* * *
Мистера Нолта, сменившего мистера Уотта, заменил, в свою очередь, мистер Лайм. За время, проведенное в должности управляющего Треста Бакстера, позже переименованного в Трест Бакстера – Рэнсома, я перевидал много таких, как он. Люди приходили, уходили, зарабатывали повышения и получали уведомления об увольнении. Я перестал обращать внимание на лица и запоминать имена. Мистера Нолта расстреляли за профнепригодность после облавы на «Парящий мир».
Я узнал о ней заранее. В то утро мистер Нолт пришел в пентхаус, где я сидел за столом старика и читал его переписку. Шел третий день моего заключения, и я думал, что могу раскопать в письмах какой-нибудь секрет, который даст мне преимущество, но большей частью читал о старых земельных сделках, от которых никому не было пользы.
Мистер Нолт сообщил мне, что той ночью его люди должны были совершить облаву на «Плавучий мир»:
– Ставлю вас в известность как управляющего Треста. Дело в том, что в облаве участвуют детективы, работавшие у… работающие у вас.
– Какая мне разница? Но если вы…
– Дело в том, сэр, что эта баба, которая там окопалась… неизвестно, сколько у нее людей. Под борделем есть туннели, иначе мы бы использовали снаряды. Кто знает, что за ужасы там творятся. Крови точно будет достаточно.
Я встал. Помню, что на мне была одна из белых ночных рубашек старика, скроенная по моде давно ушедших лет, со слабым неприятным запахом.
– Мне плевать на ваших людей, мистер Как-вас-там, но моя сестра Джесс тоже там. Внизу. Она не виновата в том, что…
– Знаю, мистер Рэнсом. Нам хорошо известно, кто где находится. Не могу ничего обещать, дело нужно сделать, и сделать быстро, но, возможно, мы можем попытаться не нанести вашей сестрице случайных повреждений. Видите ли, мы знаем, как она выглядит, прекрасно знаем. Но, видите ли, вам придется сделать нам ответное одолжение.
– Мне кажется, я сделал вам немало одолжений, мистер Нолт.
– Как скажете, сэр.
Мистер Нолт повернулся, чтобы уйти. Мои нервы не выдержали.
– Стойте… Стойте, Нолт.
Он застыл в дверях.
– Нолт, вы проследите, чтобы с ней ничего не случилось?
– Что ж!
Поэтому я произнес речь на одной из фабрик боеприпасов Бакстера, теперь принадлежавшей мне. Я обращался к рабочим, стоя среди выключенных машин в прекрасно сшитом черном костюме. Работа в прежнем темпе возобновится совсем скоро, обещал я. Кризис минует, и порядок будет восстановлен, после чего все будет становиться только лучше и лучше. Тем, кто останется верным Тресту и будет соблюдать законы, повысят жалованье. Сразу после окончания кризиса все трудоспособные жители Джаспера смогут работать на производстве Бомбы. Аплодисменты, крики, топанье, шапки в воздухе – из меня получился отличный оратор.
Облаву устроили той же ночью. Летательные аппараты собрались со всех концов города – я наблюдал за тем, как ночное небо расчерчивают их дымные следы. Винтолеты поднялись над утесами и кружили над «Парящим миром», стреляя по окнам и открывая огонь по любому, кто прятался в садах или предавался утехам на скрытых плющом скамейках – как сообщил мистер Нолт, по его мнению, в таком мерзком месте не может быть невиновных.
Я не видел облавы, но слышал о ней, так как мне было позволено ждать в Большом кабинете в башне мистера Бакстера и все приходившие по телеграфу сообщения отправлялись мне.
Под Большим кабинетом я имею в виду кабинет, где впервые встретил мистера Бакстера. Так мы его называли. Он был битком набит телеграфными автоматами и линейными в форме. Я до сих пор не снял черный костюм, но ослабил галстук.
Поначалу отчеты были многообещающими. Аппараты окружили «Парящий мир», не давая никому скрыться. К воротам приблизилась группа из двух дюжин следователей, предъявивших ордер на обыск, перед тем как выбить дверь. Девушки кричали, сенаторы молили о пощаде. Следователи записывали имена и конфисковывали оружие.
