– Извини, – сказал я ей, – но у меня еще дел полно. Надо миры посмотреть и все такое… – И мы снова взвились в воздух и понеслись прочь, превосходя скоростью даже поток сновидений.
– Нет! – закричала Попрыгунья, когда мы уже проплывали у нее над головой.
Я помахал ей на прощанье и тут же услышал ее мысленный вопрос:
«Но с тобой все будет нормально?»
– Ну конечно! – крикнул я. – Я же Локи!
И опять мы с Одином верхом на Слейпнире стрелой мчались сквозь царство Сна, и сверкающая аура нашего восьминогого скакуна окутывала нас, подобно гигантскому северному сиянию. На мгновение мне показалось, что где-то очень-очень далеко опять промелькнула Попрыгунья; она обнимала Мег, и от них обеих исходил некий странный свет, столь же яркий, как свет рун. Я не очень-то разбираюсь в подобных вещах, но решил тогда, что, скорее всего, то была одна из тех особых человеческих эмоций, которую я увидел как бы сквозь линзу своего внутреннего зрения. Впрочем, это видение вполне могло быть и фрагментом чужого сна, или миражом, или просто движением той зыбкой дымки, что скрывала от нас теперь далекий и реальный мир Попрыгуньи. Что же касается Тора и Гулльвейг-Хейд, то от обоих, похоже, не осталось и следа.
Один посмотрел на меня и улыбнулся. Тот его глаз, в который угодила руническая стрела Хейди, являл собой сплошное кровавое месиво, из опустевшей глазницы текла кровь, а на скуле был засохший кровавый мазок, очень напоминающий перевернутую руну Раедо. В результате улыбка Одина вряд ли могла показаться теплой или радостной, но я все же воспринял ее как многообещающую.
– Здорово ты все это устроил, – сказал он. – Полагаю, именно таков и был твой план с самого начала?
Я усмехнулся.
– Ну, кое-какие идеи у меня, конечно, имелись. И в первую очередь – убрать с пути Хейди.
– И избавиться от Оракула?
– Да, пожалуй. Мне казалось, что так будет гораздо безопасней.
– Почему?
– Потому что ты и сам не хочешь, чтобы он продолжал присутствовать в твоей жизни, – сказал я. – Он же ничего, кроме бед и неприятностей, не приносит. И он ни разу не сообщил тебе ничего сверх того, что было им самим заранее запланировано; и ни разу не предложил ничего такого, что ты мог бы реально использовать, чтобы помочь себе или всем нам во время Рагнарёка.
– А что будет с моим сыном? – спросил Один.
Я пожал плечами.
– Видишь ли, выбора у меня не было никакого. А спасти нас мог только Тор. И он был к этому готов. Он отдал свою жизнь, спасая тебя.
– Как же нам теперь с ванами поступить?
– Не буди спящую собаку, – усмехнулся я. – Пусть себе спят. Зачем будить тех, кого лучше оставить спящими?
Один тоже усмехнулся.
– Ох, Трикстер, как же хорошо я тебя знаю! Вот и сейчас ты изображаешь полную невинность, забывая, что я отлично умею читать цвета твоей ауры. Ты ведь не впервые сегодня слушал пророчества Оракула. Он уже и раньше успел кое-что тебе сообщить, верно? Когда вы с ним встречались наедине?
На мгновение я задумался: может, солгать? Но нет! Сейчас у меня было явное преимущество, и мне хотелось воспользоваться им на полную катушку.
– Да, ты прав, ну и что? Он действительно пророчествовал. Но можешь меня пристрелить, а докладывать тебе, что именно он сказал, я не намерен. Во всяком случае – пока.
– Вот как? И почему?
– Потому что у каждого из нас есть что-то, чего второму очень хочется. Я, например, знаю, в чем заключается недостающая часть нового пророчества Оракула. И я непременно сообщу это тебе, как только ты дашь мне то, чего хочу я.
– И чего же ты хочешь? – спросил Один.
Я сказал и тут же потребовал:
– А теперь поклянись собственным именем, что сделаешь это. А еще дай слово, что отпустишь меня на свободу.
Один криво усмехнулся.
– Здорово ты все предусмотрел!
Я презрительно фыркнул, позаимствовав эту привычку у Попрыгуньи.
– Не-а. Ничего я заранее не предусматривал. Просто я считаю, что всегда нужно быть ко всему готовым.
Он вздохнул.
– Ну что ж, прекрасно. Значит, договорились. Итак, о чем же тебе поведал Оракул?
Глава седьмая
Всегда рискуешь, когда приходится иметь дело с теми, кто способен предсказывать будущее. А уж оракулам, хоть они и неспособны лгать, вообще доверять не стоит. Но Один никогда не мог заставить себя расстаться со своим давнишним советчиком, а поскольку сейчас только я один мог передать ему последние предсказания Мимира, мне было совершенно ясно: я все-таки могу рассчитывать, что получу от него требуемое. А требовалось мне не так уж и много: прежнее телесное обличье и личную действующую руну – кстати, именно это Мимир просил у Джонатана Гифта, и Гифт, несмотря на все свои сомнения, был уже почти готов ему это обеспечить.
В мире Гифта, как он сам мне рассказывал во время нашего путешествия по царству Сна, рунические символы (или символы беды, как он сам их называл) считались недобрым знаком, ибо напоминали о Великой Беде, и те несчастные, у которых на теле от рождения были подобные знаки, зачастую подвергались остракизму, а то и чему похуже. Девушка с заметным родимым пятном в виде «символа беды» вряд ли могла надеяться выйти замуж; а старшего сына, если у него имелась подобная отметина, в семье безжалостно обделяли в пользу других детей. Однако кроме этих спорадически проявлявшихся осколков магии в мире Гифта практически не осталось и следа от былого могущества асов, связанного с их способностью придавать реальности ту или иную форму или же совсем ее переделывать.
Мир Попрыгуньи – мир во многих отношениях поистине удивительный, потрясающий, с этими своими светящимися говорящими экранами и магическими порталами, – и вовсе никакой связи с первородным Огнем не имел. Хотя мир компьютерной игры «Asgard!» был, по-моему, все же отчасти связан с нашим миром, однако реальность этого компьютерного мирка была полна изъянов и во многом являлась лишь неточным отражением нашей реальности, и полностью доверять ей было нельзя, ибо она практически не отделяла царство Реальности от царства Сна. Мир Джонатана Гифта был полон загадок, связанных с исчезновением асов. Руны, легенды старого Асгарда, пепел, упавший с небес, обломки моста Биврёст, обрушившегося на равнину Идавёлль – всего этого там было еще предостаточно, и оно словно ожидало, когда его используют вновь. Так что Мимиру, чтобы это осуществить, требовалось только одно: подходящее физическое тело, в котором он мог бы возродиться, а уж затем попытаться вновь вернуть себе и прежнее обличье, и былое могущество. Он мог бы даже и богом в этом мире стать.
– Значит, Гифт уже подыскал для Мимира подходящего «квартирного хозяина»? – спросил Один, и по лихорадочному блеску его зрячего глаза я догадался, насколько он всем этим взволнован. – И «хозяин» был подходящий, с действующей рунической отметиной?
