Один покачал головой.
– Нет, Капитан. Я имел в виду нечто совсем иное.
– Вот как? – Я изобразил удивление, хотя на самом деле ничуть не удивился. Предложите нашему Старику выбор: с одной стороны, легкая, хотя и несколько ограниченная, жизнь, где есть все: тартинки с джемом, холодное пиво, спокойный сон, замечательный шопинг и даже обещание чудесного секса с Мег, а с другой – вполне вероятная гибель, возможность оказаться разорванным на куски при попытке пересечь скрещение этих энергетических потоков, и он непременно выберет второй вариант. Таков уж наш Один: никогда не упустит шанс рискнуть, бросить вызов. А если при этом придется рискнуть и моей жизнью, то тем лучше. И тогда на кон будет поставлена не только моя жизнь, но и жизнь тех, кто нас приютил в этом мире, хотя, полагаю, они, наши временные хозяева, дорожат своей жизнью ничуть не меньше, чем мы сами.
«Прерви-ка на минутку свои размышления, – донесся до меня голос Попрыгуньи, – и объясни, о чем, собственно, идет речь». До сих пор Попрыгунья таилась где-то в глубине нашего мысленного пространства, погруженная в собственные грезы, но сейчас что-то явно привлекло ее внимание. Я хотел было ее успокоить, подыскав некую ободряющую ложь, но она почувствовала мои намерения еще до того, как моя ложь успела обрести словесную форму, и потребовала: «Только не лги!»
«Да я…»
«Да-да, ты как раз собирался мне соврать!»
– Ладно. Признаюсь: действительно собирался. Я, собственно, хотел сказать, чтобы ты не беспокоилась. Тебе и впрямь волноваться не стоит, да я и сам намерен держаться как можно дальше от этого Замкового Холма. Во всяком случае, у меня нет ни малейшего желания расставаться с жизнью. Так что пресловутые энергетические потоки могут сколько угодно пересекаться или даже сливаться воедино, а я отнюдь не собираюсь рисковать тем, что у нас с тобой есть, ради кого бы то ни было или чего бы то ни было.
Один удивленно поднял бровь.
– Это ты со своей хозяйкой беседуешь?
– Да. И она совершенно справедливо полагает, что наша с ней общая жизнь ни в коем случае не должна служить залогом чьего-то чужого успеха или ставкой в чьей-то рискованной игре. И я, между прочим, полностью ее мнение разделяю.
На лице у Одина появилось нетерпеливое выражение.
– Только не думай, что у тебя или у твоей хозяйки есть выбор. Если ты еще до того, как по твою душу явится Гулльвейг-Хейд, не отправишься за тем, что находится под Замковым Холмом…
– Гулльвейг-Хейд я не боюсь! – громко прервала его Попрыгунья.
– А следовало бы, – мрачно откликнулся Один. – Ее время ведь тоже ограничено. Для нее каждое лишнее мгновение, которое она проводит в теле своей здешней хозяйки, связано с риском. Она, собственно, явилась сюда только для того, чтобы заполучить новые руны. И, как известно, пленных она не берет.
Пленные. Какое знакомое слово! Оно, точно сигнал тревоги, зазвенело в моем мозгу, и я почувствовал, что и Попрыгунья напряглась, пораженная той же, пока еще не высказанной вслух мыслью. На Холме нам с ней удалось вырваться из цепкой хватки Хейди, но помимо Хейди там определенно присутствовал и кто-то еще, причем Хейди об этом было известно…
– Вот ведь дерьмо какое! – вырвалось у меня.
И Попрыгунья тут же эхом это мое высказывание подхватила.
– Извини, Попрыгунья, – сказал Один, вдруг снова становясь Эваном, для которого искренность была столь же естественна, сколь для нашего Генерала лживость. – У меня никогда не было ни малейшего намерения втягивать в это тебя, но я обещаю: с тобой все будет в полном порядке. Ты же знаешь, я бы никогда не ввязался ни во что, способное тебе повредить. Сейчас ты, может, еще этого и не понимаешь, но…
Договорить он не успел: выражение лица у него мгновенно переменилось, и перед нами вновь возник Генерал.
– Довольно болтовни! – резко бросил он. – Объяснения оставим для тех, кто хоть что-то в этом понимает. Нам известно, что Замковый Холм – это нечто вроде разъездного пути, перекрестка дорог, ведущих в иные многочисленные миры. Там сосредоточен огромный энергетический потенциал, благодаря которому мы, возможно, смогли бы снова вернуться в наш мир. И для нас с тобой, Локи, жизненно необходимо обуздать эти силы прежде, чем их тайну откроет для себя Гулльвейг-Хейд. А потому время терять совершенно недопустимо. Мы должны…
Его речь прервал пронзительный и на редкость настойчивый звонок телефона.
Один взял трубку:
– Да. Я слушаю.
Он минутку помолчал, затем положил трубку, повернулся ко мне и с кривой улыбкой сообщил:
– Это Гулльвейг-Хейд. Она просила передать тебе привет от Мег.
Глава вторая
Повисло долгое, чреватое опасностью молчание. Мне было очень не по себе; Один сгорбился в инвалидном кресле; а Попрыгунья отчаянно металась внутри нашего с ней общего ментального пространства, точно кошка, случайно угодившая в растопленную духовку, и в ужасе выкрикивала: «Мег! У нее в руках Мег!» Можно подумать, меня самого мысль об этом не терзала, точно щенок – мокрую тряпку.
– Что конкретно она сказала? – спросил я, когда ко мне наконец вернулся дар речи.
– Что твоя подруга у нее в плену, – пожал плечами Один. – Что Мег невредима и останется невредима, если через час ты встретишься с Гулльвейг-Хейд на Замковом Холме.
Какое-то время я, утратив всякое самообладание, метался вместе с Попрыгуньей, лихорадочно ища выход, потом воскликнул в отчаянии:
– Но почему именно я? Что ей от меня-то нужно? – И тут же подумал: «Кроме моей крови, разумеется…»
– Возможно, ты ее интересуешь, потому что именно ты последним видел голову Мимира…
– Ну и что?! – Я принялся нервно мерить комнату шагами. Пес Твинкл с надеждой посмотрел на меня, надеясь на прогулку.
– А то, что ей, должно быть, кажется, будто ты знаешь, как эту голову отыскать.
– Ну так она ошибается! – твердо заявил я. – Тебе сразу следовало бы объяснить ей: «Да откуда это знать Локи? Не говори глупостей! И потом, я понятия не имею, где Локи сейчас может находиться. Вполне возможно, он вообще отсюда уехал. Да я собственными глазами видел, как он направлялся в аэропорт, собираясь куда-то в теплые края…»
Один пожал плечами.
– Ну, тут уж ты сам виноват. Сам облажался. Сам не захотел подчиняться моим приказам. Сам чересчур увлекался развлечениями, свиданиями, всякими там тартинками с джемом…
– Извини, – возразил я, – но если бы меня попросили перечислить то, что входило в график моего обучения здешней жизни, то слово «развлечения» оказалось бы далеко не на первом месте. Возможно, кое-какие мелкие удовольствия я получить успел, отрицать не стану, но помимо этого на меня еще много чего обрушилось – разнообразные чувства, экзамены, родители, учителя, противные девчонки, бабушка и еще какая-то дрянь под названием «йогурт»…
