— Как и обещал я закрыл все пиратки, на которые растащили твой макет… и…, - протянул ей сотовый со скрином заголовка статьи, — твоя Симонюшина уволена, осуждена за коррупцию, взяточничество и грубое обращение с детьми. Пару лет посидит. Могу пожёстче…, например, на зоне по кругу во все дырки.
— Не надо…она слишком жалкая.
Сбросила покрывало, и я ощутил, как зверею при виде ее голого тела, упругой полной груди с вздернутыми сосками и гладко выбритого лобка. Затрахаю маленькую провокаторшу.
— Моя плата…Все по договору. На колени.
— А если откажусь…
— Оштрафую!
Привлек ее к себе за затылок, набрасываясь на мягкие губы, обхватывая ладонями ягодицы, впечатывая в себя.
* * *
Спустя час наша дочь вошла к нам в спальню, села на краешек постели и задумчиво сказала.
— Я вчера спускалась в подвал и видела там пианино…я хочу научиться играть, как ты, папа.
БОНУС
У меня не будет детей НИКОГДА. Я думал об этом несколько недель после того как побывал «в гостях» у папочки. Но вначале я наведался в его маленькую берлогу, о которой не знал никто. Даже его многочисленные любовницы.
Папочка увлекался охотой и спортивной рыбалкой у него был маленький загородный домик. Скорее ночлежка-сарай. Он раньше принадлежал базе отдыха «солнечное», а потом от базы осталась лишь надпись, старые нежилые здания и маленький пирс. Полозов что-то там платил сторожу-алкашу и оставался на ночлежку в этой берлоге.
Поисками папы я занимался сам и прежде чем найти его я нашел места его обитания. Прошелся по следам так сказать. Именно здесь я и понял кем он являлся на самом деле. Понял от какого чудовища я появился на свет.
В погребе, заваленном сверху старыми книгами и учебниками он устроил свалку артефактов из деталей одежды и украшений. Я сжег к дьяволу это адское место…вместе со всеми потрохами. И уехал. К папе.
Он неплохо устроился тогда в своем психо-санатории и не ожидал меня там увидеть. Да, он меня узнал. Несмотря на мой медицинский халат, шапочку и маску на лице. Узнал хотя бы потому что у нас с ним были глаза одинакового цвета. Самое смешное, что он испугался. Мой папочка, который не боялся насиловать молодых девочек и вспарывать им животы, оказался трусливой псиной. Жалкой, дрожащей тварью с округлым пузом, жидкими волосами и тонкими ножками.
Каким-то особым чутье он понял, что я пришел его убивать. Мы не разговаривали. Он пытался заорать, скрестись в двери, умолять…
— Я все оставил тебе…
— Ты убил мою мать!
— Она была сумасшедшей, она бы все равно покончила с собой!
— Ты ее убил дважды! И оставил меня с тварью, такой же, как и ты! С мразью, которая издевается над слабыми и чувствует себя богом.
— Думаешь ты не такой? Думаешь ты не похож на меня? Рано или поздно ты почувствуешь ЕГО. Почувствуешь этот зов, это желание, эту тягу. Захочешь увидеть ее…Смерть…стать ее Господином…захочешь подарить ИМ избавление. Оно живет в тебе…ЗЛО…
Я не слушал его я вспорол его скальпелем и вложил ему в руку, оставил дверь открытой и спокойно вышел через задний ход. В тот день, конечно же камеры видеонаблюдения не работали.
А потом я несколько недель беспробудно пил…прежде чем принял свое решение и не начал искать того, кто возьмет мою сперму и оставит ее в донорском банке. Зачем? Наверное, это был какой-то страх стереть себя совершенно, убить свое будущее. Он напоминает страх перед совершением суицида. Осознание, что на этом ты заканчиваешься и все, что являлось тобой умрет вместе. Найти придурка, который согласится за деньги сдать мой материал вместо своего, труда не составило. Для меня это было каким-то утешением, каким-то вбросом во Вселенную.
На следующий день я стерилизовался. Гарантированно стер себя, искоренил свой генофонд. Такие, как мой отец, не должны размножаться. Это было до встречи с ней…Потому что ДО я еще верил, что мы с папой совершенно не похожи. ДО я был обыкновенным сукиным сыном который трахал все что попадалось ему на глаза и в основном старше тридцати, как в доказательство себе, что малолетки меня не привлекают.
И ее нежный взгляд, как удар под дых, как напоминание, кто я, как осознание чего-то звериного внутри себя, потому что я ни к кому не испытывал этой адской тяги. «Его» типаж, играет на пианино, светленькая и очень юная. У меня стоял весь вечер и пока мы ехали в машине я представлял себе, как войду в ее тело, как буду целовать ее губы. Высадил у дома, а наутро. После того как обнаружил между сидениями ее тоненькую цепочку, нашел способ уничтожить свой материал. Стер себя окончательно и бесповоротно. Моей спермы не должно было быть в том банке. Придурок-донор получил за это деньги.
Я не думал, что ОНА появится в моей жизни снова, не думал, что придет ко мне и начнет шантажировать. Я не верил ни единому ее слову. Я был уверен, что она нагло лжет и что несчастье с ее дочерью заставило прийти ко мне и сочинить всю эту историю с насилием. Какая нормальная женщина придет к своему убийце?
Но она не была нормальной. Она была покалеченной, истерзанной, как и я. И я играл с ней. Мне до дрожи нравилось с ней играть. Ловить на вранье, манипулировать, истязать, а потом разрываться от презрения к себе и понимания насколько она меня ненавидит. Я, как конченный мазохист, упивался ее ненавистью ко мне. Она вытягивала наружу все мои страхи. Все мои темные стороны. Она говорила мне что я тот, кем я так ужасно боялся быть… и это излечивало меня и в тот же момент я ощущал себя дьяволом, который не может остановиться, которому хочется выпить ее всю, до дна, сожрать каждую эмоцию.
И когда понял, что не лжет…я ощутил, как оно поднимает голову снова. Как оно возрождается и скалится внутри меня, превращаясь в нечто черное и бесформенное с разинутой пастью. Оно жаждет уничтожить каждого, кто посмел причинить ЕЙ боль. И я спустил его с цепи. То зло, которого боялся сам. Спустил и погнал по следу. А потом упивался тем, как подражатель моего отца корчился в предсмертной агонии. И в этот момент я слышал слова своего отца:
Думаешь ты не такой? Думаешь ты не похож на меня? Рано или поздно ты почувствуешь ЕГО. Почувствуешь этот зов, это желание, эту тягу. Захочешь увидеть ее…Смерть…стать ее Господином…захочешь подарить ИМ избавление. Оно живет в тебе…ЗЛО…
Он был прав оно жило во мне. Да.
Я изменил сам себе ради нее, я действительно не мог ни в чем ей отказать. Я с ума сходил от того, что понимал — мне никогда не получить о нее взаимности. То возвращение…она босая, мокрая, дрожащая ко мне пришла…САМА…я обезумел от счастья. Впервые в своей жизни…Но этот черт, который голосом моей мачехи твердил мне «Ты-мразь, гнида, ничтожество. Никто и никогда не полюбит тебя. Ты- чудовище!»
И когда подбросил ей эти цепочки… я хотел видеть, как она меня ненавидит, хотел еще раз удостовериться, что любить такого, как я невозможно. Что я для нее то самое зло, и она не допускает ни малейшей мысли, что я невиновен. Я хотел, чтоб она стерла меня сама. Нажала на курок и вышибла мне мозги, как и мечтала. Разве я мог ей отказать…Но Нейм обещал…