– Видите, – приговаривал мистер Нолт, просматривая прибывавшие отчеты, – видите.
– Как там моя сестра, Нолт? Вы обещали, что с ней ничего не случится.
– Я обещал постараться, мистер Рэнсом. Увидим, увидим. Ворвавшиеся в подвал детективы выволакивали из укрытий рыдающих женщин и врукопашную сражались с людьми Алой Джен в туннелях. Они колотили их палками, привязывали к стульям и допрашивали. Самой Алой Джен нигде не было видно.
– Что ж, – сказал мистер Нолт, – она думает, что может спрятаться? Убежать? Увидим. Еще увидим.
В первые сорок пять минут не погиб ни один детектив, но потом они стали валиться как подкошенные, словно им за это приплачивали, от неожиданных выстрелов в спину. Стрелявшего не было видно – в приходивших в Большой кабинет отчетах винили царившую в «Парящем мире» темноту, женщины все сплошь были в красном и на одно лицо, неверный свет огня в каминах отбрасывал странные тени и все рос и рос, не желая гаснуть, пока выжившим детективам не пришлось отступить в сад. Огонь вырывался из окон. Трава в саду высохла, розы почернели, а статуи потрескались от жара. Девушки отчаянно пытались спастись, у некоторых загорелись волосы. Винтолеты теряли равновесие от восходящих потоков горячего воздуха и дыма, их мотало, как корабли в бурю, и три из них полетели вниз. Их полотняные крылья тоже загорелись. Никто не знал, как удалось сбежать Алой Джен, но один из винтолетов исчез. Кто-то из детективов сообщил, что видел женщину на горящей крыше, среди пролетавших мимо аппаратов, – возможно, один из них она и угнала.
Мистер Нолт читал отчеты и мрачнел.
– Ясно, – пробормотал он наконец.
– Что вам ясно? Смотрите мне в глаза, Нолт. Что с моей сестрой? Нолт? Моя сестра. Вы обещали.
Мистер Нолт сложил отчеты в аккуратную стопку и молча покинул Большой кабинет.
* * *
Так я в первый, но не последний раз оказался в Большом кабинете, когда там работали линейные. Там я узнал о всех стычках Джима Дарка с оккупационными войсками. Когда загорелся «Парящий мир», Дарк собрал ораву из ста человек, которые показали себя во всей красе, если, конечно, вы любитель таких зрелищ. По большей части они поджигали все вокруг и грабили. Дарк оказывался повсюду, подначивая свою шайку, произнося разудалые речи и с помпой раздавая награбленное всем желающим. На нем всегда был цилиндр и пурпурный с золотом жилет – цвета джасперского флага, – а в своих речах он уподоблял свои усы рогам джасперского быка. Если в действиях Джима Дарка и был стратегический замысел, ни я, ни линейные офицеры его не поняли. Позднее он сказал газетчикам, что все это было для него лишь развлечением, и, возможно, он действительно так считал. Дарка так и не поймали, но людей в его шайке вскоре почти не осталось, а линейных в город прибывало все больше.
* * *
Я больше не видел мистера Нолта. После провального налета на «Парящий мир» его заменил мистер Лайм, как я, кажется, уже говорил. Наверное, мистера Нолта расстреляли, или он застрелился сам, или его отправили куда-нибудь на фронт. Не знаю. Можно сказать, что после того, как сгорел «Парящий мир», мой дух был сломлен. Я был точно уверен, что Джесс мертва, и винить в этом нужно только меня. Я отдал и продал все, что имел, дал Линии все, что она просила, но все равно не смог сделать ничего хорошего. Я не смог никого спасти. Я не мог ни есть, ни спать. Я перестал спрашивать о сестре и о том, что сделали с Аделой. Я боялся ответов. Помню, как мистер Лайм пришел в пентхаус и положил передо мной документы, и я подписал их, чтобы он побыстрее убрался. Позднее меня отвезли куда-то еще, чтобы я произнес и там речь. Я поехал не раздумывая. Я делал, как мне велели. Это давалось мне все легче с каждым разом. Я перестал даже мечтать о побеге.
