– Вот уж не ожидал! – восклицает он, когда я подхожу.
– Я не говорила, что немного катаюсь? – небрежно бросаю я.
Мы смотрим друг на друга и разражаемся хохотом. Я морщусь, потирая бедро.
– Весь день буду завтра за это расплачиваться!
– Могу костыли одолжить, – предлагает Себ.
Я улыбаюсь и беру свою щетку.
– Мне пора. И еще раз спасибо. Ты не представляешь, как я дорожила ею.
– Это что? – раздается знакомый, хорошо поставленный голос. К нам подходит Бриони. Наверное, кататься ей расхотелось. Она выхватывает у меня из рук щетку и разглядывает ее, скривившись.
– Что это такое?
– Подарок, о котором я тебе говорил, – отвечает Себ. – Благодарность для Фикси.
– Ты сказал про щетку для волос, я подумала, что это что-нибудь красивое. – Бриони морщится. – Где ты ее откопал, Себ, на благотворительной распродаже?
Значит, он не рассказал ей, в чем дело. Я уже открываю рот, чтобы объяснить, но тут Себ вскипает:
– Бриони, ты хоть раз в жизни можешь что-нибудь приятное сказать?
Кажется, он сам от себя не ожидал, что у него такое с языка сорвется.
– Приятное? – набрасывается на него Бриони. – А что тут можно сказать приятного? Это же уродство!
– Никакое это не уродство!
Так, теперь и я не выдерживаю.
Лицо Себа каменеет и становится почти белым.
– Это уже слишком. Бриони, по-моему, ты должна извиниться перед Фикси.
– Извиниться? – Бриони в ступоре. – Перед ней? Совсем спятил?
Тяжело дыша, она вплотную надвигается на Себа. Лицо у нее пылает, и она сейчас по-настоящему красива.
– Знаешь что, Себ? Не знаю, что это за девица и как она пролезла в твою жизнь, но проваливал бы ты к ней! Наслаждайтесь!
Сопроводив свои слова подчеркнуто пренебрежительным жестом, она круто разворачивается на каблуках.
Черт. Она и правда уходит. С концами.
– Извини, пожалуйста, – говорит Себ, когда Бриони исчезает. – Это так…
– Все в порядке, – быстро говорю я.
Себ хмурится.
– Ты видела ее с худшей стороны. Она с норовом… Но она действительно бывает забавной и веселой. Умная и благотворительностью иногда занимается по работе…
– Все хорошо, – перебиваю я его. – Правда.
Я прекрасно вижу, что происходит: Себ инстинктивно оправдывается за то, что он с Бриони. Или за то, что был с ней. Но мне действительно неинтересен перечень ее скрытых добродетелей.
– Так что же, – произношу я наконец, – вы двое…
Как ни стараюсь, не могу произнести слово «расстались», хотя оно буквально висит в воздухе.
– Похоже, мне дали от ворот поворот, – криво усмехается Себ. – Не находишь?
Я закусываю губу.
– Да. – И добавляю: – Прости. Это из-за меня.
– Нет. Ничуть. – Он энергично мотает головой. – Я бы и так ушел.
– Ну да, – бросаю я как можно более равнодушно. Худшая глупость, которую сейчас можно сделать, – это ругать Бриони.
Некоторое время мы в молчании следим за людьми, скользящими по льду. Наконец Себ глубоко вздыхает.
– Странно, – произносит он, глядя вдаль. – Завязываешь с кем-то отношения. Знаешь, что у партнера есть изъяны, – они у всех есть. И привыкаешь к ним настолько, что забываешь: все может быть иначе. Фикси, прости, я несу что-то нелепое…
– Ничуть! – с чувством возражаю я: Себ точно описывает случившееся между нами с Райаном. – Вечно прощаешь, находишь оправдания и не помнишь…
– …что вокруг есть другие люди, – мягко договаривает Себ.
Он заглядывает мне в глаза, и у меня все сжимается внутри. Другие люди. О ком это он? Обо мне?
Фикси, не будь дурой! Нет, конечно. Он, наверное, про «Тиндер» или еще какой-нибудь сайт знакомств.
– На «Тиндере»? – бухаю я как последняя идиотка, и у Себа в глазах мелькают искорки смеха.
– Об этом я не думал.
Каре-зеленые глаза вопросительно вглядываются в мое лицо. Я беспомощно хлопаю глазами, горло перехватывает, мысли путаются в голове: это… это… стойте… это оно?
Внезапно гудит мобильник Себа, и мы оба машинально смотрим на экран. Высвечивается имя Бриони, и меня охватывает страх. Вдруг она хочет извиниться и все наладить?
– Может, ты… – Я смущенно киваю на телефон. – Вдруг она… Не обращай на меня внимания.
Не говоря ни слова, Себ открывает сообщение и читает его. Оно длинное и сплошь из капслока и восклицательных знаков.
– Так и есть, – сухо констатирует Себ. – Меня послали окончательно и бесповоротно.
– Извини… – повторяю я. – Правда.
Пытаюсь говорить искренне, но, судя по усмешке Себа, мне это не очень-то удается. Он убирает телефон, молчит секунду. А потом говорит:
– Вот я думаю… Может, поужинаем как-нибудь?
Глава девятнадцатая
Сорок восемь часов спустя мы с Себом сидим в итальянском ресторане, и я не очень понимаю, как продержалась эти два дня. Я вкалывала в магазине, начала рождественские покупки и починила сломавшийся унитаз (папа нас еще в детстве обучил простейшим сантехническим работам). С виду я держусь нормально. Даже кажусь спокойной. А про себя только об одном и думаю: ужин с Себом… о господи!..
Иногда наоборот: я психую из-за того, что он мне вдруг разонравится. Но вот наконец мы сидим за столом, в золотистом сиянии ламп, и я не могу отвести от Себа глаз. Он тоже неотрывно смотрит на меня. И то, о чем мы оба думаем, настолько очевидно, что я сама удивляюсь своим сомнениям. Мы заказали лигвини с морепродуктами, поболтали о вине и погоде, но это лишь фон для безмолвной, куда более глубокой возникшей между нами связи.
Приносят вино, и Себ становится общительнее.
– Расскажи о себе, – просит он, когда удаляется официант. – Расскажи про Фикси.
Он поднимает бокал, я чокаюсь с ним и отпиваю глоток. Вино изысканное, терпкое, и сразу кажется, словно я уже выпила достаточно.
– А что ты хочешь знать? – смеюсь я, а про себя перебираю то, что обычно готова открыть из своей жизни.
– Все, – с ударением произносит Себ. – Абсолютно. Для начала очевидно, что ты олимпийская чемпионка по фигурному катанию. Семья тобой наверняка гордится.
Понимаю: он не нарочно. И все-таки он бьет прямо по болевой. Фигурное катание – это не то, чем я готова делиться.
– Вроде того, – и я коротко улыбаюсь. Кажется, получилось неубедительно.
– Вроде, – медленно повторяет Себ.
