Толкнулся в меня последний раз, отстранился застегивая штаны и продолжая смотреть на мое отражение.
— Приведи себя в порядок и поезжай домой. У меня еще есть дела. Вот это «спасибо» было намного вкуснее, чем то, по телефону.
И подмигнул. Подонок. Все услышал. Заставил расплатиться.
— Я надеюсь кошку свою ты уже выкинула.
* * *
Когда приехала домой, бросилась искать Скалу. Уговорила его отвезти Котенка по адресу. Который дал мне Но Нейм. Прощаясь расцеловала мохнатую мордочку и пообещала, что ее никто не обидит. Где-то глубоко внутри екнуло — а вдруг обидит? И тут же пропало. Он этого не сделает. Я была в этом уверена. Не знаю почему….Как же это странно испытывать сексуальное удовольствие с подонком, которого ненавижу всем своими существом и мечтать, думать, скучать по другому мужчине, которого никогда не видела.
Скала увез Рапунцель, а я села за ноутбук. Искать где в ближайшее время будет проходить благотворительное мероприятие. Нашла не сразу.
Имя учредителя не оглашалось. Так как он собирался сделать огромное пожертвование в фонд и не желал, чтоб об этом узнали раньше времени. Так было написано в статье на сайте. Вечер должен был проходить в закрытом помещении с прямой трансляцией на телеканалы.
И как мне туда попасть? Разве что попросить как всегда помощи у Женьки. У нее везде есть знакомые.
А еще…как мне сбежать из-под контроля Волина? Он же следит за каждым моим шагом. Единственное место, где он не появляется и куда отпускает меня беспрепятственно — это больница. Придется солгать, что мне надо дежурить с Варей.
Я твердо намерена увидеть ее отца и просить его помочь мне…надеясь всей душой, что Но Нейм это он и есть. И я навсегда избавлюсь от рабства у Волина. Раздеру проклятый договор и швырну ему в лицо.
ГЛАВА 19
Благотворительный прием проходил в огромном белоснежном трехэтажном здании мэрии, его со всех сторон окружили полицейские машины, телевидение, журналисты. Сумасшедшая толпа людей со смартфонами снимает само здание и огромную круглую сцену, выстроенную снаружи с громадными экранами, на которых видно прямую трансляцию. На благотворительном аукционе собрались певцы, актеры, политики. Я даже подумать не могла, что Но Нейм, с которым я так запросто общаюсь в мессенжере может быть организатором и спонсором такого крупномасштабного мероприятия. Кто он? Актер? Политик? Бизнесмен? Зачем такому человеку понадобилось быть донором? Он ведь совершенно не нуждается в деньгах. Может быть что-то личное? Эти тайны, окружающие моего друга привлекали меня к нему еще сильнее. Мне хотелось его разгадать, мне хотелось узнать, что за человек этот Но Нейм. Никогда еще мужчина настолько не волновал меня, Волин не в счет. Волин получает меня только силой. Никогда бы я не позволила ему себя коснуться добровольно. Он жестокое чудовище, которое любит только себя самого. Уверена, что этот подонок никогда бы не занимался благотворительностью, не помогал детям и животным. Только себе любимому. Моя неприязнь к Волину, как к человеку, росла пропорционально восхищению Но Неймом.
К зданию мэрии я приехала на такси с большим опозданием. Мне нужно было создать иллюзию, что я нахожусь в больнице. Я долго сидела с Варей и с Лешей, а потом сбежала оттуда с заднего хода, стащив медицинский халат и маску. К Лешиной бабушке я так и не дозвонилась, а поехать к ней пока не получалось. По моей просьбе врач сменил дежурящую у Леши медсестру и теперь я была более или менее спокойна, что к мальчику хорошо относятся. Сегодня он даже мне улыбнулся. Говорить ему пока тяжело, и мы договорились, что через несколько дней вместе с бабушкой принесем ему альбом и фломастеры, он сможет нам рисовать. Я попросила Скалу съездить по адресу, который мне дал врач и узнать, что с бабушкой мальчика. А пока все мои мысли были заняты встречей с Но Неймом.
Я протиснулась сквозь толпу к первым рядам, отыскивая репортеров независимой газеты «Луч», где раньше работала Женька. Она договорилась, что они проведут меня к самой сцене. Увидела парня с камерой и полусонцем на куртке с желтыми буквами на всю спину с хвостиком вьющихся волос, виднеющихся под бейсболкой. Кажется, Женя сказала, что его зовут Валера.
— Простите, вы Валера?
Опустил камеру и посмотрел на меня, чуть прищурив ьольшие карие глаза, спрятанные под очками.
— Я. А ты Ксения?
Кивнула, а он протянул мне руку для пожатия.
— Женька предупредила, что ты придешь. На, держи куртку, без нее охрана не пропустит к сцене.
Вытащил с рюкзака такую же куртку как у него и протянул мне. Хорошо, что я не вырядилась в платье, как хотела изначально, а надела джинсы с футболкой. Натянула на себя куртку, в которую поместились бы еще две меня. Валера усмехнулся и надел мне на голову бейсболку.
— У нас договоренность с безопасниками и администрацией. Нам можно стоять там и там, — он показал мне на левый угол у сцены и место посередине., - остальное куплено конкурентами так сказать. Ты Женькина родственница?
— Ну да, — подтвердила я и подумала о том, что посередине я точно всех увижу. Но там будет толкучка. Лучше стоять слева. Свободнее даже ближе. Видно кто выходит из-за кулис.
— Красивая. Телефончик дашь?
— Неа.
— Ясно. Она так и сказала. О, смотри, Сорокин вышел. Сейчас скажет о следующем участнике. Все, я снимаю. Сорян!
Он замолчал, и я выдохнула с облегчением. От волнения и предвкушения меня потряхивало. От этой авантюры зависело настолько много, что казалось на кону вся моя жизнь и жизнь Вари. А ведь Но Нейм успел стать для меня намного большим, чем просто собеседник по смскам и виртуальный друг. Еще никогда я не была ни с кем настолько близка, как с ним, настолько раскрыта, откровенна. Мне казалось, что никто не поймет меня лучше, чем он, никто не почувствует мою боль, мой страх.
Я так много рассказала ему о себе за это время. О смерти отца и матери, обо всем…и о насильнике. О том, как годами не могла спать, как не могла встречаться с мужчинами. Он вытаскивал из меня эти рассказы о себе при этом не спрашивая ни о чем, не надавливая и не заставляя. Каким-то чудесным образом мне хотелось ему говорить о своих страхах, о боли, о смерти. Может потому что я его не видела или потому что понимала — ему от меня ничего не нужно. Только я изнутри, только то, что живет во мне самой. Но Нейм ни разу не намекнул на личную встречу и не нарушил мое пространство…И то, что я собиралась сделать сегодня — это нарушить его пространство. И я не знала, как это воспримет человек, который, как и я жил, на вершине башни…Но, в отличии от меня, он не был маленькой испуганной Рапунцель, он был способен сжечь каждого, кто посягнул на его территорию и покой. Но я его не боялась.
Мы почти никогда не говорили о Варе. Он только спросил кто ее отец и я увела разговор на другую тему, чтобы не лгать. Мне ужасно не хотелось лгать именно ему. Казалось, что это единственный человек, которому можно говорить правду. Но Нейм больше к этому вопросу не возвращался.
