Вновь загремела боевая музыка. Тор стоял от меня так близко, что его ничего не стоило коснуться…
«Давай! – услышал я нервный голос Попрыгуньи. – Скорей хватай его за руку!»
Это означало, что мне пора действовать: переправить Тора в мир Попрыгуньи, где он займет мое место внутри нее, а самому в очередной раз остаться безо всякой помощи в царстве Сна. Нет, я не стал хватать Тора за руку. Собравшись с силами, я командным голосом призвал Йормунганда, своего чудовищного отпрыска:
«Эй, Йорги! Давай сюда!»
Я знал, что он откликнется, даже если успел уже выползти на сушу. И потом, связь между нами была настолько прочна, что он не посмел бы ослушаться моего призыва. Кроме того, с каким бы подозрением Йорги ко мне ни относился, он бы ни за что не упустил возможности поквитаться со своим давним смертельным врагом. Я, во всяком случае, очень на это надеялся.
«Что ты делаешь?!» – заверещала Попрыгунья.
Я не обратил на нее внимания и снова мысленно призвал Йормунганда, держа Тора на расстоянии вытянутой руки: «Сюда! Скорее сюда, пожиратель ила!»
Откуда-то снизу донесся грохот: там явно что-то двигалось.
«Пожалуйста, – теперь голос Попрыгуньи стал умоляющим. – Пожалуйста, Локи, не делай этого!»
«Доверься мне, – сказал я. – У меня имеется некий план. И он, между прочим, гораздо лучше того, что был у Генерала».
И, набрав полную грудь воздуха, я закричал что было силы: «ЭЙ, ЙОРГИ! СЮДА! ПОЙМАЙ МЕНЯ!»
Змей, должно быть, лежал в полудреме, обвивая своим телом нижнюю часть стен Асгарда, но после этих слов он буквально взвился в воздух и со скоростью бурной реки Сновидений ринулся к нам.
«Нет, пожалуйста, не надо…» – лепетала Попрыгунья.
Я улыбнулся и успел сказать лишь:
– Передай Одину, что отныне уже он будет вынужден доверять мне! – И тут Мировой Змей разинул свою чудовищную пасть, после чего практически одновременно произошло несколько вещей: Тор наконец заметил змея, и на лице его постепенно проступило выражение крайнего изумления; Йормунганд издал могучее шипение; а я, крепко обхватив Тора руками, столкнул его с Радужного Моста. Мы оба упали прямо на спину змея, как раз в то место, где его шипастая башка соединялась с шеей, и он снова зашипел, содрогаясь всем телом, но я, крепко вцепившись в его гриву, отправил его в полет, в точности как когда-то, когда мы с ним стремились вырваться из реки Сновидений. Разумеется, он сопротивлялся: молотил хвостом, свивался в кольца и всячески пытался нас сбросить, так что Громовник был вынужден сам ко мне прижаться и обхватить меня руками. Мы поднимались все выше и выше, прямо к той надписи в небесах, к тому порогу, за которым игра кончалась…
– К чему это предательство? – спросил Тор и вдруг зажал мне горло согнутой в локте рукой, не давая дышать.
Вскоре перед глазами у меня начали расцветать красные цветы, и я понял, что жить мне осталось всего несколько секунд. Но мне, собственно, и нескольких секунд было вполне достаточно. Собрав всю свою волю до последней капли и стараясь не обращать внимания на сокрушительную хватку Тора, я продолжал мысленно подталкивать Мирового Змея к тому сияющему порогу, за которым кончалось царство Сна. Он поднимался все выше и выше над Асгардом, и наконец надпись в небесах возвестила:
В ушах у меня прозвенел протестующий вопль Попрыгуньи, затем – далеким эхом – голос Эвана, и я вновь оказался в своем прежнем теле, точнее в теле Попрыгуньи, а рядом скакала та белая собачонка, лаяла как сумасшедшая и все пыталась тяпнуть меня за щиколотку.
– Что же ты сделал? – Этот вопрос Одина прозвучал одновременно и мягко, и грозно. – И где мой сын?
Я изобразил удивление.
– То есть как? Разве в твой план не входило мое возвращение в тело прежней «квартирной хозяйки»? И разве ты не хотел одновременно со мной вернуть сюда Тора, поместив его в то единственно доступное тело, которое в данный момент никем из богов не занято?
Один невольно опустил глаза и уставился на свою лохматую собачонку.
– Твинкл? – окликнул он песика голосом Эвана.
Твинкл даже перекувырнулся от восторга и залаял.
Я улыбнулся. Собственно, свою миссию я выполнил (хотя и не в полном соответствии с планом Одина), так что пусть этот ублюдок Тор будет доволен тем, что вообще остался жив. И пусть теперь скрипит зубами от злости, существуя в собачьем теле!
Ну а лохматый Твинкл, насколько я мог заметить, никак не мог толком осознать, что же с ним произошло. Я даже, пожалуй, ему посочувствовал. Но в нашем мире всегда было так – один бог пожирал другого, – и если бы мы с Тором поменялись местами, то я сильно сомневаюсь, что он проявил бы ко мне хоть каплю сочувствия, не говоря уж о жалости. В общем, решив, что сожалениям тут не место, я направился к холодильнику и, стараясь не рассмеяться, спросил:
– Пожалуй, после такой работы неплохо бы пожрать, верно? Кто хочет пиццы?
Глава третья
Я, конечно, предполагал, что после такого Старик вполне способен и на тропу войны выйти. Но Один всегда умел в нужный момент проявить гибкость и, хотя мне удалось блестяще переиграть его с этим предательским планом, пока не выказывал ни малейших признаков возмущения. Наоборот, улыбнувшись своей непостижимой улыбкой и угостив Твинкла печеньем, он миролюбиво заметил:
– Вот видишь, я все-таки оказался прав в отношении тебя. Хорошо, что мы с тобой заодно.
Ну что ж, щедрая похвала со стороны того, кто сперва на крови поклялся мне в верности, а потом, когда его уж очень припекло, предал меня и сам отдал в руки своих «друзей», а моих врагов.
– Так или иначе, – откликнулся я, – а я свою работу здесь выполнил и теперь намерен от души наслаждаться жизнью.
Один медленно покачал головой.
– По-моему, ты чего-то недопонимаешь, – сказал он. – Ни ты, ни я долго оставаться в этом мире не можем. Во-первых, это не твое тело, и ты не можешь вечно его занимать. А во-вторых… – взгляд его здорового глаза стал мрачен, – во-вторых, мы оказались в этом мире случайно, и пребывание здесь весьма рискованно. Помнишь историю про кошку в коробке?
– Ох, только не надо снова вспоминать эту чертову кошку! – взмолился я.
Один моргнул, и на поверхность снова вынырнул Эван. Внешне перемена была практически незаметна, кто-то вполне мог на подобные мелочи и внимания не обратить. Например, голос Эвана звучал куда более неуверенно; видимо, когда-то в детстве он сильно заикался. А уж интонации у него были и вовсе почти извиняющиеся.
– Я понимаю, – сказал он, – что порой выгляжу откровенным занудой, типичным ботаном, верно? Но дело в том, что я с раннего детства очень много болел, поэтому свободного времени у меня всегда было с избытком; я только и делал, что читал разные книги. К тому же наука и магия порой выглядят удивительно близкими, практически похожими. Кстати, в течение всей эпохи Возрождения наука и магия действительно постоянно пересекались и переплетались. В те времена ученые верили в алхимию и в Философский Камень, который якобы способен превращать основные металлы в золото и дарить человеку тайну вечной жизни…
