12
Когда человек круто меняет свою жизнь, это грозит ему неустойчивостью. И приходится брать судьбу в свои руки – как любят выражаться многие. Антуан ненавидел подобные ходульные выражения, он был готов убить любого, кто посоветует ему перестроить свою жизнь. И решил найти другой способ «перестроить» свои отношения с людьми. Дело в том, что долгие годы жизни с Луизой погрузили его в некую социальную спячку, и теперь настала пора перевоспитать себя самым решительным образом. Последнее недоразумение – фиаско в истории с бывшей студенткой – стало типичным примером этой заторможенности. Антуан никогда не был грубым или самодовольным ловеласом, он просто не сумел правильно сориентироваться. Понимание мотивов поведения окружающих – вот чего ему не хватало, чтобы переродиться в эмоциональном плане.
Единственной стороной жизни, оставшейся незыблемой, была профессиональная деятельность Антуана. Уж она-то никак не изменилась под напором обуревавших его чувств. Преподавание иногда способствует некоему раздвоению личности: лектор, выступающий перед студентами, подобен актеру, играющему другого человека. Луиза так и сказала во время их последней встречи: она видела в нем двух Антуанов. Именно по этой причине его работа в Академии ничуть не пострадала от личной драмы. И он был не единственным преподавателем, подверженным этому виду шизофрении. Многие властные, строгие профессора ведут себя дома как покорные ягнята. Многие суровые методисты после занятий становятся беспомощными, как младенцы. Работу Антуана-преподавателя можно было уподобить современной автостраде, тогда как его частная жизнь вне Академии напоминала департаментскую или вовсе проселочную дорогу, а иногда и безнадежный тупик.
Он любил приобщаться к сокровенным мыслям своих учеников – к их мечтам, к их желаниям и надеждам. А это бывало иногда непросто: новое поколение казалось ему таким далеким от его собственного. Антуану не было еще и сорока, но он уже чувствовал, какая глубокая пропасть пролегла между ними. Большинство его студентов готовились к карьере директоров музеев, хранителей культурного достояния. Но были также и другие – молодые художники, которые не считали себя достойными вторгаться в область современного искусства, не изучив предварительно все, относящееся к прошлому. Их не обязывали записываться в группы истории искусств, но они знали Антуана как блестящего преподавателя и ценили то, что он интересовался каждым отдельным учеником, следил за его развитием, обсуждал – никогда не осуждая – его проблемы. Антуан не жалел времени на проверку студенческих работ, стараясь как можно полнее и точнее сформулировать свою оценку. Ему нравилось проводить будние вечера или выходные дни за чтением этих своеобразных трактатов, которые вызывали у него то искреннее восхищение какой-нибудь дерзкой, оригинальной мыслью, то невольное раздражение при скудости или неточности комментария. Луиза часто говорила, что он не просто проверяет работы, а вживается в них.
13
После долгих колебаний Антуан решил наконец повторить свою неудавшуюся слежку. Он хотел знать, где живет Луиза, в полной уверенности, что это его успокоит и поможет окончательно перевернуть страницу
[19]. Он расположился на террасе того же кафе, и все произошло точно так же, как в первый раз. Луиза вышла из подъезда, немного постояла в ожидании мужчины. И точно так же, как тогда, он поцеловал ее в шею. А ведь это были двое взрослых людей, вольных как угодно варьировать свои жесты. Но первые дни новой любви всегда бывают отмечены неким обязательным ритуалом, словно перемены грозят разрушить хрупкую механику нарождающегося счастья.
Они направились в ту же сторону, что и в прошлый раз. Их походка по-прежнему выглядела странно противоречивой – одновременно и поспешной и неспешной, – как будто им хотелось поскорей вернуться домой, при этом наслаждаясь прогулкой. Антуан хорошо помнил эту манеру: в начале их с Луизой романа он ждал ее у дверей факультета, и когда они встречались, самый банальный маршрут преображался в волшебное странствие. Каким же далеким и вместе с тем близким казалось ему то время, – словно их разрыв бесследно стер годы усталости и привычки, милостиво оставив в памяти чудесное сияние взаимной любви.
На сей раз никакая восторженная студентка не помешала его слежке. Антуан держался на приличном расстоянии от влюбленной пары, чтобы его не заметили. На какое-то мгновение он даже остановился: что подумает Луиза, если увидит его? Наверняка разгневается. Он, конечно, будет все отрицать, но вряд ли она ему поверит, и благородная печаль их разрыва превратится в нечто подозрительное, чтобы не сказать извращенное. К счастью, Луиза ничего не заметила. Этот квартал Лиона идеально подходил для тайного наблюдения издали. Пара шла по набережной Виктора Оганёра
[20], а не по улочкам Старого города. Потом свернула на мост Лафайета, с него – направо, на улицу Республики, и оттуда налево, на Новую улицу. Вот тут Антуан ускорил шаг, чтобы не потерять их из виду (проходя по мосту, он предусмотрительно оставил между ними и собой большое расстояние). Осторожно выглянув из-за угла, он увидел, как Луиза и ее спутник вошли в один из домов на Новой улице. Значит, вот где они живут. И он подумал о безжалостной символике названия улицы.
Антуан решил было подойти к углу здания, но ему показалось, что это слишком рискованно: вдруг Луиза откроет окно. И тогда уж наверняка засечет его. Поэтому он выбрал закоулок, откуда мог наблюдать за домом, оставаясь незамеченным. В нескольких окнах зажегся свет, но ему не удалось разглядеть влюбленную пару. Может, они вообще живут с другой стороны, – почему бы и нет, там гораздо тише и окна выходят в сад или во внутренний двор. Что же теперь делать? Дальнейшая слежка потеряла смысл. Он увидел того мужчину. Он увидел счастливую Луизу. Ну и довольно с него, можно спокойно уходить.
Но тут из глубины его души, словно из бездонного колодца, выплыло новое желание. Дочь нового спутника Луизы! Он хотел увидеть ее лицо, сегодня, сейчас. Нельзя же подстерегать их тут ежедневно. Может, она вообще сегодня вечером у своей матери? Едва он об этом подумал, как из дома вышла Луиза в сопровождении возлюбленного и девушки – видимо, его дочери. У Антуана замерло сердце. Он съежился в своем укрытии. К счастью, те трое направились в другую сторону. Антуан перевел дух и пошел следом за ними. Он дрожал всем телом, он уже перестал понимать, как и зачем оказался здесь. Ах да, чтобы увидеть новую жизнь Луизы. Антуан не успел как следует разглядеть лицо девушки, но ее внешность ничего ему не говорила, – нет, она явно не принадлежала к числу его студенток. Несколько минут спустя они вошли в китайский ресторан; на улице уже стемнело.
Антуан снова нашел укромное местечко, откуда мог наблюдать за ними, оставаясь невидимым. Это было тем более удобно, что трио расположилось за столиком у окна. Луиза сидела с одной стороны, отец с дочерью напротив. Официантка встретила их широкой улыбкой – признак того, что здесь хорошо знали и Луизу, и ее спутников. Мужчина встал и вышел, вероятно, в туалет, и женщины остались вдвоем. Антуану поневоле пришлось признать, что они хорошо ладят между собой. Девушка оживленно говорила – наверняка поверяла свои секреты, и Луиза слушала, слегка кивая (Антуан прекрасно знал эту ее манеру, она всегда была настроена благожелательно к собеседнику), и наконец что-то сказала – видимо, дала совет или выразила свои чувства, что явно понравилось девушке. Вернулся ее отец, тут же подоспели и заказанные блюда, – в общем, вполне идиллическая картина.
