– Ты действительно знаешь, где сейчас ваны?
– Конечно. Ведь это я их там спрятала.
Ну да, конечно! Кто же еще мог это сделать! Теперь все для меня встало на свои места. Значит, Хейди, якобы действуя в интересах Хаоса, успела все же сплести некую последнюю паутину рунического волшебства и, когда черная тень Сурта уже накрыла все Девять Миров, спрятала свой народ, заперла его под толстым слоем льда, который образовался в результате долгой Зимней Войны. Неужели она уже тогда планировала впоследствии оживить ванов? Была ли их «заморозка» частью какого-то более обширного ее плана? Или же она поступила так неожиданно под влиянием некого сентиментального импульса?
Чаровница улыбнулась. Сейчас она выглядела уже не так ужасно и была гораздо больше похожа на ту Хейди, которая некогда соблазнила меня и предала. Когда она обретала ту прежнюю внешность – черная, как гагат, кожа, а волосы золотистые, как первые лучи солнца, – я сразу вспоминал, почему с такой легкостью перебрался из-за нее в стан предателей и, ослепленный демонической страстью, даже не заметил, что меня попросту используют.
– Нам было так хорошо вместе, – пропела Хейди и нежно коснулась моих губ кончиками эфемерных пальцев. – Все это с легкостью можно и повторить. Я ведь тогда ужасно сожалела, что тебе пришлось упасть вместе с Хеймдаллем. Поверь, это было не мое решение. Но, может быть, когда с помощью головы моего отца и новых рун я стану править ванами, пробудившимися ото сна, мы с тобой смогли бы восстановить былую дружбу? Или нечто большее, чем дружба?
Хейди не зря называли Искусительницей. И я бы солгал, если б стал отрицать, что – хоть и ненадолго – все же впал в искушение. Но, к счастью, на сей раз я быстро понял, чего Хейди от меня добивается: она надеялась выманить меня из заимствованного тела, а заодно и взглянуть, каковы цвета моей ауры. Только я ей не поддался, и у меня больше не возникало ни малейшего намерения участвовать в ее играх. Впрочем, не скрою: она по-прежнему очень меня возбуждала.
– Ну мне-то хорошо известно, как ты со своими друзьями поступаешь. И я отнюдь не собираюсь вновь вставать в их ряды, – спокойно ответил я.
– О, неужели я так сильно тебя обидела? Неужели мой бедный маленький Локи мог подумать, что ради него я способна отказаться от собственных амбиций? – Она рассмеялась. – До чего ты все-таки сентиментален! Нет, тебе просто необходимо взбодриться! Но согласись, нам ведь тогда действительно было весело вместе? И потом, вечной верности я тебе никогда не обещала. Да и вообще, мой дорогой, я тебе никогда и ничего не обещала, насколько я помню.
А ведь это чистая правда, вдруг подумал я. Просто я тогда был настолько благодарен Хейди за избавление от пытки змеиным ядом (и она буквально опьянила меня великолепным сексом, вином, тартинками с джемом и прочими наслаждениями, которые в избытке мне предлагала), что как-то начисто позабыл включить мозги и естественную самозащиту. А потому без раздумий принял ее предложение – и дорого за собственную ошибку поплатился.
– Ладно, все это дела прошлые, – сказал я. – Я камня за пазухой не держу и былых обид не помню.
– Правда?
– Ну разве что какие-то мелкие обиды порой и скребутся, но это ерунда. У тебя ведь столько очевидных преимуществ – во-первых, ты намного умней Одина, а во-вторых, намного привлекательней. И вообще, давай лучше потанцуем?
Хейди бросила на меня такой испепеляющий взгляд, от которого в физическом мире запросто вспыхнула бы бумага.
– Я бы доверяла тебе гораздо больше, – промолвила она вкрадчиво, – если бы ты избавился от этого тела. Не понимаю, зачем ты вообще им пользуешься? Без него ты выглядел бы гораздо лучше. Нет, в образе девушки ты мне тоже, конечно, нравишься, но юношей ты был просто великолепен.
– Я непременно верну себе прежнее обличье, – пообещал я. – Прямо сразу – ты только скажи мне, где спит этот проклятый ублюдок.
– Ты имеешь в виду Хеймдалля?
– Кого же еще?
Она посмотрела на меня.
– А зачем тебе знать, где именно он спит?
Я рассмеялся.
– Может, я хочу сам разбудить его и предложить на завтрак яичко всмятку и тосты с копченой селедкой?
– Неужели ты способен убить спящего?
– Ну да. А что, ты думаешь, я бы так и оставил его спокойно спать дальше? После всего, что мне по его милости довелось испытать?
Хейди улыбнулась.
– Нет, думаю, спокойно спать дальше ты бы ему точно не позволил.
– Вот и скажи, где он! А еще лучше – покажи. Покажи – и я его тут же прикончу. Он ведь всегда был правой рукой Одина и единственным, кто в те времена осмелился бы бросить тебе вызов. Ну позволь мне его прикончить – хотя бы ради тебя! И все остальные ваны точно за тобой последуют.
Надменно на меня глядя, она заявила:
– Я в твоей помощи не нуждаюсь. Я и сама прекрасно могу с ним справиться.
– Да, разумеется! Но учти: если ты сама убьешь Хеймдалля, то ваны всегда будут считать, что ты убила своего соплеменника, дабы захватить власть. Кстати, именно так в свое время поступил Один – и сама видишь, что из этого вышло. А ведь Один прекрасно понимал, что иной раз богу просто необходимо хранить высокие моральные устои и сдерживать свои низменные порывы. Поэтому он и меня к себе на службу призвал. Поэтому и ты теперь собираешься сделать то же самое.
Хейди долго на меня смотрела. Потом сказала:
– Возможно, в чем-то ты прав. Хорошо. Я выдам тебе Хеймдалля сразу же, как только ты отдашь мне голову моего отца. Договорились?
Я кивнул, втайне скрипнув зубами и ясно понимая теперь, почему Один так и не захотел полностью раскрыть мне свой план. Он, должно быть, предвидел, сколь сильные чувства вспыхнут во мне, когда станет известно, что мой заклятый враг преспокойно храпит подо льдом, тогда как асы в Нифльхейме испытывают невыносимые мучения. Впрочем, Хейди цену мне всегда знала, и, надеюсь, пока что эта цена ее устраивала. Хотя впоследствии она вполне может и переосмыслить такое положение вещей – это я тоже прекрасно понимал – и попытаться положить конец моему бесконечному стремлению во что бы то ни стало выжить.
Однако мы уже приближались к тому миру-пузырю, где я оставил Попрыгунью (и Тора, разумеется). Здесь цвета ауры Оракула стали гораздо ярче; отблески этого живого света играли на неспокойной поверхности реки Сновидений. Я крепко держал Слейпнира за узду, направляя и понукая его, и вскоре мы снова оказались внутри сна, созданного Архитектором: тот же невероятных размеров храм, Machina Brava, хрустальный купол, под которым, казалось, мог вместиться весь небосвод…
Натянув поводья, я остановил Слейпнира и спрыгнул на мозаичный пол.
– Зачем мы здесь оказались? – спросила Хейди. – Неужели мой отец находится в этом мире?
Но я уже искал глазами Попрыгунью. Нашел я ее не сразу: она свернулась клубком под одной из гигантских каменных колонн и выглядела теперь совсем крошечной, не старше лет четырех. Сейчас она была как-то особенно похожа на нераспустившийся бутон цветка – вся собралась в комок и тесно обхватила руками поджатые к груди ноги, стараясь стать как можно незаметней.
