Железный Лес отступил – многие деревья в нем были, по всей вероятности, срублены, чтобы построить эти дома, – а река, некогда неукротимая и бурная, была перегорожена плотинами, украшена мостами, приручена; теперь по ней плавали весельные лодки и паромы, а по роскошным набережным с променадами гуляли люди, и вдоль всего водного фронта виднелись отводные каналы.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что с падением Асгарда тот, наш, мир не рухнул. Я, разумеется, уже знал это – но все же не мог не испытывать странного удивления при виде знакомых мест. Сколько же времени прошло с тех пор, как пал Асгард? Похоже, этому новому миру лет двести, вряд ли больше. Но где же руины нашей цитадели? Где памятники? Где наши святыни? Неужели они все же оказались утрачены и быстро забыты?
Находясь в Нифльхейме, я часто видел во сне, как удаляют любые следы нашего былого владычества. Но оказавшись в реальном мире, в том самом месте, куда я когда-то рухнул со стены Небесной Цитадели, я был по-настоящему потрясен, воочию убедившись, до какой степени изничтожены все признаки нашего здесь пребывания.
Оказалось, что и Слейпнир здесь полностью сменил обличье: теперь это был самый обыкновенный конь рыжеватой масти с уздечкой, украшенной руническим орнаментом. Сам же я был почти не виден, настолько туманным и неопределенным, точно некий фрагмент сна, выглядело сейчас мое тело. Впрочем, я знал, что если буду крепко держаться за поводья Слейпнира, то смогу – коли в том возникнет нужда – обрести и более внятное обличье. Но пока что я был полностью лишен и всех «телесных привилегий» – еда, секс и прочие удовольствия отменены до тех пор, пока я не верну себе физический облик; впрочем, Слейпнир способен удерживать меня в этом мире в любом виде, а мне сейчас только это по-настоящему и требовалось.
Ибо сейчас время отсчитывало минуты и секунды для Попрыгуньи, оставшейся в царстве Сна. Там время ее истекало, и я был должен как можно скорее отыскать Оракула, но моим единственным ориентиром были воспоминания о том колоссальном здании – высоченные колонны, камень, хрустальный купол, витражи… Разумеется, в действительности оно могло выглядеть совершенно иначе, чем в царстве Сна. Но если бы я сумел найти настоящего Архитектора, человека, которому этот сон приснился, который – пусть только во сне – сумел-таки возвести свой храм…
Оглядываясь вокруг, я вдруг услышал стук молота по камню. Звук доносился откуда-то издалека, но я, приподнявшись в стременах, заметил, что в центре лабиринта из перекрещивающихся улиц ведется строительство. Причем строительство явно необычное – во всяком случае, здание, которое там возводили, выглядело куда более претенциозно, чем окружавшие его обычные деревянные дома или даже те каменные башни, что высились вдали. Мы со Слейпниром ринулись туда, и вскоре я увидел перед собой весьма оригинальную структуру, уже наполовину завершенную: в центре высилось здание странной формы, а вокруг него было разбросано множество более мелких строений, которые, как я понял чуть позже, образовывали лучи геометрически правильной шестиконечной звезды.
Будучи невидимым, я сумел приподняться над этой грандиозной стройкой и сверху полюбоваться красотой и изяществом ее дизайна: просторными внутренними дворами, садами, широкими проходами между строениями. Пожалуй, даже сам Асгард не был столь прекрасен, как то, что сейчас еще только начинало обретать окончательную форму, и я не без оснований полагал, что за всем этим наверняка стоит архитектор выдающегося таланта и предвидения.
Да кто же он такой, черт побери?
