Один попытался остановить меня грозным взглядом, потом рявкнул:
– А еще ты сделал бесполезным то оружие, которое я планировал использовать для нашей защиты от Гулльвейг-Хейд! А все из-за твоей параноидальной ненависти к Тору и склонности к фиглярству…
– Моей склонности к чему?! – Я захлебнулся негодованием.
– Во всяком случае, мы сейчас могли бы использовать Громовника куда более осмысленно, чем в его нынешнем обличье – то есть в виде лохматой белой собачонки.
Твинкл, поняв, что говорят о нем, негромко тявкнул в своем углу. Даже его лай звучал совершенно безобидно. Я бессильно уронил голову на руки – то есть это Попрыгунья уронила.
– Это не моя вина! – взвыл я. – Я об этом никогда никого не просил!
– Но ведь это ты сбросил голову Мимира с моста. Ты вовлек в эту историю Мег. Из-за твоих проделок мы потеряли защитника в лице Тора. И наконец, именно ты был заодно с Гулльвейг-Хейд в войне с асами. Так чья же это вина?
Я тщетно пытался отыскать ответ на эти обвинения и, разумеется, не находил. А Попрыгунья все металась как сумасшедшая, все повторяла: «Мег! Она схватила Мег!..»
– Слушай, заткнись, пожалуйста! – рявкнул я. – Я думаю и пытаюсь хоть что-то придумать. Мало того что в этой мышеловке думать вообще трудно – ведь, честно говоря, твое ментальное пространство вряд ли можно назвать дворцом, я, во всяком случае, привык к несколько большему простору, – так ты еще и все время мне мешаешь! Ну что ты без конца мечешься и лезешь на стены, точно целая стая белок, выпущенных из мешка?!
Не думаю, что Попрыгунья на самом деле поняла, сколь сурово в моих устах подобное обвинение. При ее любви к мелким зверюшкам она, скорее, могла принять эти слова за комплимент, хотя каждому, кто меня знает, хорошо известно, что в списке самых ненавистных мне вещей сразу за змеями и, пожалуй, лютнями следуют именно белки. Так или иначе, но мой намек она оставила без внимания, хотя все же проявила милосердие и перестала метаться.
– Вот теперь можно подумать и о плане действий, – с удовлетворением заметил я. – И очень желательно, чтобы этот план включал такой вариант спасения Мег, при котором мы сами могли бы оставаться как можно дальше от Гулльвейг-Хейд.
«И все же тебе придется сделать то, о чем она говорила, – вздохнула Попрыгунья. – И отдать ей то, чего она хочет».
– А если то, чего она хочет, это моя кровь? И твоя кровь, Попрыгунья?
Ответить она не успела – в наш разговор снова вмешался Один:
– Не сомневаюсь, что ты в любом случае сумеешь что-нибудь придумать. И потом, если бы Гулльвейг хотела нас убить, она бы давно уже это сделала.
– Хорошо сказано! – мрачно усмехнулся я. – Если только она не считает смерть слишком легким наказанием для нас.
Один тоже невесело усмехнулся и заметил:
– Ну, выяснить это можно только одним способом.
– Хочешь сказать, что у тебя появился очередной план?
– Да, появился. Но для его осуществления ты должен первым заполучить голову Мимира, пока Гулльвейг-Хейд не обрела над ней власть.
– Только и всего? Но это же сущие пустяки! – съязвил я. – А я-то думал, ты попросишь о чем-то по-настоящему трудновыполнимом.
– В твоих словах слышен сарказм, – спокойно заметил Один.
– Правда? С чего бы это? Просто представить себе не могу.
Чувствовалось, что Попрыгунья снова начинает терять терпение. «А есть ли какой-нибудь способ до этой головы добраться?» – спросила она.
– О да, такой способ есть, – ответил я. – Но он, к моему большому сожалению, связан с необходимостью перехода из одного мира в другой, а эта опция, как ты выражаешься, сейчас недоступна, поскольку мост Биврёст рухнул, а мои собственные силы пребывают, можно сказать, на грани полного истощения.
Однако у нашего Генерала явно имелись на сей счет иные соображения. Мне это сразу стало ясно хотя бы по тому, как живо он ко мне повернулся и как бодро блеснул его единственный глаз. У меня моментально засосало под ложечкой, словно я уже предвкушал нацеленный точно туда удар.
– Ты, разумеется, прав, – сказал Один, – однако, вполне возможно, существуют и другие способы пересечения границ между мирами. Кстати, подобным умением обладал и один из твоих отпрысков, Слейпнир.
Чтобы Попрыгунья поняла, о чем идет речь, я быстренько отправил в ее Книгу Лиц кое-какие данные: Слейпнир: восьминогий конь, обладающий способностью пересекать границы всех миров, за исключением границ Пандемониума. Неестественный отпрыск Локи и волшебного жеребца Свадилфари. В общем, Попрыгунья, можешь меня пристрелить, но я действительно его мать! Любит: траву, овес, сено, кусочки сахара, странствовать из одного мира в другой. Не любит: все обычное и обыденное – ну, там, великанов, демонов, змей, мертвецов. И еще белок, разумеется! Чертовы белки!
Я снова повернулся к Одину:
– А что Слейпнир? Слейпнир погиб во время Рагнарёка.
Один покачал головой.
– Погиб, да не совсем. Помнишь, я рассказывал тебе о пересечении энергетических потоков? И об особых местах, где это происходит?
Я кивнул. Его здоровый глаз сверкнул.
– Так вот, Замковый Холм – как раз одно из таких мест. Мало того, он находится в странной близости к нашему миру. Возможно даже, непосредственно в нашем мире. Возможно, он некогда возник благодаря одному из притоков реки Сновидений и соединяет оба мира связью столь же могущественной, как сила богов…
– Только, пожалуйста, не говори, что предлагаешь нам пересечь границу между мирами без помощи магии и верхом на восьминогом коне, которого, возможно, даже и не существует больше! – отмахнулся я.
– Я мог бы сказать и так, – возразил Генерал, – но в этом случае я бы солгал.
– Ты и так все время это делаешь! – заявил я. – Ты такой же отменный враль, как и я. Ну почти такой же. И я, между прочим, считаю, что сделал тебе комплимент.
Один улыбнулся, но в этой улыбке не было ни капли теплоты или веселья: словно ясный луч солнца скользнул по предательски тонкому льду и погас.
– Как тебе известно, – начал он, – Слейпнир действительно был с нами во время Рагнарёка, но лишь в том виде, в каком подобное существо вообще может находиться в одном-единственном месте, ведь каждая из его восьми ног пребывает в одном из Восьми Миров. И когда наступал Рагнарёк, я приказал ему ждать моего возвращения, даже если я паду на поле брани. Пребывая в Нифльхейме, я постоянно следил за рекой Сновидений, надеясь обнаружить там его следы или какое-либо иное свидетельство его пребывания.
– И ты считаешь, что он находится здесь? – спросил я.
– Да, я сразу же почувствовал его присутствие, стоило мне увидеть Замковый Холм. Точно так же, как и ты сам почувствовал это вчера, увидев в небе тот знак. Некоторые места обладают невероятно притягательной силой. В таких местах миры как бы соприкасаются друг с другом, точно ячейки в сотах. Замковый Холм – одно из этих мест; он существует одновременно в нескольких мирах, с которыми соединен энергетическими полями. И я уверен, что, следуя направлению одного из энергетических потоков, мы сможем вернуться в наш собственный мир.
