– Просто голова у меня тогда была занята совершенно другими вещами, – попытался оправдаться я достаточно, на мой взгляд, беззаботным тоном. – Впрочем, и ты, моя милая, как-то не спешила нарушать рамки выбранной роли.
Она пожала плечами.
– Возможно, у меня развивается паранойя, но мне показалось, что ты не слишком обрадуешься, увидев меня.
– То есть после того, как ты меня обманула и предала? Я уж не упоминаю о том, что ты еще и жену мою зверски убила!
Хейди рассмеялась.
– Ох, Трикстер, пожалуйста, не надо! Ведь лгать, обманывать, предавать – это же твои любимые занятия. Те умения, которыми ты особенно гордишься. А что касается твоей жены Сигюн, то я что-то не припомню, чтобы ты тогда так уж из-за ее гибели убивался.
Я вздохнул. Вот тут она была права. Я тогда слишком увлекся различными наслаждениями, чтобы вдаваться в бытовые подробности. Вкусная еда, выпивка и всевозможные развлечения, приправленные изрядной порцией демонического секса и ощущением того, что вскоре все на свете превратится в прах. И, не дожидаясь вашего вопроса, признаюсь сразу: да, Хейди была очень, очень сексапильной и чрезвычайно меня возбуждала. Но теперь я оказался полностью в ее власти, безоружный, истекающий кровью и совершенно одинокий, поскольку Мег и ее друзей мне удалось благополучно спровадить. Я даже подумал, что зря так поспешил, утопив телефон Попрыгуньи в аквариуме с рыбками.
– Ладно, говори, чего ты хочешь? – сказал я. – Вряд ли ты все это затеяла, просто чтобы полюбоваться, как я стану истекать кровью.
Хейди улыбнулась.
– Нет, не только ради этого.
А Попрыгунья внутри нашего с ней общего мысленного пространства продолжала безумствовать и без конца сыпала вопросами: «Что происходит? Зачем ты наговорил Мег всяких гадостей? Она ведь, кажется, очень тебе нравилась? А я-то думала, мы с тобой друзья! И что, черт побери, творится с моей рукой? Почему из нее все время течет кровь? Неужели это имеет какое-то отношение к рунам?»
Я послал Попрыгунье мысленный портрет Гулльвейг-Хейд в период ее наивысшего могущества. Надо признаться, выглядела Хейди просто великолепно – вся золотистая, исполненная ярости. А затем я послал своей хозяйке портрет Фрейи и сразу почувствовал, как сильно смущена Попрыгунья.
«Как? – воскликнула она. – Ты хочешь сказать, что это не Фрейя? Но Эван же…»
«Ну, Эван вполне мог и ошибиться. Особенно если учесть, что его, так сказать, сожителем оказался – по чистой случайности – один из самых закоренелых лжецов по эту сторону Пандемониума».
«Ты хочешь сказать, что Один солгал?»
«Ну, как мне ни больно лишать тебя иллюзий, но про Генерала давно известно, что время от времени он врет как сивый мерин. Можешь мне верить или нет, но я…»
Договорить я не успел, в ужасе уставившись на свое запястье.
– Черт побери, моя рука! – Кровь текла по-прежнему довольно сильно и уже собиралась на земле в лужицы, которые ярко светились в темноте. Интересно, подумал я, для чего моя кровь такому существу, как Гулльвейг-Хейд? Хотя, конечно, кровь бога – субстанция могущественная. Это всем известно еще со времен Имира. Кровь была основой творения, а кровавое жертвоприношение послужило ключом к рунам.
«Кровавое жертвоприношение? Звучит не слишком приятно».
К тому же я чувствовал, что понемногу слабею, а голова стала какой-то странно легкой – видимо, я действительно потерял довольно много крови. Собственно, вся трава на вершине Холма была обрызгана моей кровью (то есть, конечно, кровью Попрыгуньи), и я начинал чувствовать в воздухе нечто мистическое, некие таинственные отзвуки…
– Они играют нашу песню, – донесся до меня голос Хейди.
Ее голубые глаза завораживающе светились, точно Полярная звезда, и на мгновение я словно утонул в этой голубизне и золотом сиянии, исходившем от самой Колдуньи. Я видел, что постепенно истекаю кровью, и чувствовал себя умирающим солнцем в конце светлого летнего дня. Странно, почему-то некая часть моей души даже хотела умереть – подобно солнцу, спокойно погрузиться во тьму, освободиться от всех своих грехов и обязательств и наконец мирно уснуть, истекая кровью, истекая кровью, истекая…
Но тут снова возникла Попрыгунья и принялась задавать вопросы: «Эй, что случилось? Ты что, собрался от меня удрать? Неужели ты готов просто лечь на землю и позволить ей забрать то, что ей от тебя нужно? В точности как раньше?» Вот странно: звучало все это как-то уж больно не похоже на Попрыгунью; казалось, со мной говорит некий другой Локи из давнего прошлого, тот Локи, который существовал задолго до эпохи Одина и асов. К тому же моя хозяйка неожиданно проявила удивительную настойчивость и силу: она решительным движением оторвала от своего свитера рукав, перевязала мою кровоточащую руку, да еще и подложила под повязку нечто вроде шины. И все это время я слышал ее голос, который сердито повторял: «Хватит с меня подобных штучек! Хватит с меня таких людей, как она! Таких, которые уверены: достаточно им щелкнуть пальцами, и они получат все, что хотят. Таких, как Стелла. Таких, как ты. Ну вот и все. А теперь соберись с силами и беги!»
– Куда бежать-то? – вяло поинтересовался я. – Ведь некуда.
Земля у моих ног теперь просто сияла, покрытая лужами моей светящейся крови. И этот свет отчасти действительно напоминал свет рун, а сами лужицы и брызги крови складывались в некие знакомые мне письмена или, может, орнамент…
– Смотри, – сказал я, с трудом преодолевая головокружение. – Смотри, Попрыгунья…
Но она на мой лепет даже внимания не обратила. Теперь, когда ей удалось сломить мое сопротивление, она вырвалась на передний край нашего общего пространства, и я вдруг отчетливо почувствовал, что от нее исходит невероятно мощная энергия. Видимо, это как раз и был тот самый огонь, что жил в ней всегда, как живет он и во всех прочих представителях племени Людей, но, увы, проявляет себя крайне редко.
– Руны, Попрыгунья, – снова попытался я привлечь ее внимание. – Посмотри, это же руны…
– К черту руны! – отрезала Попрыгунья. – Беги!
Глава седьмая
Мы бросились бежать, петляя среди пламенеющих рунических знаков, начертанных на траве моей кровью, и направляясь к костровой яме. Хейди неслась следом, сильная, быстрая, и я уже слышал за спиной ее дыхание, но тут мы оказались возле ямы, и я прыгнул, подняв целую тучу искр и золы, что в итоге и позволило нам немного оторваться от нашей преследовательницы.
Я сознательно выбрал такой путь, который увел бы нас в сторону от Мег и ее друзей, а Стеллу вместе с ее «квартиранткой» поставил бы в невыигрышное положение. Стелла явно предпочитала всей прочей обуви туфли на высоких каблуках, а тропинка, по которой я мчался в сторону дороги, оказалась довольно мокрой и предательски скользкой. Но Гулльвейг-Хейд была соперницей сильной и ловкой, и вскоре ей удалось практически наверстать упущенное. Тогда как я все больше слабел, потеряв уже очень много крови, и чувствовал, что кровь по-прежнему течет, покрывая мои ладони и пальцы теплой липкой пленкой.
