Поэтому Камилла и стала для него лучом света, с ней он снова обрел смысл жизни. Совместная работа, планы на будущее, надежда, взаимное поощрение – каким счастьем было делить все это с ней. Конечно, она ему нравилась. Разумеется, это влечение не могло быть сексуальным, Камилла еще почти девочка, Иван гнал от себя навязчивые образы, но они возвращались все время, все время, как приступы желания, как острое возбуждение, которое все труднее было контролировать. Иван любил ее аромат, ее кожу, смех, голос, волосы, затылок, руку, и еще множество деталей вызывало его восхищение. Иногда она чувствовала на себе его пристальный взгляд, и тогда он отворачивался или изображал на лице смущенную, но невинную улыбку. В такие минуты он выглядел скорее застенчивым, чем одержимым страстями. Ему следовало бы прекратить занятия с Камиллой, понять, пока не стало слишком поздно, но нет, его затянуло, уже невозможно спастись от того, что неотвратимо разрушает. Он постепенно терял ориентиры, и в эту минуту, не в силах сдержаться, подошел к Камилле сзади и прижался к ней. Она попыталась обернуться – безуспешно.
– Что вы делаете?
– Ты не хочешь? – робко спросил он.
– Что?
– Мы вдвоем.
– Мы вдвоем… что?
– Нас же тянет друг к другу, правда?
– Я… Нет… Зачем вы это говорите?
– Ты меня не любишь?
– Я вас ценю. Вы мой учитель…
– Значит, я тебе не нравлюсь?
– Вы женаты, – попыталась урезонить его Камилла, поняв, что лучше грубо не отталкивать, не говорить четко и ясно: «Нет, ты мне не нравишься. Ты мне даже противен».
– Знаешь, ради тебя я могу все бросить.
– Но… перестаньте говорить неизвестно что. Вы в каком-то ненормальном состоянии. Сейчас я пойду домой, а через неделю вам станет лучше.
Она попыталась высвободиться, но он держал ее крепко.
– Нет, останься. Ты не можешь так уйти.
– Я себя плохо чувствую. Устала. Давайте сейчас кончим.
– Поцелуй меня.
– Что?
– Поцелуй меня. Один поцелуй, и сможешь уйти.
– Нет, нет!
– Но ведь тебе самой хочется. Я же вижу.
– Мне хочется уйти. Пожалуйста…
Она снова попыталась высвободиться. Но он удерживал ее еще крепче, это уже было похоже на насилие.
– Что вы делаете? Перестаньте!
– Нет, ты останешься здесь. – Он еще сильнее сжал ее.
– Да что это такое! – закричала Камилла.
Ситуация резко изменилась. Камилла оказалась жертвой нападения – внезапного, грубого, невообразимого. Она пыталась сопротивляться – безуспешно. Иван затолкал ее в угол, откуда и вовсе невозможно было вырваться. Она все же старалась, но у нее было так мало сил. Она продолжала кричать:
– Перестаньте!
– Молчи! Молчи! – потребовал Иван, затыкая ей рот.
Камилла начала задыхаться, ей не хватало воздуха. Любая попытка сопротивления причиняла страшную боль. Он по-прежнему был сзади и грубо наваливался на нее. Сейчас он все крепче сжимал ей шею. Хотел задушить? На нее надвигался ужас.
Человек, не дававший Камилле сдвинуться с места, весил втрое больше ее и причинял ей боль при малейшем крике. Что делать? Как пережить это? Как заставить его отпустить ее? Что сказать, чтобы привести его в чувство, прекратить это безумие? Но становилось только хуже. Чтобы заткнуть ей рот, он схватил тряпку, которой она стирала краски. Теперь она дышала с трудом. Только что умоляла его перестать, а сейчас не могла даже говорить. Ей казалось, она вот-вот умрет. Я умру, я умру, я умру, – колотилось у нее в голове. Он хоть видел на ее лице слезы? Выражение ужаса? Нет, он приспустил джинсы и вытащил член. Поднял юбку Камиллы, сорвал с нее трусики, все с ужасающей легкостью. С женой у него ничего не выходило, а сейчас он испытывал могучий прилив энергии. Он проник в свою жертву – сначала одним пальцем, потом двумя, потом членом. Он действовал все грубее и грубее, шумно дыша в ухо Камилле. Но сейчас это была уже не прежняя Камилла, она словно теряла себя, и каждое его движение, лишавшее ее девственности, ускоряло падение и превращение в другую Камиллу.
Непонятно, сколько времени все это длилось. Невероятно долго, как показалось Камилле, но на самом деле меньше двух минут – десяток резких толчков, не больше, с перерывами, и дело было кончено. Удовлетворившись, он отступил, словно поняв, что наделал. Камилла упала на пол и вся сжалась. Пусть бы никто ее не видел, пусть бы она исчезла с лица земли! Иван решительно застегнул брюки, словно отметая все, что произошло. Его взгляд упал на незаконченную картину Камиллы, мирный пейзаж, излучающий покой среди царящего в комнате хаоса. Только сейчас Иван осознал, что натворил. И тут же подумал, что она сама его спровоцировала. Вечно хихикала, позволяла к себе прижиматься, – кто бы выдержал подобное искушение? И почему сегодня явилась не в брюках, а в юбке? Да, сама во всем виновата. Нет, так не пойдет. Это он сделал черт знает что. И как ему теперь быть? Она же обо всем расскажет. Он пропал. Что скажет Сабина? Коллеги? Мать? Господи, мать этого не перенесет. Умрет, если узнает. А он окажется в тюрьме. Скверно он поступил, очень скверно.
Нужно было как можно скорее что-то придумать. Но что? Рассыпаться в извинениях? Сослаться на временное помрачение? Умолять девчонку простить его? Между тем она не шевелилась, лежала как мертвая. Гиблое дело. Мертвые не могут прощать. Он попытался преуменьшить значение того, что произошло. «Ну ладно, вставай. Никакой трагедии нет. К твоему сведению, так часто бывает между учителем и ученицей…» Камилла не отвечала. Этот аргумент не сработал. Она по-прежнему лежала на полу в прострации. Иван хотел помочь ей встать, она оттолкнула его руку. Она вся дрожала, может быть, даже у нее были судороги, необходимо вызвать врача? Но ведь это невозможно. Он надеялся, что она в конце концов придет в себя. Ей же нужно как-то вернуться домой. Положение осложнялось. Он должен что-то придумать, быстро, найти убедительные слова. Но слова не приходили.
Он попросту принес ей стакан воды.
– Ну вставай, если хочешь, продолжим урок… – Иван произнес это вне всякой логики. Время шло, Сабина могла вернуться с минуты на минуту, и его охватила паника. Он снова сменил тон: – Я тебя умоляю, прости меня… не знаю, что на меня нашло… вдруг накатило, бес попутал… Камилла, не надо так, очень прошу, послушай меня…
Его слова становились все более неразборчивыми, словно замирали в тишине. В конце концов Камилла повернула голову и взглянула на него. Она хотела подняться и бежать, но не могла, как будто у нее не было ног, да, такое чувство, что у нее отрезали нижнюю часть тела. Иван положил руку ей на плечо, она изо всех сил ее оттолкнула. Этот решительный жест ей помог – она поняла, что может двигаться. Всего лишь прикосновение палача вызвало тошноту, но это отвращение придало ей энергии, необходимой для действия. Она приподнялась, он попытался ей помочь.
