Я мельком глянула на ее худое лицо с длинным острым носом, не совсем понимая, что она имеет ввиду.
— Ирааа! — шикнула на нее вторая.
— А что Ира? Мне никто за это доплачивать не станет. У меня в реанимации по шесть-восемь человек на палату. В пятой мальчишка при смерти сопли его мамаше подтираю, пока она молится без толку у его постели и работать мешает. Мне при ней катетеры менять, горшки выносить, простынею всех накрывать. Сидит там вторые сутки.
— Ира! Иди в четвертую. Я сама тут. Давай. Иди.
Вторая медсестра подтолкнула остроносую к двери, тыкая ей пачку сигарет в руку.
— На вот. Покури. Расслабься. Кофе попей. Скоро пересменка.
— Вот именно. Даже на сигареты никто не дает. Спекулируют тут больными своими… а у других людей тоже проблемы есть и кушать хочется.
— Иди уже!
Я обернулась к остроносой.
— Мне вам трусы свои отдать? Или грязный лифчик? Хотите я вам свою сгоревшую квартиру отпишу? Или шкафы с золой? А долги? Хотите немножко долгов?
Та губы поджала и зло на меня посмотрела.
— Хамка. Мы тут для нее стараемся, а она хамит. Учить таких надо уму разуму! А не подтирать за их де…
Наверное, я так на нее посмотрела, что она осеклась, не договорила. Хлопнула дверью, а я к лобику Вари губами прижалась. Прости меня, маленькая, это я виновата, если б не уехала в тот день может все бы обошлось. Ничего, мама что-то придумает. Обязательно придумает.
— Вы на нее внимание не обращайте. Она…ну вот такой характер.
— Врачи вроде милосердные должны быть…или это не про наше государство?
Я поправила простыню, прикрывая ручки Вари, стараясь не смотреть на пропитанные сукровицей повязки. Но от одного взгляда на них в горле заклокотало рыдание. Сердце не просто сжалось, а словно разорвалось на кусочки. Я бы отдала ей свою кожу, свои кости, мясо, что угодно.
— На одном милосердии далеко не уедешь, к сожалению.
— Я понимаю.
— Но вы не думайте об этом… я слышала, что у вас случилось. Это ужасно…я вам очень сочувствую. Несколько суток будет мое дежурство, и я присмотрю за Варей. Просто так. Не волнуйтесь. У меня дочке столько же лет. Викой зовут. Такая же светленькая, как ваша.
Да, я их понимала и при других условиях непременно заплатила бы, дала б на шоколадку, как говорится, но сегодня у меня не было не то что шоколадки, у меня и двух копеек не было. За эти годы я много смогла добиться. Я отучилась на дизайнера во многих направлениях, освоила видео и графические редакторы. Выполняла заказы как частных лиц, так и компаний. Создавала сайты, рекламу, логотипы. Я и моя дочь ни в чем не нуждались. Я купила квартиру, я накопила денег на донора…И в итоге… в итоге осталась ни с чем. Но это не имеет никакого значения в сравнении с тем, что я могла потерять свою дочь. Когда-то…когда мама была жива, а отец не пил и работал, он говорил, что не в деньгах счастье и совершенно не в их количестве. Счастье только в людях, что тебя окружают, счастье в их жизни и в их благополучии, а остальное все наживное. Помню у мамы украли кошелек со всей зарплатой, и она пришла домой в слезах…Вечером, они думали, что я сплю, а я стояла за стеклянной дверью кухни и видела, как отец усадил маму себе на колени, поглаживая по светлым волосам, и тихо сказал:
— София, скажи Богу спасибо за то, что взял деньгами. Представь… а ведь тебя могли убить, а не просто отобрать сумку.
— Да…Да, ты прав.
Я снова нежно поцеловала Варины щечки. Какие они прохладные и … словно неживые, НЕТ! Я не буду так думать. Она будет жить!
О Боже, спасибо, что взял все остальное, а мне ее оставил. Я буду бороться за тебя, Варя, слышишь? Доченька, я буду бороться за твою жизнь.
Я вышла с реанимации и остановилась в холле, выдохнула, чувствуя, как глаза наполняются слезами, а сердце то замирает, то бьется с новой силой. Потом решительно достала сотовый. Набрала номер и затаила дыхание:
— Здравствуйте, вы попали в центральный офис компании «Сириус. Рэд. Альянс», чем могу помочь?
— Здравствуйте. Меня зовут Ксения Филатова. Я была у вас вчера на собеседовании, вы обещали перезвонить.
— Да, вам перезвонят, как только появится свободная вакансия.
— Как появится? У вас ведь была вакансия!
— Уже неактуально!
Только не это. Господи, пожалуйста, только не это.
— Мне надо поговорить с вашим начальником!
— С каким начальником? — она хохотнула.
— С…Иваном Даниловичем.
— К нему только по записи.
— Тогда запишите меня.
Несколько секунд тишины.
— Через неделю двенадцатого числа вас устроит?
— Почему так долго?
— Вас записать на встречу?
— Да! Запишите…
— Лерочка, Иван Данилович спрашивает, что там насчет мест в «Рояле Блэк»?
Ее кто-то отвлек и последних моих слов она кажется не слышала, мило говорила с каким-то парнем, а я отключила звонок. Через неделю слишком поздно. Мне деньги нужны немедленно. И я их получу!
Я распахнула шкафы Женьки и шумно выдохнула — вот это гардероб. У меня отродясь такого не было. Точнее, не так, я бы в жизни такое не надела. Потому что…потому что я никогда не пыталась соблазнить мужчину. Я носила волосы чуть ниже плеч и собирала их в хвост на затылке, не красилась, не покупала юбки и платья. Только штаны, бесформенные кофты, куртки, футболки. На ногах кроссовки или мокасины, зимние ботинки. Все неброское, не цветное. Больше всего меня пугал блеск в мужских глазах. Мне не нужно было, чтоб меня хотели, со мной флиртовали или заигрывали. Я долгое время носила брекеты, хотя они мне особо не были нужны, намеренно уродуя свою внешность.
Но сегодня я должна впервые одеться иначе…впервые привлекать, а не отталкивать. И я совершенно не умела этого делать. Спасало лишь то, что я дизайнер, я умела подбирать цвета, стили, одежду, мебель да что угодно. Это был мой природный талант. И вещи в шкафу Женьки восхищали красотой и шиком, отвращая одновременно своей броскостью.
На экране ноутбука Иван Данилович Волин давал интервью на независимом канале насчет обвинений холдинговой кампании в неправомерных действиях и махинациях. Владельцу Альянса грозил судебный иск. Уже неделю в новостях обсуждали этот громкий скандал после того, как «Сириус. Рэд. Альянс» поглотил несколько предприятий по слухам принадлежавших мэру города. Я туда не смотрела, только слышала его голос. Такой низкий, уверенный, с нотками с нажимом, очень властный, заставляющий собеседника глотать слова и путаться в вопросах.
Я выбрала черное платье с кружевными вставками на животе и по бокам пышной юбки, которая переливалась и взмывала воланами над ногами при каждом шаге, обнажая колени. Распустила волосы, как тогда…в ту проклятую самую жуткую ночь в моей жизни.
