и ускоряет шаг.
– Что случилось? – спрашивает он, подойдя ближе. – Почему вы все здесь? Что-то с мамой?
– Нет, – говорит Николь. – С тобой.
– Что? – Джейк обводит нас взглядом, телефон по-прежнему зажат в его руке. – Ты о чем?
Мы с Николь смотрим на Лейлу. Она дрожит, но взгляд полон решимости. И она делает шаг вперед.
– Джейки, мы переезжаем. Мы оставляем эту квартиру. Она для нас слишком дорогая.
Взгляд Джейка темнеет.
– Ты шутишь? Это розыгрыш? – Он поворачивается к нам с Николь. – Она спятила?
– Мы с папой повесили на стену новый телевизор, – твердо продолжает Лейла. – Недорогой, но хороший. Агент привезет семейную пару в течение часа. Еще три клиента записаны на завтра. Агент говорит, если назначим нормальную цену, то сдадим быстро.
Лицо Джейка становится серым от потрясения. Он тупо смотрит на Лейлу и изо всех сил пытается взять себя в руки.
– Чушь собачья, – цедит он и пытается протолкаться к двери. – Простите, а могу я к себе домой попасть?
– Я поменяла замки, – сообщает Лейла, и Джейк медленно разворачивается к ней.
– Что? – угрожающе переспрашивает он.
– Я поменяла замки. Просто чтобы… прояснить ситуацию.
– Ты меня в собственный дом не пускаешь? Да как ты можешь? – орет он.
Лейла вот-вот хлопнется в обморок.
– Взяла и смогла, – говорю я, обняв Лейлу. – Джейк, так дальше нельзя.
– А вам двоим здесь что надо? – Он разворачивается к нам, как разъяренный тигр.
– Мы для моральной поддержки, – отвечает Николь и косится на меня. – Хочешь идти быстро – иди один. Хочешь идти далеко – иди с кем-то.
Наверняка она эту мудрость на какой-то подушке вычитала, но я с благодарностью киваю. Изречения Николь иногда оказываются очень кстати. Особенно деревянная табличка, которую она мне вчера вручила: «Ты сильнее, чем думаешь». Я долго на нее смотрела – и действительно почувствовала себя сильной.
– Джейк, у тебя сейчас есть какой-нибудь доход? – спрашивает Лейла, нервно ломая руки. – Хоть какие-нибудь средства?
– Я… у меня наклевывается пара сделок, – уклончиво говорит Джейк. – Тут один парень в Нортхемптоне вином занимается. Надо ковать железо, пока горячо.
– Ничего у тебя не наклевывается, – перебивает его Лейла. – Никакого железа.
На соседней улице взвывает полицейская сирена, и мы умолкаем. Мне вдруг вспоминается Райан. До чего Джейк на него похож! Он старается быть таким же. Все время, еще со школьных лет. Крутые знакомства, развязные повадки. Это Райан приучил Джейка жить на широкую ногу, словно они в миллионах купаются. Конечно, амбиций у Джейка всегда было хоть отбавляй. Но лучше бы они никогда с Райаном не встречался. И я тоже.
– Папа забирает меня домой. – Лейла вздергивает подбородок. Она стоит в джинсах, плотно облегающих ее тоненькие ноги, в ботинках на высоком каблуке, на ногтях переливается радужный лак, и вся она исполнена такого достоинства, что мне хочется ее обнять. – А твои вещи в фургоне. Папа будет рад, если ты поживешь с нами.
