Мастер Фан объясняет мне, что дело тренера – опираясь на уже существующие врожденные добродетели, развивать в сверчке боевой дух (доу син). Это необходимое качество проявляется исключительно в момент, когда насекомое выходит на арену. Хотя сверчок, возможно, во всех отношениях похож на чемпиона, хотя все его физические черты, возможно, оценены верно, может оказаться, что ему недостает духа соперничества. И этот недостаток, уверяет Мастер Фан, обусловлен не столько характером конкретного сверчка, сколько неправильным уходом. Дело тренера – укреплять силы сверчка, кормя его пищей, которая соответствует его стадии роста и индивидуальным потребностям, излечивая его от недомоганий, развивая его физические способности, поощряя его добродетели, стараясь преодолеть его врожденное отвращение к свету, приучая его к новой, непривычной среде. По сути, говорит Мастер Фан, тренер должен создать условия, в которых насекомое может жить счастливо. Если сверчка любить и хорошо о нем заботиться, он это чувствует и отвечает на это преданностью, храбростью, послушанием и проявлениями тихого довольства жизнью. На практическом уровне это обмен услуги на услугу, так как счастливый сверчок поддается обучению, а когда при попечении тренера состояние его здоровья улучшается, умения совершенствуются и уверенность в себе растет, укрепляется и его боевой дух.
И, объясняя мне всё это, описывая режим половой жизни, который он обеспечивает сверчку, перечисляя многочисленные симптомы нездоровья, которые надо высматривать, демонстрируя очищенную воду, пищу домашнего приготовления, различные горшки, разъясняя, что всё держится на способности договориться со сверчком и что трава элевзина – мост между ним и насекомым (то есть, другими словами, они понимают друг друга, общаясь на языке, который вне всех языков), Мастер Фан снял крышку с одного из своих горшков и, экспрессивно отвечая на мои всё более банальные вопросы, взял сухой стебель элевзины и принялся отрывисто отдавать приказы сверчку, словно солдату: «Сюда! Туда! Сюда! Туда!» – а насекомое – к глубокому изумлению нас с Майклом – реагировало без заминки, поворачивало влево, вправо, влево, вправо, выполняя комплекс упражнений, который, как позднее объяснил Мастер Фан, развивает в бойце гибкость; так сверчок продемонстрировал, что человек и насекомое понимают друг друга на языке команд – и не только на нем. При тренировках сверчка задействованы диетология, медицина, гигиена, физиотерапия и психология. Каждая из этих наук затронута Цзя Сыдао в «Книге сверчков», и, как и принципы оценки бойца, все эти знания передаются среди сверчкистов из поколения в поколение и обновляются, дополняются, пересматриваются. Диетология, гигиена и медицина (сверчков) в наше время опираются на принципы как китайской медицины (устранение дисбаланса между пятью элементами с помощью лечебных ванн и подходящей пищи), так и научной физиологии (то есть необходимо подбирать не только «охлаждающие» и «согревающие» продукты питания, но и пищу, которая богата, например, кальцием, полезным для наружных покровов насекомого).
А вот что рассказал мне Мастер Фан в нашу последнюю встречу. Дикий сверчок всегда превосходит того, кто выращен из яйца в неволе. А когда я спросил почему, он ответил мне, что дикое животное впитывает особые качества из своей родной земли. Я сразу же подумал, что он указывает на особенность дикой природы, в которую мне тоже хочется верить, – на некое невыразимое, холистическое свойство, ускользающее от молекулярной логики. Услышав его ответ, я вспомнил селение Игарапе Гуариба (ту деревушку на Амазонке, которую заполонили желтые летние бабочки) и то, что делал сеу Бенедито, когда заболевал: он сам готовил себе лекарства и на несколько дней оставлял их, перелив в бутылку от газировки и закрыв крышкой, у реки, чтобы они впитали ночной воздух. Это произвело на меня огромное впечатление, потому что в моем понимании раз бутылка была закупорена, то ничего не могло в нее попасть, но для сеу Бенедито эти дни под изменчивым небом были важнейшим ингредиентом, столь же важным для рецепта, как любой корень и лист в этой смеси. Но когда я спросил у Мастера Фана, что именно сверчок впитывает из своей среды: может быть, он крепнет, борясь с тяжелым климатом или негостеприимной землей? может быть, в атмосфере есть какие-то духи, закаляющие его боевой дух? – в ответе не было никакой мистики: лучшие сверчки растут не на суровой почве, а на самой плодородной, их характерные физические качества формируются при питании в раннем возрасте, так что, прежде чем ловить сверчка, посмотри на почву: ты должен знать качество земли, на которой родилось насекомое, и соответствующим образом прописывать ему ванны и пищевые добавки.
И, как иногда случалось, когда тема становилась узкоспециализированной, мы с Майклом обнаружили, что в этом аспекте мнения специалистов расходятся. Сяо Фу, недавно вернувшийся из Шаньдуна, где он ежегодно ловит сверчков, пояснил, что северные сверчки сильны именно потому, что вынуждены бороться с суровым сухим климатом. Господин Чжан, который великодушно водил нас целый день по городским рынкам сверчков (нас очень впечатлили его блестящее умение торговаться и огромные познания о сверчках и связанной с ними культуре), тоже предпочитал диких сверчков домашним, но пояснял, что дикие насекомые впитывают свой дух и «душу» из стихий, в которых они вырастают, – из земли, воздуха, ветра и воды.
Спустя несколько месяцев, читая «Книгу сверчков» Цзя Сыдао, я обнаружил, что термины, в которых Цзя описывал экологическую взаимосвязь земли и насекомого, трудно конкретизировать: Цзя оставил простор для всех вышеперечисленных точек зрения, но, как и большинство людей, с которыми мы обсуждали эту тему, он тоже настаивал на важности первоначальной среды обитания для боевых качеств сверчка. Его разбор этого аспекта похвалил редактор нашего времени: хоть он и не замедлил раскритиковать ненаучные ляпы в восьмисотлетнем тексте, он вставил лишь примечание, что на самом деле биотопы сверчков варьируются сильнее, чем это было известно Цзя. Редактор – несомненно, благоразумно – не попытался рассудить спорящих экспертов.
3
Сверчки прибывают в Шанхай вприпрыжку в начале августа и остаются там до ноября. Майкл часто называл эти три месяца счастливыми временами, и я не сразу понял, что он не переводит этот термин буквально, передавая речь сверчкистов, но домысливает его, руководствуясь радостью, которой были пронизаны их рассказы. Это был образный перевод, намного лучший, чем мой чисто английский «сезон сверчков». Даже если слова «счастливые времена» не отражают тех тревог, которые для многих были кульминацией, а иногда и смыслом всего года, они передают бесспорные радости, заключенные в культуре любителей сверчков: игра и товарищество, приобщение к сокровенному знанию, тесная связь с другим биологическим видом, добровольная капитуляция перед одержимостью увлечением, надежность эрудиции, опирающейся на многовековую традицию, и, разумеется, круговорот денег и заключенные в нем возможности.
Счастливые времена привязаны к ритмам лунно-солнечного календаря, а те, в свою очередь, – к жизни насекомых. Ли цю – номинальное начало осени, выпадающее на начало августа, – это еще и момент, когда сверчки Восточного Китая проходят через седьмую, финальную, линьку. Теперь это взрослые, ведущие активную половую жизнь особи, и отныне самцы способны петь и – после того как в последующие дни их окраска потемнеет, а сами они наберутся сил – готовы драться.
