Мне сразу становится стыдно за попытку вторжения, и я поспешно возвращаюсь в гостиную. Появляется благоухающий гелем для душа Себ с мокрыми волосами. Я как бы между делом спрашиваю:
– Большая у тебя квартира?
– Не очень, – Себ жестом указывает на комнату. – Сама видишь.
– Угу…
А сама слегка настораживаюсь.
Почему он не сказал о комнате внизу?
Надо бы отстать и не лезть не в свое дело. Но я не могу. Не могу взять и отмахнуться.
– Повезло: такая большая гостиная при одной спальне, – замечаю я. – С размахом!
– Вообще-то есть еще одна комната, – помолчав, говорит Себ. – Джеймса.
Он кратко улыбается, и я отвечаю сочувственным взглядом: я уже догадалась. Я вдруг вспоминаю первый подслушанный мной телефонный разговор в кофейне. Бриони, кажется, хотела переделать комнату в гимнастический зал? Наверное, ту самую.
– Это тяжело, – тихо говорю я. – Помню, как мама убирала папины вещи.
– Да, – бормочет Себ, и на его лицо набегает тень. И зачем я заговорила об этом? Все было так хорошо!
– Что ж… Спасибо, – уже искренне говорю я. – За щетку. За ужин. За…
Я умолкаю. Он и без слов понимает.
– Это тебе спасибо. – Себ подходит ближе, целует мои волосы, играет с ними, наматывая прядку на палец. – Всегда мечтал встречаться с олимпийской фигуристкой. Ты очень сексуально смотришься на льду, я не говорил?
Я покачиваю головой.
– Не стоило мне выпендриваться. Даже стыдно. Да еще Бриони нагрубила.
– Это тебе стыдно? – поражается Себ. – Из-за нее можешь не переживать.
Он разворачивает меня к высокому зеркалу на стене, кладет подбородок мне на голову, смотрит на наше отражение, и в глазах у него играют искорки.
– Что это за девушка такая, как она в мою жизнь вошла… – без выражения бормочет он, и я невольно улыбаюсь.
– Не представляю, – в тон ему отзываюсь я. – Полная загадка.
Несколько секунд царит молчание, и вдруг Себ спрашивает уже серьезнее:
– Но ведь ты вошла в мою жизнь?
– Да. – Меня вдруг подводит голос. – Надеюсь.
– И я надеюсь, – отзывается он, через зеркало глядя в мои глаза.
И я понимаю, что его жизнь – это единственное, где я хочу находиться.
Глава двадцать первая
День за днем, неделя, потом другая… Кажется, мы были вместе с Себом всегда. Каждую ночь я провожу у него, только изредка забегаю домой за одеждой. Я не замечаю ничего вокруг. Я зациклена на Себе. На его теле и душе. Голосе и смехе. На его прикосновении поутру, на его дыхании во сне.
Когда мы не вместе, я тоскую. Все остальное меркнет. Все проблемы растворяются в тумане, для меня нет ничего важнее Себа.
Я улыбаюсь покупателям, которые ставят товары не на то место. Смеюсь, когда Стейси опаздывает на работу. Меня забавляют идиотские выходки Грега. Почему бы ему и не показывать большой палец посетителям, которые решили что-то купить! Мир прекрасен! Время от времени я сачкую: то утром задержусь, то днем улизну. Должна же я встретить Себа после работы, приготовить ему что-нибудь или просто лишние полчаса поваляться с ним в постели.
Чем ближе я узнаю Себа, тем сильнее привязываюсь к нему. Он такой целеустремленный. Он ироничен и оптимистичен одновременно. Мы болтали часами, и ни разу меня ни от чего не коробило. Многие парни кажутся крутыми, пока не узнаешь, что у них в голове. Заглянешь к таким под крышечку – и дуешь к себе в укромный уголок: «Ф-фух, пронесло!» Но за две недели я не выявила в мозгу Себа ни скрученных узлов злости, ни непробиваемых стен высокомерия. Еще он не рассказывает дурацких анекдотов, над которыми положено смеяться до колик.
Есть только один пунктик (подчеркиваю, один): вещи его брата. Его комната. Все, что с ним связано. Предлагала ему пару раз помочь с сортировкой журналов – отбился. Заикалась о комнате Джеймса – Себ менял тему.
Однажды, когда Себа не было дома, я взяла ключ – его никто не прятал, он просто висел на крючке на кухне. Быстро отперла дверь и заглянула внутрь.
Я думала, что там будет аккуратно прибранная спальня с несколькими памятными вещицами. Но того, что увидела, не ожидала никак: кавардак, горы пыли, компьютер с мерцающим скринсейвером, засохший огрызок яблока на столе, мусорная корзина, забитая бутылками от минералки, одеяло, скомканное, словно его не трогали с тех пор…
И тут до меня доходит. Тут действительно ничего не трогали.
Некоторое время я в полной неподвижности стояла на пороге, и в голове проносились самые разные мысли. Потом заперла дверь и отнесла ключ обратно на кухню. Я вспоминала, с каким решительным, непоколебимым спокойствием говорил Себ о своей семье. Он твердил словно мантру: «Я в порядке. В полном порядке. Я справился, я научился с этим жить».
С этим? С запертой грязной комнатой, которую не прибирали два года и просто спрятали от людских глаз?
За ужином я набралась смелости и сказала:
– Себ, насчет твоего брата. Ты сказал, что научился жить… со случившимся.
– Так и есть, – подтвердил он уверенным тоном, обманувшим бы любого. Кроме девушки, которая вечно во все суется.
– Это хорошо. – Несколько мгновений я колеблюсь. Давай, Фикси, поднажми! – Тогда, может, ты когда-нибудь разберешься с журналами. И эта комната… Она всегда будет заперта?
Некоторое время Себ молчал, глядя в сторону, а когда повернулся ко мне, на лице его сияла солнечная улыбка.
– Я этим займусь, конечно. Там ничего серьезного, просто руки никак не дойдут. Меня больше интересует, с чем мы будем есть эту рыбу?
Ничего серьезного?
Хотелось поднажать на него, но голос разума оказался сильнее. Я заговорила о салате и заметила, как Себ расслабился.
Теперь я знаю, каким у него становится взгляд при упоминании о брате. Не то чтобы нервным, но напряженным, как у почуявшей опасность собаки. Меня это ранит, но я знаю: грубое вторжение разрушит все.
И я не встреваю – впервые в жизни. Не рвусь ничего пофиксить. Просто жду. Пускай мне это трудно, но именно так я и делаю.
И это единственное, что меня беспокоит. А в остальном я витаю в счастливом дурмане. Это как если проснуться поутру и вспомнить, что тебе сегодня к зубному, только совсем наоборот. Нет у меня никакого зубного, у меня есть лучший в мире парень, спящий под боком. И плевала я на все остальное.
Вплоть до этого утра, когда на работе электронный календарь просигналил: семейное собрание. Черт, сегодня! Я пялюсь на эти буквы, возвращаясь к реальности, и оглядываю магазин так, словно вижу его впервые в жизни. Вот дерьмо». На работе заснула. А ведь я столько всего задумала для этого собрания! Но в своей эйфории все прошляпила. Вообще все.
