Не выдержала и спросила:
— Какая?
— Угадай.
— У меня сегодня плохо с разгадками. И я не дома…у меня его нет. Он сгорел. И не было особо никогда. Мне даже некуда возвращаться. Мне только хочется сбежать.
Осмотрелась по сторонам и ощутила колючую неуютность шикарной комнаты, где даже люстры казались произведением искусства. Клетка. И мне в ней сидеть пока моему мучителю не надоест развлекаться…Когда Варя выздоровеет куда я ее привезу? В этот дом? Ни за что!
— А где ты сейчас?
— Там, где я больше всего не хотела бы быть…в самом ненавистном месте на свете…ты писал про тьму…так вот я сейчас там — в кромешном мраке.
Он не отвечал. А я смотрела на дисплей сотового и ощущала какое-то облегчение от того, что мне есть кому это сказать. От того что подонок возомнивший себя моим хозяином забыл вчера отнять мой сотовый.
— Тебе страшно? Кого ты боишься?
— Мое зло рядом, и я бессильна что-либо сделать. Только ненавидеть, презирать и ждать момента избавления.
— Ты бы хотела о него избавиться?
Вспомнился пистолет и момент, когда Волин предложил мне выстрелить. Ощущение разочарования и сожаления окатило новой волной.
— Я мечтаю об этом.
— И как бы ты это сделала? Ты представляла себе?
— Бессчетное количество раз.
— Расскажи мне.
— Я бы взяла пистолет, направила ему в лицо, в его глаза и выстрелила несколько раз так чтоб позади всю стену забрызгало кровью. Больше всего я ненавижу его глаза…Они…они…ненавижу их.
— А потом? Что бы ты сделала потом?
— Не знаю. Я никогда об этом не думала.
— Надо думать. Иначе можно получить наказание.
— Но ведь это не по-настоящему…зачем думать о наказании.
— Испугалась бы сделать это по-настоящему?
Вздрогнула и тряхнула головой.
— Я не убийца…как …как он.
— Это не убийство — это правосудие разве нет?
Приподнялась и села на постели, чувствуя легкую боль в висках.
— Хочешь я помогу тебе его осуществить?
Застыла, глядя перед собой, опуская босые ноги на ковер. Наверное, хочу, наверное, я этого хочу настолько сильно, что сейчас ощутила всплеск адреналина в крови.
— Как?
— Например, для начала, заставь зло поверить, что ты его принимаешь…ничто так не рассеивает тьму, как чей-то свет. Усыпи бдительность и нанеси удар.
Послышался шум подъезжающей машины, и я бросилась к окну, отодвинула шторку. В этот раз он приехал на джипе. Машина остановилась на парковочном месте возле гаража, но из нее никто не вышел.
— Мне пора уходить. Прости, что ныла тебе.
Уходить не хотелось. Общение с этим человеком заставляло меня быть более уверенной в себе, мне казалось, что он очень сильный и я могу на него положиться. С ним мне не было так страшно.
— Никогда и ни у кого не проси прощения, Рапунцель…Люди не умеют прощать. Слово «прости» равнозначно нулю.
Исчез значок «онлайн», а я так и продолжала смотреть на машину Волина на то как открылась дверца и он сам вышел вместо водителя. Интересно куда он ездил один. Одет в светлый костюм и бирюзовую рубашку. Вблизи она наверняка сделает его глаза еще ярче. Светлые волосы блестят на солнце, и он привычным жестом пригладил их назад. Легко поднялся по лестнице. Я бросилась в душ и заперлась изнутри.
Услышала, как кто-то вошел в комнату. Не кто-то. А точно он. Прошелся по моей спальне. Остановился возле двери, ведущей в ванну, и я напряглась, понимая, что, если прикажет я должна буду отворить. Но ничего не произошло, шаги удалялись, пока не послышался звук захлопнувшейся двери. Я, умылась, почистила зубы и подождала еще несколько минут, а потом вышла из ванной, запахнув махровый халатик. Пока меня не было постель бесшумно заправили, раздвинули шторы и комнату залил солнечный свет.
Я прошла к шкафчику, где висели мои вещи, распахнула его — но там ничего не оказалось. Пусто. Бросилась к ящикам и там тоже пусто. Ни трусиков, ни лифчиков. Ничего. В панике запахнула халат сильнее.
В эту секунду дверь отворилась и несколько слуг начали заносить в комнату коробки и пакеты. Развешивать и раскладывать вещи. Извлекая их из упаковок.
Обхватив себя руками, я смотрела на совершенно невероятные платья, которых у меня никогда в жизни не было, на блузы, свитера, брюки. Самые разные виды обуви на каблуках и без. На нижнее белье, которое раскладывали по полочкам и во мне нагнеталась злость. Невероятная ярость от понимания, что меня сейчас одевают как какую-то куклу, купленную в магазине.
Когда все слуги вышли я обратила внимание на пакет, стоящий на столе. Его явно принесли не сейчас. При мне к столу никто не подходил.
Взяла пакет и вытряхнула с него бархатный белый футляр, открыла и захлопнула снова, не веря своим глазам. Потом опять открыла — на подушечке красовалось ожерелье, серьги и браслет.
Ожерелье сверкало от количества камней, и я…мне было страшно представить себе, что они настоящие. Если эо так то я держу в руках целое состояние.
— Бриллианты. Они будут сверкать, как и твои волосы.
Подкрался настолько беззвучно, что я подпрыгнула и вскрикнула от неожиданности.
Волин удержал меня за плечи…Да, с этой рубашкой его глаза были невыносимо бирюзовые в них невозможно смотреть. Он взял ожерелье с футляра и подал мне.
— Мне не нужны такие подарки, — отрезала я и попыталась освободиться от его рук.
— Кто сказал, что я делаю тебе подарок? Просто купил на досуге хочу посмотреть, как они будут выглядеть на голой женщине. Сними халат.
Захотелось запахнуть его еще сильнее, но пред глазами появилось сообщение Но Нейма
«Например, для начала, заставь зло поверить, что ты его принимаешь…ничто так не рассеивает тьму, как чей-то свет. Усыпи бдительность и нанеси удар».
Медленно развела полы халата в стороны и дала ему соскользнуть на пол. Увидела, как дернулся кадык на горле Волина и сузились глаза, когда он осмотрел меня с ног до головы. Провел по моим волосам, отбросил их с плеч.
— Подними волосы, Ксения.
Я подхватила еще влажные пряди и подняла вверх обеими руками. Иван опустил взгляд к моей груди, наклонился и неожиданно обхватил губами мой сосок. Заставив вздрогнуть всем телом. Обвел его языком, слегка поддразнил и отстранился, словно любуясь тем как вершинка груди сжалась в тугой комок. Поднял ожерелье и надел его на меня, застегивая сзади и при этом касаясь губами моего лба. Ощутила, как напряженные соски потерлись о ткань его светлого жакета, как всегда, отзываясь сладостной дрожью внизу живота.
— Этому ожерелье принадлежало Софье Михайловне Воронцовой, матери Елизаветы Воронцовой-Дашковой. Оно стоило целое состояние. Ты знакома с историей…Ксения?
