Он был не готов связать свою жизнь с другой женщиной и теперь ясно понимал это. А ведь речь шла вовсе не о начале серьезного романа; он всего лишь собирался приятно провести с Сабиной вечер – сначала в ресторане, а потом в ее постели. Но что-то мешало ему. Некоторые из его друзей могли без всяких проблем переспать с первой попавшейся девицей. Антуану хотелось бы заводить такие же мимолетные связи, лишенные всякого намека на чувства. И как раз в тот момент, когда у него сложилась эта мысль, он получил эсэмэску от Луизы: «Хочешь пообедать вместе на следующей неделе?» Это был знак судьбы. Антуан ответил: «С удовольствием». Он безмерно радовался, что увидит Луизу, хотя все еще пребывал в душевном смятении, то признавая ее уход справедливым, то впадая от него в отчаяние.
Со времени их последнего разговора прошло уже много недель, а ему все казалось, что это было только вчера. Антуан допускал, что Луиза пребывает в таком же угнетенном состоянии, как и он сам: она хотела этого разрыва, но, вероятно, тоже тяжело переживала его; да, наверняка так и есть! Может, и ей случилось сбежать в последний момент от мужчины, с которым она собралась лечь в постель? Наверно, только столкнувшись с другими партнерами, люди способны понять, что не могут жить друг без друга. Многие пары расходятся, чтобы потом, с возрожденными чувствами, сойтись вновь. Антуан надеялся, что и между ними не все еще кончено.
Как-то вечером он ужинал у Элеоноры. Ее муж куда-то уехал, и Антуан всегда предпочитал навещать сестру в его отсутствие. Он ничего не имел против зятя, но это был коммерсант, неизменно смотревший на других свысока. По его мнению, профессия Антуана была скорее приятным хобби, нежели работой для серьезного человека. Не говоря уж о том, что все их дискуссии на эту тему кончались вопросом: «Ну и сколько за это платят?» – и ответ был, увы, не в пользу Антуана. Короче говоря, он старался навещать сестру, если «путь был свободен». Когда-то Антуан купил в подарок Жозефине альбом с репродукциями картин великих живописцев. Всякий раз он проводил много времени с племянницей, пока ее не отправляли спать. Они вместе разглядывали картины Энгра или Вермеера, и девочка засыпала, унося в сновидения образы прекрасного.
Вернувшись из детской в гостиную, Антуан сел за стол. Сестра приготовила на ужин салат, напоминавший бессвязную речь, настолько непонятен был его состав.
– Знаешь, я последовал твоему совету, – сообщил Антуан.
– Ну да? Это какому же?
– Провел вечер с девушкой.
– Прекрасная новость! И кто она? Я ее знаю?
– Это Сабина.
– А, твоя коллега. Я давно знала, что ты ей нравишься. Ну и как, хорошо было?
– В общем… да…
– Будешь и дальше с ней встречаться?
– Конечно.
Антуан рассказал об этом свидании лишь для того, чтобы успокоить сестру на свой счет, но ему вовсе не хотелось вдаваться в подробности. Особенно в те, которых на самом деле не было. Он предпочел сменить тему и рассказать ей о работе.
– Я еще не успел тебе рассказать: в этом году я буду читать цикл лекций о Караваджо.
– Но это же не твоя специальность.
– Вот именно; мне хочется освоить новые области.
– Да-а-а, я вижу, ты и впрямь начал новую жизнь. А как там Луиза, от нее-то есть какие-нибудь новости?
– С тобой невозможно разговаривать, ты все об одном и том же!
– Ну извини.
– Кстати, мы с ней договорились пообедать на следующей неделе, – сообщил он наконец, стараясь говорить безразличным тоном.
Они еще немного поболтали. Антуан любил общаться с Элеонорой; они всегда были близки, а за последние годы стали понимать друг друга еще лучше. Его восхищало жизнелюбие сестры. Она работала в банке и, хотя в этом занятии не было ничего увлекательного, всегда восторженно говорила о нем. В отличие от Антуана, Элеонора обладала удивительной способностью находить хорошую сторону в любых ситуациях. Что и придавало им дополнительную привлекательность. Вот и сейчас произошло то же самое: Элеонора пила чашку за чашкой травяной чай, снисходительно наблюдая, как Антуан усердно прикладывается к бутылке вина – ему хотелось забыться. В конце концов сестра спросила: может, хватит с тебя? Но было слишком поздно, он уже не держался на ногах, и Элеонора решила, что ему лучше остаться ночевать у нее. Она довела брата до дивана, помогла лечь, заботливо укрыла одеялом, шепнула напоследок: «Все-таки ты слегка чокнутый, ей-богу!» – и ушла, пожелав спокойной ночи. Антуан тотчас заснул, а наутро его разбудила племянница, прыгнувшая к нему на диван. Ему почудилось, что он спал всего какую-нибудь минуту, словно этой ночи и вовсе не было.
6
Студенты нового набора показались Антуану более беспокойными, чем прежние. Еще недавно он буквально физически ощущал абсолютную тишину, царившую в аудитории на его лекциях. Ему удавалось полностью овладевать вниманием слушателей, которые благоговейно впитывали каждое его слово. А теперь он постоянно слышал бормотание или шепотки, хотя никак не мог определить, откуда они доносятся. И дело было не только в шуме. Новым студентам прискорбно не хватало терпения. Он видел, как быстро они теряют интерес к лекции, как общаются друг с другом жестами, думают о чем-то постороннем. Временами его это задевало, иногда даже слишком сильно, – он и сам это сознавал.
Господин Патино любил прохаживаться по коридорам в перерывах между лекциями, наблюдая за своей паствой. Ректор был не из категории кабинетных руководителей, а главное, не хотел прослыть чинушей, с которым можно беседовать, только испросив аудиенцию. Он считал себя человечным и современным. И казалось, очень нравился себе таким, как есть. Это было заметно, например, по его волосам
[14]. Почти полностью облысев, господин Патино позволял трем жиденьким прядкам, стойко боровшимся с капиллярным геноцидом, свободно разгуливать по просторам своего оголенного черепа. Он не опускался до того, чтобы начесывать их на лоб, как поступают некоторые кокетливые мужчины, желая создать впечатление хотя бы скудной шевелюры, – нет, он беззаботно позволял природе творить свою разрушительную работу. Его уверенность в себе была весьма впечатляющей. Это выражалось также в походке, энергичной и четкой. Он заговорил с Антуаном:
– Ну, как дела? Лекция прошла хорошо?
– Да, прекрасно. А ты заметил, что наши новые студенты менее усидчивы? – спросил Антуан, решив поделиться с ректором этим впечатлением.
– Нет, я ничего такого не наблюдаю.
– Похоже, им все равно, что изучать – искусство или юриспруденцию.
– О, ты же знаешь – с первым курсом всегда так. Те, кто начинает скучать на лекциях, очень скоро отсеиваются. Происходит естественный отбор.
– Да, но они непрерывно шепчутся в аудитории.
