Мы с ней условились встретиться в «Розовой зебре», той самой кофейне, где впервые и познакомились. Правда, в Попрыгунье чувствовались определенные колебания на сей счет и одновременно какое-то странное возбуждение – по-моему, все это было у нее вызвано ощущением некоторой нереальности происходящего. Ей казалось, что она-то во всем этом живого участия не принимает, что это просто чья-то чужая жизнь, чей-то сон или мечта. Но не значило ли это, что и ей можно наслаждаться происходящим с нею, не испытывая ни вины, ни тревоги?
Довольно глупые рассуждения, по-моему. Однако начало было положено.
Мег сидела в уголке за тем самым столиком, который я уже мысленно называл «нашим». На ней была футболка с изображением акулы и ожерелье из резных деревянных бусин в виде цветочков. Не знаю, почему я обратил внимание на подобные вещи: особого значения они не имели. И все же – снова эти человеческие чувства! – в ее дешевых деревянных бусах было что-то удивительно трогательное; я даже, пожалуй, испытал за нее некоторую тревогу. Я понимаю: в моих устах это звучит смешно, но, честное слово, все так и было. Отец Лжи, Повелитель Волков, Асгардский Трикстер вдруг стал на редкость мягкосердечным и податливым.
Мег помахала мне:
– Привет, Попрыгунья!
Я с улыбкой подошел к ней, хотя то, что она называла меня Попрыгуньей, было как-то не совсем правильно. Разумеется, Маргарет никак не могла бы назвать меня моим настоящим именем – и это была одна из тех мыслей, которые с определенных пор вызывали во мне некое странное ощущение, которому я пока не мог дать должное определение. Черт бы побрал все эти человеческие чувства и ощущения! Да для того, чтобы каждое из них описать, потребовалась бы целая библиотека! Почему бы, собственно, не относиться к этому проще? В этом мире достаточно удовольствий, чтобы заполнить каждый час человеческой жизни. Так для чего тратить столько драгоценного времени на сомнения, боль и одиночество?
Итак, мы заказали торт с вишнями и стали рассказывать друг другу, как провели день и какие книги читали в последнее время, касаясь и таких сложных тем, как британская история, военное искусство и жизнь во всей ее абсурдности. Я был забавен, Попрыгунья казалась абсолютно искренней (догадываюсь, что человеку только и остается быть искренним, если он не умеет хотя бы казаться забавным), и нам, честно говоря, удалось совместными силами весьма успешно «атаковать» Мег. Она, разумеется, понятия не имела, что мы собой представляем, но, как я уже говорил, отличалась проницательным умом, а ее золотистые глаза были способны видеть удивительно глубоко.
– Ты такая странная, – сказала она наконец. Мы к этому времени уже покончили с тортом. – Словно одновременно и старая, и молодая. Весело смеешься, а через минуту уже грустишь.
– Я грущу? – удивился я. – Да никоим образом я не грущу! А сегодня, пожалуй, у меня и вовсе самый счастливый день за последние пятьсот лет!
Мег рассмеялась.
– Вот видишь! Именно это я и имела в виду. И потом, я никогда не могу быть до конца уверена, шутишь ты или нет.
– Ну, это действительно была шутка, – поспешила заверить ее Попрыгунья, довольно больно под скатертью ущипнув меня – или себя? – за ляжку.
Мег снова рассмеялась.
– Приятно слышать, иначе столь значительная разница в возрасте могла бы составить для нас определенную проблему. – И сразу же, заметив, что после ее слов Попрыгунья стала буквально сама не своя, прибавила: – Нет, я, конечно же, сразу догадалась, что это была шутка. Ты вообще, как я поняла, пошутить любишь.
И она протянула мне руку, а я ее пожал, хоть и почувствовал легкое сопротивление Попрыгуньи. Но и моя хозяйка в итоге поддалась обаянию Мег; она, пожалуй, даже вздохнула с облегчением, словно в ее душе наконец-то распахнулась некая дверца, с давних пор запертая на замок. «Вот и хорошо, – подумал я. – Пусть хоть немного расслабится».
И тут Мег, заметив мои забинтованные руки, с ужасом спросила:
– Что случилось?
Черт побери! А ведь мы с Попрыгуньей специально выбрали одежду с длинными рукавами, чтобы скрыть бинты на запястье. Но Мег все-таки сумела их заметить. Я уже собрался ответить, но Попрыгунья меня опередила.
– Да, я иногда делаю всякие такие вещи, – с заносчивым видом сообщила она, – и все пытаюсь от этой скверной привычки избавиться!
«За каким чертом тебе понадобилось говорить об этом?» – разозлился я. В ответ Попрыгунья, как бы пожав плечами, снисходительно пояснила: «Именно потому, что она такая милая. И потому что врать я не люблю».
«Ну извини. – Я поспешил пойти на попятный. – Хотя меня вообще-то считают прародителем всех лжецов, и я с полным основанием могу тебя заверить: честность в мире явно переоценивают, а в нашем положении она и подавно ведет к полному провалу. Так что очень тебя прошу: держись заданного сценария, если не трудно, и вообще завязывай с подобными признаниями, договорились? Вспомни, что мы пришли сюда, чтобы развлечься, приятно провести вре…»
Но Попрыгунья не дала мне закончить.
– Послушай, Мег, – тихо сказала она. – Ты мне действительно очень нравишься. Правда-правда. Но я не уверена, что прямо сейчас завязать с кем-то новые отношения – это хорошая идея. Нет, только не сейчас!
– Это еще почему? – Мег в полном изумлении подняла брови, но смотрела на Попрыгунью по-прежнему ласково.
– Потому что я… это не совсем я, – сказала Попрыгунья.
Я попытался вмешаться: «Какого?..» Но она опять помешала мне.
– Там, в «Пламени», я была совсем другим человеком. Поверь, такой я бываю далеко не всегда. Но и притворяться перед тобой не хочу.
– Я поняла, – кивнула Мег. – В этих делах ты новичок.
Попрыгунья молча посмотрела на нее и кивнула.
– Ну и ничего страшного, – сказала Мег. – Пойми, я знаю, о чем говорю. И нам совсем не обязательно что-то такое делать, можно ведь просто разговаривать. Или танцевать. Или есть торт. Все это уже очень хорошо. И пусть все развивается так неспешно, как лучше тебе.
Я издал внутренний вопль. «О боги! Я просто поверить не могу, что ты на это решилась! А я-то считал тебя просто своим «носителем», просто телом, в котором я временно обитаю. А ты похожа на самый большой в мире куст крыжовника: полезешь за ягодкой и угодишь в ловушку. Теперь в ситуации «ménage à trois»
[48] мне, похоже, отведена роль третьего, которому и смотреть-то на остальных двоих не хочется».
А Мег, помолчав, спросила:
– Ну что, такой вариант тебя устраивает?
Несколько мгновений Попрыгунья колебалась, я это чувствовал. Мег явно ей нравилась. Мало того, ее к ней тянуло – причем не менее сильно, чем меня самого. В этой девушке и впрямь было нечто притягательное. Нечто на редкость теплое, доброе, милое. Я попытался определить для себя, в чем же тут дело. Ведь Мег отнюдь не принадлежала к тому типу женщин, который меня обычно привлекает. Никакой косметики, никаких украшений. Только скромненькие деревянные бусы да пышные волосы, завивающиеся мелкими спиральками и облаком окутывающие ее лицо. Нет, она, конечно, была очень даже ничего, но я встречал и куда более красивых женщин. Причем немало. Но именно эта почему-то действовала на меня гораздо сильнее. И совсем по-другому. А потому затмевала всех прочих красавиц, вместе взятых.