Я заставил Слейпнира подняться повыше на склон холма, чтобы хорошенько осмотреть весь фронт строительства. Каменщики, чернорабочие, скульпторы, плотники, строители, возводящие леса, огромные повозки, груженные лесом, мрамором, камнем… И вдруг в самом центре всей этой сумятицы, точно глаза паука, затаившегося в паутине, вновь вспыхнули знакомые цвета – цвета ауры Оракула, – но на этот раз его серебристо-зеленые тона оказались смешаны с чьими-то еще…
Я направил Слейпнира вниз и убедил его впредь придерживаться относительно «земного» обличья. Следуя по следу, обнаруженному мной с высоты, я оказался возле походной палатки из плотной ткани, в которой сидел некий мужчина и внимательно изучал диаграммы и графики, убравшись сюда подальше от пыли и шума строительных работ.
Человек этот, безусловно, не спал, и все же казалось, что сны и мечты окутывают его подобно плащу. Некоторые художники действительно таковы: они лишь наполовину существуют в реальном мире, остальное время проводя в мире собственных фантазий. Я и раньше не раз встречался с подобными людьми, но мне никогда еще не попадался такой человек, внутренняя жизнь которого была бы столь осязаемой. Именно поэтому, видимо, цвета его ауры и оказались столь тесно вплетены в сон Оракула. Именно поэтому я сразу и не смог отделить одного от другого. На самом деле это были два совершенно самостоятельных существа, весьма сильно отличавшиеся друг от друга, хотя, по сути дела, сон этот принадлежал им обоим – самому строителю и нашему Оракулу. И Архитектор из царства Сна тоже представлял их обоих, объединенных одним и тем же сном.
Я счел это добрым знаком. Ведь это означало, что мы сможем общаться. Мало того, пока строитель погружен в решение своей творческой задачи и опутан чарами воображения, будет продолжаться и сон Оракула, а значит, и у Попрыгуньи в царстве Сна будет какой-то запас времени. Я велел Слейпниру скрыть свое телесное обличье, и мы с ним легко просочились сквозь ткань палатки. Архитектор на мгновение вскинул глаза – ему, видимо, показалось, что его бумаги шевельнул сквозняк, – но затем снова погрузился в изучение своих графиков и чертежей, и пелена сна, окутывавшая его, осталась нетронутой. Впрочем, он все же удивленно пробормотал:
– Кто здесь? Здесь кто-нибудь есть?
Я постарался принять хоть сколько-нибудь видимую форму – на большее я пока способен не был – и увидел, что он испуганно вытаращил глаза, причем тревоги в них было куда больше, чем удивления.
– Нет! – почему-то сразу заявил он. – Я еще не готов! Ты же обещал, что оставишь меня в покое, пока я полностью не завершу работу!
– Видимо, – сказал я, – это как раз тот случай, когда по ошибке одного принимают за другого. Мы с тобой никогда раньше знакомы не были, и я вовсе не собираюсь тебе вредить. Как раз наоборот.
Архитектор, похоже, испытал некоторое облегчение. Особенно после того, как, осторожно протянув руку, коснулся гривы Слейпнира, которая на ощупь была вполне реальной.
– Но кто же ты? Ангел, демон, дух?
На самом деле во мне всего понемногу, но тратить время на объяснения мне не хотелось. К черту формальности, когда в царстве Сна время безжалостно отсчитывает секунды.
– Ну, скажем, я путешественник из будущего, – сказал я. По-моему, подобное обозначение имело двойное преимущество – оно было абсолютно корректным и вместе с тем очаровательно загадочным.
Мой собеседник опять вытаращил глаза – на этот раз от изумления, – а я пока постарался рассмотреть его повнимательней и понял, что он представляет собой некую версию того самого человека, с которым мы встретились во сне Оракула. Плотная рабочая роба на красной подкладке, шапка с кисточкой, синие чуть сонные глаза. Но сейчас он показался мне более мягким и добрым, чем тот Архитектор, на которого я смотрел в царстве Сна как бы сквозь грандиозные линзы видения Оракула. И лучше всего, пожалуй, было то, что в цветах его ауры не отражалось ни капли злобы или коварства. Видимо, этот талантливый человек, которого Оракул превратил в свой инструмент, еще и на редкость невинный, мечтательный, и в жизни его поддерживает исключительно любовь к своему искусству.
